будешь киснуть взаперти.
Где контыль? и где монтыль?
Где двудлинная мерла?
Тётя (трясясь)
Ой-де, люди, не бундыль,
я со страху померла.
Мыс Афилей (доставая карандаш)
Прочь, прочь, прочь!
Отойди,
тётя, радости река,
наземь вилы поклади!
Пожалейте моряка.
Тётя
Ты не ври и не скуври,
вижу в жиле шушность я,
ты мой дух не оскверни,
потому что скушность я.
Мыс Афилей
Потому что скушность я.
Тётя
Е, еда мне ни к чему:
ешь, и ешь, и ешь, и ешь.
Ты подумай, почему
всё земное - плешь и грешь?
Мыс Афилей (подхватывая)
Это верно, плешь и грешь!
Когда спишь, тогда не ешь,
когда ешь, тогда не спишь,
когда ходишь, то гремишь,
а гремишь,- так и бежишь.
Но варенье - не еда,
сунешь ложку в рот, глядишь
надо сахару.
Беда!
Тётя
Ты, гордыни печенег,
полон ласки, полон нег,
приласкай меня за грудь,
только сядем где-нибудь.
Мыс Афилей
Дай мне руку и цветок,
дай мне зубки и свисток,
дай мне ножку и графин,
дай мне брошку и парафин.
Тётя
Ляг и спи, и види сон,
будто в поле ходит слон,
нет! не слон, а доктор Булль,
он несёт на палке нуль,
только это уж не по-,
уж не поле и не ле-,
уж не лес и не балко-,
не балкон и не чепе-,
не чепец и не свинья,
только ты да только я.
Мыс Афилей
Ах, как я рад и как счастлив,
тётя, радости река,
тётя, слива между слив,
пожалейте моряка.
Тётя
Ну, влепи мне поцелуйчик
прямо в соску и в ноздрю,
мой бубенчик, херувимчик,
на коленки посади,
сбоку шарь меня глазами,
а руками позади.
Мыс Афилей
Это, тётя - хм!- чудная
осенила тебя мысль.
Что ты смотришь, как Даная,
мне в глаза, ища блаженство,
что твердишь ты мне: "одна я
для тебя пришла с вершины
Сан-Бернара...- тьпфу!- Алтая,
принесла тебя аршином..."
Тётя
Ну аршины, так аршины,
ну с вершины, так с вершины.
Дело в том, что я нагая.
Любит кто тебя другая?
Мыс Афилей
Да, другая, и получше,
и получше, и почище,
посвежей и помоложе!
Тётя
Боже! Боже! Боже! Боже!
Мыс Афилей (переменив носки)
Ты сама пойми,- я молод,
молод, свеж, тебе не пара,
я ударю, будто молот,
я дышу - и много пара.
Тётя
Я одна дышу, как рота,
но в груди моей мокрота,
я ударю, как машина,
куб навылет в пол-аршина.
Мыс Афилей
Верно, вижу, ты упряма,
тётя, радости река,
тётя, мира панорама,
пожалейте моряка.
Тётя
Погляди - ведь я, рыдая,
на коленях пред тобой,
я как прежде, молодая,
с лирой в пальцах и с трубой.
Мыс Афилей (прыгая от радости)
То-то радости поток!
Я премудрости моток!
11 ноября 1930 года
АНДОР
Мяч летел с тремя крестами
быстро люди все местами
поменялись и галдя
устремились дабы мяч
под калитку не проник
устремились напрямик
эка вылезла пружина
из собачьей конуры
вышиною в пол-аршина
и залаяла кры-кры
одну минуту все стояли
тикал в роще метроном
потом все снова поскакали
важно нюхая долото
пришивая отлетевшие пуговицы
но это было всё не то
дула смелая железка
импопутный корешок
и от шума и от плеска
солнце сжалось на вершок
когда сам сын, вернее мяч
летел красивый импопутный
подпрыгнет около румяч
руками плещет у ворот
воздушный голубец
потом совсем наоборот
ложится во дворец
и медленно стонет
шатая словарь
и думы палкой гонит:
прочь прочь бродяги
ступайте в гости к Анне Коряге.
И думы шатая живого леща
топчет ногами калоши ища
волшебная ночь наступает
волшебная ночь наступает
волшебная кошка съедает сметану
волшебный старик долго кашляя дремлет
волшебный стоит под воротами дворник
волшебная шишка рисует картину:
волшебную ложадь с волшебной уздечкой
волшебная причка глотает свистульку
и сев на цветочек волшебно свистит
ах девочки куколки где ваши ленточки
у няни в переднике острые щепочки
ах девочки дурочки
полно тужить
холодные снегурочки
будут землю сторожить.
13-14 января 1930 года
* * *
На кобыле без подков
ехал Пётр Петраков,
а навстречу в шарабане
ехал Фёдор Петраков.
<1933 год>
Галине Николаевне Леман-Соколовой
На коньках с тобой Галина
на котке поедем мы
О холодная Галина
в центре маленькой зимы!
Ты Галина едешь ловко
Хоть и грузна на подъём.
Пусть покоится головка
Твоя головка на плече моём
Я же еду безобразно
рылом стукаюсь об лёд
ты же милая прекрасно
едишь соколом вперёд.
3 января 1930 года
* * *
На коня вскочил и в стремя
ногу твёрдую вонзил
Пётр Келлер. В это время
сверху дождик моросил.
С глазом шорою прикрытым
в нетерпенье конь плясал
и подкованным копытом
дом и площадь потрясал.
На крыльце Мария с внуком
тихо плакали в платок,
и сердца их громким стуком
отражались в потолок.
25 сентября 1933 года
* * *
На паровом тромбоне мы играли
нам жизнь казалась колосом.
Иван Петрович Пятаков
глядел на небо сквозь трубу
Иван Петрович Пятаков
играл на паровом тромбоне
как пуля в ухо звук летел
Иван Петрович Поглядел
в тетрадку с нотами и грянул
такой стремительный галопп,
что звук летел как пуля в лоб.
<1933 год>
О'сса
Посвящается Тамаре Александровне Мейер.
На потолке сидела муха
ее мне видно на кровати
она совсем уже старуха
сидит и нюхает ладонь;
я в сапоги скорей оделся
и второпях надел папаху
поймал дубинку и по мухе
закрыв глаза хватил со всего размаху
Но тут увидел на косяке
свинью сидящую калачом
ударил я свинью дубинкой,
а ей как видно нипочем.
На печке славный Каратыгин
прицелил в ухо пистолет
ХЛОПНУЛ ВЫСТРЕЛ
Я прочитал в печатной книге,
что Каратыгину без малого сто лет
и к печке повернувшись быстро
подумал: верно умер старичок
оставив правнукам в наследство
пустой как штука сундучок,
(Предмет в котором нет материи
не существует как рука
он бродит в воздухе потерянный
вокруг него элементарная кара.)
Быть может в сундучке лежал квадратик
похожий на плотину.
Быть может в сундучке сидел солдатик
и охранял эфира скучную картину
мерцая по бокам шинелью волосатой.
глядел насупив переносицу
как по стенам бегут сухие поросята.
В солдатской голове большие мысли носятся:
играет муха на потолке
марш конца вещей.
Весит подсвечник на потолке,
а потому прощай.
Покончу жизнь палашом
все можно написать зеленым карандашом.
На голове взовьются волосы
когда в ногах почуешь полосы.
Стоп. Михаилы начали расти
качаясь при вдыхании премудрости.
Потом счисляются минуты
они неважны и негромки.
Уже прохладны и разуты
как в пробужденьи видны ноги.
Тут мысли внешние съедая
- приехала застава
Сказала бабушка седая
характера простова.
Толкнув нечайно Михаила
я проговорил: ты пьешь боржом,
все можно написать зеленым карандашом.
Вот так Тамара
дала священный альдюмениум
зеленого кома'ра.
Стоп. Разошлось по конусу
летало ветром по носу,
весь человеческий осто'в
одно смыкание пластов
рыба плуст
торчит из мертвых уст
человек растет как куст
вместо носа
трепещет о'сса
в углу сидит свеча Матильды голышом
все можно написать зеленым карандашом.
6 августа 1928 года
* * *
стилизация древнего заговора
На сiянии дня месяца iюня
говорилъ Данiилъ с окномъ
слышанное сохранилъ
и ткимъ образомъ увидеть думая светъ
говорилъ солнцу: солнце посвети в меня
проткни меня солнце семь разъ
ибо девятью драми живъ я
следу злости и зависти выходъ низъ
пище хлебу и воде ротъ мой
страсти физике языкъ мой
вы и дханiю ноздрями путь
два уха для слушанiя
и свету окно глаза мои
1931 год
Подруга
На твоем лице, подруга,
два точильщика-жука
