как большой палец руки, а в длину не превосходил двадцати пяти сантиметров. "Что за штука?" – удивленно протянул Авраам, даже не заметив, что сказал это вслух. Он потрогал резину пальцем – она шевельнулась. Он было отпрянул в испуге, но тотчас сообразил, что это была самая настоящая змея. Точнее, змейка – скорее всего, молодой полоз.
"Так вот оно что…" – подумал он, – "Маленькие мальчики и девочки не любят, когда старики долго засиживаются и не дают им занять свое место. Хотите сказать, что мне пора на пенсию? Ну-ка, посмотрим…"
Авраам брезгливо взял коробку в руки и направился к начальству, чтобы продемонстрировать им свой неоднозначный подарок.
"Маленькие мерзавцы," – злобно шептал он про себя, – "От меня не так легко избавиться. Я из вас отбивную сделаю. Нет, лучше. Я задушу вас этой гадюкой."
Внутри все сжалось – его тошнило от обиды на злую шутку и отвращения, которое он испытывал к этому гладкому шевелящемуся животному. На секунду в голове мелькнула идея смыть змею в туалете, и никогда больше ее не видеть – уничтожить позор, которым покрыли его коллеги. Увидев дверь мужской уборной, он поддался сиюминутному желанию и решил привести свой приговор в исполнение. Закрывшись в кабинке, он открыл коробку снова и в последний раз взглянул на маленького полоза. Змейка мирно и плавно извивалась, ничего не подозревая о жестоких намерениях старичка.
Авраам собирался просто перевернуть коробку и выкинуть ее содержимое в грязную воду, но в последний момент подумал, что было бы лучше собственноручно умертвить животное. "Смотрите," – с тихим ликованием произнес он, сжимая змею дрожащими пальцами, – "Я не боюсь вас. Я отправлю в помои вашу ничтожную угрозу". Полоз начал доверчиво обвивать его руку и пальцы, карабкаясь вверх.
Авраам почувствовал жалость. Жалость вызывала щемящую боль за свою жизнь и жизнь маленькой змейки, которую он хочет убить. Он увидел сверху себя, стоящего в кабинке туалета, маленького и одинокого, беспомощно пытающегося сопротивляться своим врагам и мямлящего что-то своим тихим голосом.
Руки стало ломить с новой силой. Он закинул полоза на плечо, боясь потерять контроль и уронить его в воду, сел на холодный кафельный пол и заплакал.
"Как же это с тобой случилось?" – спросил он своего единственного слушателя, – "Когда ты стал таким слабым?"
Авраам вернулся на рабочее место ровно через 5 минут. Никто так и не узнал, понравился ему подарок или нет, только некоторые видели, как поздно вечером он выходил из здания офиса, бережно держа в руках белую коробку.
Глава 2
После работы Авраам первым делом отправился на зоорынок. Весь вечер его занимал только один вопрос: чем кормить несчастное животное. Шел мокрый снег, начинало темнеть. Он торопился, дабы успеть до закрытия, но ступать по заледенелому асфальту приходилось очень медленно и аккуратно. Иначе можно упасть или уронить коробку. Или еще хуже: упасть на коробку. Он нес свое сокровище между пальто и толстым свитером. "Так тебе будет намного теплее", – приговаривал он.
Ему повезло задержать засидевшуюся продавщицу из лавки для пресмыкающихся. Колокольчик на двери звякнул, с окна тут же спрыгнул любопытный кот и побежал тереться о брюки позднего посетителя.
– Я ухожу, – усталым голосом предупредила женщина.
– Мне бы только минутка… Брысь! – он отпихнул ногой приставучего кота, – Вот. Смотрите.
Авраам открыл коробку и поставил на прилавок.
– У вас полоз, – заключила женщина, заглянув внутрь.
– Я знаю. Чем кормить?
– Пятьсот рублей, – она достала их морозильной камеры кулек и протянула Аврааму, – Это свежемороженые крысы. Он у вас маленький, нужна половина или треть.
Авраам с отвращением посмотрел на мертвые лапки, проглядывавшие сквозь прозрачный пакет.
– Брать будете?
– И нет ничего больше?
– Нет.
Он поспешно расплатился, закрыл коробку и вышел.
По дороге он поскользнулся и запаниковал. В голову закралась совсем неприятная мысль: "Вдруг незаметно выпадет? Приду домой, а его там нет. Холодный, валяется в каком-нибудь сугробе. Или его переехала машина. Нет-нет… Такого нельзя говорить. Ему нельзя слышать, что я волнуюсь".
Придя домой, Авраам первым делом включил обогреватель, аккуратно вытащил змейку из коробки и положил на кусочек прогревшегося паркета. Не было времени снимать ботинки и пальто, поэтому оно мгновенно пропиталось налипшим снегом. Ему стало зябко, но на это было плевать, как и на мокрые черные следы, тянувшиеся из прихожей в гостиную.
– Вот так… Полежи пока здесь, а я приготовлю тебе ужин.
***
Полоз был на том же месте, когда он вернулся с тарелкой воды и горстью страшного кровавого месива.
– Ешь.
Авраам аккуратно разложил на паркете кусочки плоти и подтолкнул полоза в их направлении. Животное понюхало ужин, развернулось и поползло к тарелке. Напившись, оно забилось под обогреватель и больше не шевелилось.
– Ну что ж ты? Не хочешь?
Авраам сидел неподвижно еще минут двадцать, ожидая, когда его друг поужинает, пока в дверь не постучали. Убедившись, что полоз не собирается сбегать, он пошел открывать.
За порогом стоял Александр Иванович, профессор кафедры математического анализа и добрый сосед.
– Ну, с днем рождения, старик!
Авраам стоял на пороге, не демонстрируя гостеприимства.
– Ну, здравствуй.
– Сколько тебе стукнуло?
– Сорок два.
– Совсем еще воробушек! – Александр Иванович бодро похлопал его по плечу, – А я тут коньячок принес. Отпразднуем?
– Заходи.
Авраам без особого желания распахнул перед гостем дверь и провел в гостиную.
***
– Это что еще такое? – всплеснул руками профессор, – Ты никак убил кого-то?
– Друг у меня новый, Шура. Вот, смотри.
– Где ж ты его взял такого?
– Шакалы эти на работе подарили. Думали, я испугаюсь.
– Отчего ж ты испугаться должен был?
– Змея – угроза. Они хотят меня со свету сжить. Понимаешь?
– Кажется… Нет, не очень. Они тебе за шиворот его, что ли, засунули?
– Нет, в коробке. Все вместе подошли. Публично унизили. Не знаю, как теперь в глаза смотреть.
Александр Иванович задумался, и его лицо помрачнело.
– Слушай, друг. Я тебя уже восемь лет знаю, и все восемь лет ты со своей злобой носишься. Что за люди там такие?
– Ты не понимаешь, Шура… Это не люди, – начав раздражаться, Авраам стал невольно тереть руки, от чего они сильнее болели и злили его, – Это свора гиен, которые каждый день только и думают, как бы сделать из меня посмешище!
– Сильно болит?
Авраам недоуменно посмотрел на него.
– Руки твои. Сильно болят?
– Да, – ответил он, немного успокоившись.
– Рано еще, друг. Молодой совсем.
– Был бы молодым, они бы на меня так не смотрели.
– Тебе бы в академии поработать. Узнал бы что такое настоящее посмешище. Но я их не виню, поймут еще все. Ведь все равно любят.
– Не слышишь ты меня, совсем не слышишь, – Авраам тяжело вздохнул, – Говорю тебе, меня изживают. Уничтожают. Смотрят так, будто мне недолго осталось. Сволочи они все…
– Не брызгай слюной, здоровье портишь. Может, не хотели они тебе угрожать. Может, подарок сделали. Одинокий ты, а так – домашнее животное. Он маленький, скромный и беззащитный. На тебя похож, – профессор добродушно улыбнулся, – Ты только не испорти его,
