Больше писать не о чем. Кланяйся всем и будь здорова. Мамаше поклон особенный.
Твой А. Чехов.
Как-то г-жа Иловайская просила написать тебе, не найдется ли в Москве интеллигентной няни для ее внучек. Я сказал, что напишу; но няни, конечно, не ищи, не бери греха на душу. Жизнь этих интеллигентн<ых> нянь подневольна и нелегка. Через 1–2 недели я скажу Иловайской, что ты искала няню и не нашла.
Гнедичу П. П., 16 февраля 1899*
2644. П. П. ГНЕДИЧУ
16 февраля 1899 г. Ялта.
16 февр.
Дорогой Петр Петрович, я получил от К. К. Случевского очень любезное письмо насчет рассказа для сборника*. Ничего теперь не поделаешь, я ответил*, что пришлю рассказ к марту. Но опять-таки повторяю, работать теперь я не могу; я могу лишь предложить Вам следующее. Когда-то, в доисторические времена, я поместил в «Петербургской газете» остов, или конспект, рассказа*. Я мог бы теперь воспользоваться этим остовом, украсить его узорами до неузнаваемости и прислать для сборника. Я употребил бы все усилия, чтобы сделать этот рассказ мало похожим на остов. Если Вы ничего не имеете против, то телеграфируйте только три слова*: «Ялта, Чехову. Можно» или, если дело не к спеху, напишите, и я тотчас же вышлю Вам рассказ. Если найдете нужным, то пусть содержание этого письма entre nous soit dit[4] — этак, пожалуй, лучше.
Желаю Вам всего хорошего. Крепко жму руку.
Ваш А. Чехов.
Ялта.
Рассказа, о котором здесь идет речь, никто не знает.
Коврейн О. В., 16 февраля 1899*
2645. О. В. КОВРЕЙН
16 февраля 1899 г. Ялта.
16 февр.
Многоуважаемая Ольга Васильевна.
Вот уже более 10 дней, как я не выхожу из дому и не знаю, что делается на белом свете. Будьте добры, сообщите мне, как здоровье Ивана Корниловича* и хорошо ли Вам всем живется и не надо ли чего-нибудь?
Посылаю письмо, которое я нечаянно распечатал; эта моя оплошность произошла оттого, что на конверте ярко выступает мой адрес.
Позвольте пожелать Вам всего хорошего. Я писал Вам, что февраль здесь самый плохой месяц*, и, видите, я прав.
Искренно Вас уважающий А. Чехов.
Марксу А. Ф., 16 февраля 1899*
2646. А. Ф. МАРКСУ
16 февраля 1899 г. Ялта.
16 февраля 1899.
Многоуважаемый Адольф Федорович!
Посылаю Вам удостоверение*, засвидетельствованное у нотариуса, и прошу извинить за невольную неаккуратность, допущенную благодаря поспешности.
Материал для полного собрания моих сочинений я представлю Вам гораздо раньше июля и прошу верить, что всё, к чему меня обязывает наш договор, я исполню самым тщательным образом. Лично для меня было бы удобнее, если бы Вы приступили к изданию до мая* и чтобы, таким образом, я мог прочесть корректуру в течение первых летних месяцев, когда я буду жить не так далеко от Петербурга. Мне кажется, что к изданию «Каштанки», рассказа для детей* (если Вы намерены издавать его отдельно), можно приступить теперь же; и теперь же, независимо от полного собрания, можно приступить к изданию моих пьес*, всех в одном томе или каждой в отдельности, для театров; это чтобы не было перерыва в продаже их.
Материал для первого тома я послал Вам 27 января*. Всего 65 рассказов; так как всё это мелкие рассказы, то редактировать их будет удобнее в корректуре.
Позвольте пожелать Вам всего хорошего и пребыть искренно уважающим Вас и готовым к услугам.
А. Чехов.
Ялта.
Чехову Ал. П., 16 февраля 1899*
2647. Ал. П. ЧЕХОВУ
16 февраля 1899 г. Ялта.
1) В 1885 г. рыться не нужно*.
2) Того, что не указано мною в письме*, переписывать не нужно, ибо всё это напечатано уже в сборниках. Впрочем, если хочешь, перепиши собственноручно и пошли в Таганрог Мите Привано.
3) Нужны «Сказка», «Учитель», «Сестра»*, «Тяжелые люди», «Скука жизни»*. «Скука жизни» — это один из первых рассказов, мною в «Нов<ом> времени» напечатанных, вскоре после «Панихиды» и «Ведьмы»*.
4) Есть еще другая сказка, касающаяся миллионеров*. Напечатана она на Новый год или Пасху, или Рождество.
5) А что такое «Ненастье»?* Давай и «Ненастье».
6) Вели кому-нибудь другому перелистывать фолианты и искать. Ты уже не в таком возрасте, чтобы заниматься этими делами. Тебе уже 53 года*, и у тебя давно уже impotentia senilis, не в обиду будь тебе сказано. Я же всё еще молод и даже сватаю себе невесту.
Твой благодетель А. Ч.
16 февр.
Каждый рассказ вели переписать на отдельной тетрадке из писчей бумаги; сделай пометки, в каком году и в каком №. Писать на одной стороне.
На обороте:
Петербург. Александру Павловичу Чехову.
Невский, 132, кв. 15.
Авиловой Л. А., 18 февраля 1899*
2648. Л. А. АВИЛОВОЙ
18 февраля 1899 г. Ялта.
18 февр.
Как-то, месяца 2–3 назад, я составил список рассказов, которых не нужно переписывать*, и послал этот список в Москву. Теперь я требую его назад, но если в течение 5–6 дней мне не возвратят его, то я составлю другой и пришлю Вам, матушка. За Вашу готовность помочь мне и за милое, доброе письмо шлю Вам большое спасибо, очень, очень большое. Я люблю письма, написанные не в назидательном тоне.
Вы пишете, что у меня необыкновенное уменье жить. Может быть, но бодливой корове бог рог не дает. Какая польза из того, что я умею жить, если я всё время в отъезде, точно в ссылке. Я тот, что по Гороховой шел и гороху не нашел*, я был свободен и не знал свободы, был литератором и проводил свою жизнь поневоле не с литераторами; я продал свои сочинения за 75 тыс. и уже получил часть денег, но какая мне от них польза, если вот уже две недели, как я сижу безвыходно дома и не смею носа показать на улицу. Кстати о продаже. Продал я Марксу прошедшее, настоящее и будущее; совершил я сие, матушка, для того, чтобы привести свои дела в порядок. Осталось у меня 50 тыс., которые (я получу их окончательно лишь через два года) будут мне давать ежегодно 2 тыс., до сделки же с Марксом книжки давали мне около 3½ тыс. ежегодно, а за последний год я, благодаря, вероятно, «Мужикам», получил 8 тыс.! Вот Вам мои коммерческие тайны. Делайте из них какое угодно применение, только не очень завидуйте моему необыкновенному уменью жить.
Все-таки, как бы ни было, если попаду в Монте-Карло, непременно проиграю тысячи две — роскошь, о которой я доселе не смел и мечтать. А может быть, я и выиграю? Беллетрист Иван Щеглов называет меня Потемкиным* и тоже восхваляет меня за уменье жить. Если я Потемкин, то зачем же я в Ялте, зачем здесь так ужасно скучно? Идет снег, метель, в окна дует, от печки идет жар, писать не хочется вовсе, и я ничего не пишу.
Вы очень добры. Я говорил уж это тысячу раз и теперь опять повторяю.
Будьте здоровы, богаты, веселы и да хранят Вас небеса. Крепко жму Вам руку.
Ваш А. Чехов.
Орлову И. И., 18 февраля 1899*
2649. И. И. ОРЛОВУ
18 февраля 1899 г. Ялта.
18 февр.
Милый Иван Иванович, сим извещаю Вас, что А. И. Кольцов серьезно болен: с ним третьего дня приключился удар, кровоизлияние в мозг.
Крепко жму руку, желаю всего хорошего. Дела ничего себе, но погода паскуднейшая; такая погода бывает в марте в Москве на Живодерке.
Ваш А. Чехов.
Рукой И. Н. Альтшуллера:
Дорогой Иван Иванович! Собираюсь вот уже два месяца написать Вам о всяких делах, и до сих пор не могу собраться. Ал. Ив., по-моему, очень плох. У него полная почти anasthesia, паралич <1 нрзб.>, а главное, сегодня третьи сутки, а дело всё идет хуже. На днях напишу.
Ваш Альтшуллер.
На обороте:
Ст. Подсолнечная Никол. ж. д.
Доктору Ивану Ивановичу Орлову.
Фидлеру Ф. Ф., 18 февраля 1899*
2650. Ф. Ф. ФИДЛЕРУ
18 февраля 1899 г. Ялта.
Дорогой Федор Федорович, будьте добры, пришлите мне мой рассказ «Отрава»*; я возвращу Вам его тотчас же, как минет в нем надобность. Что касается «Аптекарши», то этот рассказ у меня уже есть.
