порцию кальмаров и кусок выдержанного козьего сыра, пахучего и острого. К его столу подходит хозяйка: седые, небрежно собранные в тугой пучок волосы, чистенький белый передник, обтрепанный по краям. Принесла бутылку каштановой настойки и стакан.
– Мы на вас надеемся, – говорит она, глядя на него усталыми глазами.
Он кивает. Эти слова означают, что война не лишена смысла, что они знают, за что сражаются.
Уже поздно, но идти домой ему не хочется. Здравый смысл говорит, что нужно бы лечь спать, чтобы выспаться, ведь завтра его ждет изматывающий многочасовой вылет: нужно сфотографировать зоны Анси, Шамбери и Гренобля. Однако есть и другая часть его мозга, и она просит его не спать, не упустить эту ночь.
Полбутылки каштановой настойки зажигает в желудке жар горячего котла и смутное ощущение нереальности. Он бродит по старинному городскому кварталу, проходя по узким улочкам с белеными домиками рыбаков и небольшими лавками, в этот час закрытыми. Но в одной из них горит свет, дверь распахнута, чтобы впустить внутрь ночную прохладу. Он останавливается. Внутри – горы бледно-золотистых цветов, и три работника в серых халатах трудятся, сплетая стебли.
– Что делаем, друзья? – спрашивает он с улицы, обращаясь к ним с долей панибратства, дарованной незнакомым людям, которые не спят в уснувшем городе.
Самый старший работник, с белыми, стриженными ежиком волосами, оборачивается к нему и поясняет, что они делают венки из сухих цветов.
– В это время?
– Когда тебе не хватает дня, приходится подсоблять себе ночью.
– А что это за цветы?
– А вы разве не узнаете бессмертники?
Поскольку Тони делает мину смущенного невежества, как ребенок, который затрудняется с ответом на вопрос учителя, мужчина машет рукой на дверь, приглашая его войти. Внутри – целые горы цветов весьма скромной красоты. Работники на минуту оставляют свое занятие и с улыбкой представляются. Их старший, с седой головой, поясняет, что это дикие цветы и они растут в полях Корсики, по всему острову.
– Это самый удивительный цветок на свете.
Тони смотрит на них, уложенные в деревянные ящики, и видит самые обычные цветы, ничем не примечательные, желтенькие, цвета соломы. Мужчина замечает его непроизвольный скептицизм.
– А знаете, почему их зовут бессмертниками? Потому что после срезки они никогда уже не завянут. И выглядят одинаково всегда.
Тогда Тони вновь переводит взгляд на эти цветы с внезапно проснувшимся интересом. Красота их скромна, но когда все другие, гораздо более яркие цветы умирают, эти остаются.
– Что ж, тогда они и вправду удивительны!
Он умолкает и снова погружается в раздумья. Сначала он не оценил цветок, потому что тот не так красив, как другие, а теперь узнает, что этот цветок единственный в своем роде. И вновь убеждается, что самого главного глазами не увидишь.
– Не могли бы вы позволить мне вам помочь?
Работники улыбаются – забавно. Впервые у них появился ученик в военной форме майора. Подают ему сноп цветов и тонкий шнурок. Ему никогда не приходило в голову, что однажды ночью в своем возрасте он вдруг начнет обучение мастерству флориста.
До рассвета остается всего ничего, когда он спускается к порту. Баркасы, привязанные напротив здания цеха рыбаков, покачиваются на волнах. По другую сторону причала разворачивается город: почти к самой воде сбегают домики, две башни церкви Святого Иоанна Крестителя взмывают над крышами. Везде разлита тишина, черные чернила неба постепенно синеют. Будто бы для него одного разыгрывается величественное театральное действо, и он садится на сложенную из камней набережную, намереваясь присутствовать при рассвете над Средиземным морем. Вот и оно – мандариновое солнце раннего утра! Он чувствует себя счастливым – ему посчастливилось попасть именно на эту планету.
И пока он шагает по городу, который уже начинает наполняться солнечным светом, улыбкой желает доброго дня и почтальону, и молочнику. И ощущает в душе детскую легкость бегущего в школу мальчишки.
Приняв душ, спозаранок он появляется в офицерской столовой и видит там только одного капитана, который пьет кофе, а на нем – пилотская кожаная куртка, как будто тот собрался на задание.
– Что ты здесь так рано делаешь, Тости?
– Да мы увидели, что дверь твоей комнаты открыта, а тебя там нет.
– Я делал венки из цветов.
Тости подозрительно смотрит на него.
– Но хоть немного поспал? Ты же, наверное, не в форме. А я готов заменить тебя, майор.
Тони подходит и кладет ему на плечо руку.
– Ты хороший парень, Тости. Но это мое задание.
Лето на Корсике блистательно. Солдат везет его на джипе на летное поле. В воздухе плывет аромат лаванды и розмарина, небеса окрашены библейской синью, каменные домики, попадающиеся по дороге на аэродром, утопают в бугенвиллеях, а через открытые окна доносятся запахи кофе и свежего сыра. Война – аномалия. Люди убивают друг друга даже в самые ослепительные дни.
Солдат из наземной службы помогает ему в тяжелой работе надевания двойного костюма. Поднять руки выше плеча, чтобы залезть в огнеупорное белье и термический костюм – настоящее мученье. Подъем на борт самолета с баллонами кислорода и радио, прикрепленными к этим рыцарским доспехам, в такую жару истощает все силы. А еще ведь нужно ждать как минимум десять минут проверки агрегатов и приборов, прежде чем можно будет взлететь. В кабину влезает механик с папкой в руках, а в папке – формуляр, где он ставит галочки:
– Ларингофоны…
– В норме.
– Давление масла.
– В норме…
