посреди каморки на полу, мы рассматривали плоды наших усилий. Убежище вышло отменное — даже лучше, чем мы планировали. Простое, компактное и уютное. Бежевые обои — отличный выбор! С теснотой, конечно, ничего не поделаешь, но все необходимое укомплектовано в лучшем виде. Кровать, стол, стул. В углу за фанерной перегородкой туалет, над унитазом — пластмассовый бак для слива. Доливать туда воду изо дня в день, похоже, станет одной из моих домашних забот.
Вдобавок ко всему гениальный старик соорудил еще и простейшее средство коммуникации. Провел из кабинета в убежище пустую резиновую трубу и к обоим концам приделал найденные на кухне воронки. Наклоняясь к такой воронке, можно общаться, как по телефону, даже не встречаясь с собеседником.
Простыни с одеялами были чистыми и мягкими. Стол со стулом источали аромат свежего дерева. Бледно-оранжевая лампа освещала каморку очень даже неплохо.
Погасив свет, мы поднялись по стремянке из трех ступеней, откинули крышку люка над головой. Протиснуться в тесную квадратную дырку — задачка не из простых: нужно ужаться в плечах чуть не вдвое, а затем подтягиваться на руках. Увидев, как я барахтаюсь, старик помог мне выбраться. Боюсь, не будет ли широкоплечий R застревать при каждой попытке вылезти. Но если учесть, что выбираться наружу ему почти не придется, — пожалуй, пускай все остается как есть.
Вернув крышку люка на место, мы накрыли ее ковром. На любой взгляд со стороны — самый обычный пол. Никаких ощущений, будто под ногами есть потайная комната.
— Я знаю, где вас спрятать. Готовьтесь! — заявила я редактору R, когда мы закончили обсуждать мою работу. Я очень старалась говорить как можно более спокойно и обыденно. Так, словно предлагала сходить куда-нибудь перекусить.
В вестибюле издательства было полно народу. Вокруг нас то слышался чей-нибудь смех, то звякали кофейные чашки, то раздавались телефонные трели. Пользуясь этой какофонией как прикрытием, я поспешила изложить ему ситуацию.
— Место надежное и безопасное. Собирайтесь скорее.
Он положил сигарету в пепельницу и посмотрел на меня, не мигая.
— Убежище? Для меня?
— Ну конечно.
— Но как ты его нашла? Это же так непросто!
— Теперь уже не важно. Главное — чтобы до того, как они расшифруют ваш геном, вы успели…
— Я уже все обдумал и решил, — прервал он меня на полуслове.
— Решили что? — уточнила я.
— Жене про свою тайну я не рассказывал. Она ждет ребенка. Рожать через месяц. Оставить ее одну я не могу, а с нею вместе прятаться невозможно. Укрывать у себя беременную не согласится никто.
— Прячьтесь один! Только так вы спасете всех — и себя, и супругу, и малыша…
— Ну, допустим даже, я спрячусь. И что дальше? Кто может сказать, когда я вернусь?
Дым от сигареты, поднимаясь над пепельницей, подрагивал в пустоте между нами. Словно пытаясь взять себя в руки, R трижды постучал зажигалкой по столу.
— Что будет дальше, не знает никто… — ответила я. — Но однажды даже Тайная полиция провалится в тартарары. Как, впрочем, и все остальное на этом острове.
— Никак не думал, что ты мне это предложишь. Я просто ошарашен…
— Ну еще бы! Но теперь вы должны думать только о том, как не попасть под очередную зачистку. Понимаю, вы боитесь за супругу. Но о ней позаботятся те, кто еще остается снаружи. Мы что-нибудь придумаем, и я в том числе, уж поверьте. Ваша задача — выжить, чтобы однажды снова увидеть жену и ребенка. А кроме того, если вас арестуют, что будет с книгой, которую я прямо сейчас пишу?
Сообразив, что каждая моя фраза звучит все громче, я глубоко вздохнула и залпом проглотила остатки кофе.
Фонтан в вестибюле отключили, палые листья на глади его бассейна замерли. На кирпичах кольцевой оградки дремал черный кот. Цветы в вазах давно завяли, а по всему полу валялись занесенные ветром обрывки каких-то плакатов.
— И где же оно, это убежище? — спросил R, уставившись на зажигалку в руке.
— Этого я вам сообщить не могу, — ответила я в точности так, как мы договорились со стариком. — Знать слишком много опасно. Как только узнаете, тайна может раскрыться. Самое безопасное — исчезнуть без подготовки, без предупреждения, все равно как вдохнуть и выдохнуть. Понимаете, о чем я?
Он кивнул.
— Значит, вы можете мне доверять. В том, что я вам предлагаю, никакого подвоха нет. Я обо всем позабочусь.
— Неужели из-за меня ты ввязалась в нечто ужасное?
Моя рукопись мирно лежала на столике между нами. На ней, отработав свое, покоились бок о бок его авторучка и мой карандаш. Потушив сигарету в пепельнице, он медленно поднял взгляд. Особого замешательства в его глазах я не заметила. Скорее уж это был взгляд человека рассудительного и спокойного. Только боковой свет со стороны фонтана отбрасывал ему под глаза тени, от которых лицо казалось печальным.
— Вовсе нет! Я просто очень хотела бы и дальше писать книги, а мне нужен редактор…
Я попыталась улыбнуться, но губы не слушались, поэтому пришлось продолжать:
— В общем, порядок действий такой. Послезавтра, в среду, в восемь утра приходите на Центральную станцию, к самым турникетам… Понимаю, что времени на сборы не останется, но это должно случиться именно в среду. А главное, никакие сборы и не нужны. Только вы. В своем обычном рабочем костюме — и с портфелем, в который вы положите самое необходимое. Все, что может понадобиться еще, я получу от вашей супруги потом и доставлю это в убежище… Дальше. На станции, в киоске у турникетов купите «Экономическую газету» и начните читать ее возле входа в кондитерскую. Она будет еще закрыта, но это не важно… Вскоре к вам подойдет старик. В вельветовых брюках и джемпере. В руках у него будет бумажный пакет из булочной. Это — условный знак. Заговаривать с ним не следует, но как только встретитесь с ним глазами, сразу идите следом… Вот и весь план! — закончила я и наконец-то перевела дух.
Утром в среду хлынул дождь. Такой, словно весь остров постепенно засасывало в огромную морскую воронку. Даже распахнув все шторы, я не увидела за окнами ничего, кроме хлеставшей по стеклам воды.
Подходит ли такой ливень для нашего плана? Или, наоборот, мешает ему? Этого я понять не могла. С одной стороны, так, конечно, легче скрыться от слежки. А с другой — редактору со стариком будет куда сложнее передвигаться по городу. Мне же, так или иначе, остается одно: дожидаться их дома.
Я включила обогреватель пожарче, прогрела дом и вскипятила
