мир, свою жизнь, своих людей и события. Все казалось настолько реальным, что она сама начинала верить в то, что нафантазировала.
Жизнь шла, иногда подобно слепому, нащупывающему дорогу; забывалось то, что придумывалось раньше, но возникали новые миры. И только Вселенная, похоже, ничего не забывала. Мысль не просто материализовывалась, она, как сгусток энергии, отправлялась в космос, где витала в невесомости, но только для того, чтобы дождаться момента и вернуться уже в реальность. То есть получалось, по мнению Тани, так, что и придуманный мир мог – при желании – стать реальностью. Тогда лишь крупицы фантазии достаточно, чтобы осознать, что именно следует получить от этой жизни, дарованной свыше, и тогда – вдруг – яркой кометой блеснет осознаваемое будущее: каждая мелочь, распавшееся на атомы время, люди, которых предстоит встретить, город, где предстоит жить, и даже эмоции, которые можно будет испытать. При всех этих визуализациях происходит невидимый процесс обмена: энергия человеческой мысли обменивается с энергией Вселенной.
Это открытие поразило Таню, озарило внутренним светом ее подростковое существование, но и заставило задуматься: а стоит ли вообще об этом кому-то рассказывать? Все казалось сумасшествием и неправдоподобным, как переход от реальности к миру сновидений.
«Только время сможет расставить все на свои места…» – подумала тогда Таня. Но как же тогда достигать осуществления желания и жизненных целей? Их тоже надо придумать, чтобы движение продолжалось, как поезд, неумолимо приближающийся к цели назначения. Но если станция прибытия поезда известна, то как сорганизовать движение человеку? Должен быть какой-то маячок, освещающий путь к цели, на него и надо ориентироваться, иначе можно прийти в никуда, и каждый последующий день будет прожит зря, приближая нас к смерти. Тогда зачем терять время, которого и так почти нет? Наш жизненный путь ограничен физическим существованием, а дальше…
«Дальше – тишина… – продолжил голос, – небытие, черная яма ночи…»
Мысли снова заметались, а диалог с самой собой так и не приводил к чему-то определенному.
«А что, если правда состоит в том, что нет абсолютной правды, и не нужно терять время на доказательства? Невозможно ничего узнать, не пытаясь ничего сделать…» – Таня посмотрела на часы: уже давно перевалило за полночь; закрыв занавеску, легла, прислушиваясь к себе, но тотчас уснула, провалившись в собственное небытие, в параллельную реальность, в мир снов. Там, в этом мире, она писала самую главную для себя книгу, которую, когда она ее напишет, – будут читать остальные. И там, в этой книге жизни она поделится знаниями, открывшимися перед ней. Ей – в ее юном возрасте – иногда казалось, что в некоторых вопросах она разбирается больше, чем люди в возрасте, потому что для них не существовало никакого другого вопроса, как необходимость выжить.
* * *
– Простите! – Чей-то учтивый голос вывел Таню из состояния задумчивости. Она сидела в зале заседаний с фотоаппаратом в руках, выжидая, когда будет объявлен перерыв. Саму конференцию она уже запечатлела, теперь надо было снять общение в кулуарах.
Голос принадлежал незнакомому мужчине в очках, лет под шестьдесят, с короткой стриженой бородкой.
– Вы позволите, я сяду рядом? – спросил мужчина.
– Конечно, конечно, – торопливо ответила Таня и про себя решила, что это кто-то из зарубежных гостей.
– Спасибо, – поблагодарил мужчина и, достав блокнот, что-то записал. Затем оглядел зал и, наклонившись к Таниному уху, доверительно поинтересовался: – Вы не в курсе, долго еще все это будет длиться?
– Не знаю. – Таня пожала плечами.
– Понятно. – Мужчина внимательно посмотрел на нее, оставил папку с блокнотом на стуле, поднялся и, пока очередной оратор пробирался к трибуне, вышел на балкон.
Таня невольно взглянула на оставленную папку, к которой – к тому же – оказался прикреплен бейджик; там значилось: «Ян Карми, журналист, Тель-Авив». В этот момент в сознании у нее словно что-то щелкнуло, как будто сработал какой-то невидимый рычажок, приведший тотчас в движение невидимые механизмы неизбежности.
Тане показалось, что когда-то – в другой жизни – они были знакомы, и это имя Ян, и его фамилия – Карми, чем-то неуловимо напоминавшее иное слово – «карма», столь близкое ей не внешней оболочкой, а неким глубинным смыслом, когда всей кожей, всеми фибрами своей души ощущаешь невидимую нить, ведущую не только в самую глубь твоей судьбы, но еще дальше, туда, за ее пределы.
«Странное что-то…» – подумала Таня, покачав головой, а потом – за суетой дня как-то забылось это, закатилось в какой-то далекий угол подсознания. Но вечером, когда участники конференции собрались на ужин в специально заказанном для этой цели ресторане, она неожиданно оказалась за одним столом с Яном.
– Давайте будем знакомиться. – Ян улыбнулся. – Как вас зовут?
– Таня Артищева, – ответила она и добавила: – А вас зовут Ян, и вы из Тель-Авива.
– Надо же, какая осведомленность, – непритворно удивился Ян.
– Ничего особенного, обычная наблюдательность. – Таня пожала плечами. – Вы отлучились на минуту, когда мы сидели рядом, а к вашей папке был приколот бейджик с вашими данными.
– Любопытство – вот главное качество, отличающее не только женщину, но и репортера, – парировал Ян, – и, на мой взгляд, это прекрасное качество.
– Вы так считаете? – Таня огляделась по сторонам.
– Вы кого-то ищете? – поинтересовался Ян.
– Да, должен был появиться мой начальник, но что-то я его не замечаю.
– Может, запаздывает? – предположил Ян.
– Все может быть.
– Ну да, все может измениться в любую минуту…
«Все может измениться в любую минуту…» – где Таня раньше это слышала? Она стала мучительно напрягать память и вдруг вспомнила: тогда же, в ту самую памятную ночь, когда она с папой возвращалась из Киева на поезде, перед тем, как проваливаться в сон, внутренний голос настоятельно произнес эту фразу, словно требуя, чтобы она запомнила ее, выучила, вызубрила наизусть.
«Все может измениться в любую минуту…»
Та ночь казалась необычайно длинной, длиною в жизнь. Сон смешался с явью, внутренний голос с собственными мыслями («Странно, – думала Таня, то засыпая, то просыпаясь, – как стучат на стыках колеса, так соединяются эти три „с“ в словосочетании „голос с собственными мыслями“, „голос с собственными мыслями“, „голос с собственными мыслями“; три „с“, как три карты, и снова – провал, и снова перестук колес»).
Танина фантазия была направлена на то, чтобы осознать, чего, собственно, ей ждать от этой жизни, продумать, просмотреть, проанализировать каждую мелочь, каждую секунду, представить себе людей, с которыми ее сведет судьба, и ощутить даже эмоции, которые охватят тебя от встречи с тем или иным человеком.
Еще в ту ночь Таня поставила себе, придумав, множество каких-то целей, понимая, что все сразу не получится,
