мешающие жить, – возражал я.
– Ага, между срезанием десяти кило жира с какой-то задницы и надуванием сисек, – хихикал он в ответ.
Даже звал он меня «Пет» сокращенно не от имени Петр, а от чашки Петри, о которой говорил, что от нее толку больше, чем от всей стоматологии. Я всегда знал, что он дразнит меня по-доброму. В его суждениях о том, что представителей этих специальностей больше заботит корысть, чем желание помочь людям, всегда было больше правды, чем в моих отговорках. Но кто, как не близкий друг, имеет право на самую острую критику в твой адрес, даже если она идет в разрез с твоим виденьем мира.
* * *
Наша дружба с Замиром началась ещё на первом курсе. Организовалось мероприятие в честь завершения первого семестра, и в самый разгар гулянки ко мне подошел смуглый кучерявый крепыш с забавно кривыми ногами и сказал:
– Что, братишка, грустишь?
– Да нет. Сижу, смотрю, как люди отдыхают.
– А, девушка не пришла, сочувствую! Меня Замир звать. – И он протянул в мою сторону большую, покрытую обильной растительностью лапу.
Я хотел было его отшить, но простое открытое лицо, расплывшееся в доброй улыбке, изменило мое мнение.
– А я Петр, только я не скучаю. Мне больше нравится наблюдать за весельем, чем самому веселиться.
– Ясно-понятно, тогда идём выпьем. Веселее тут уже не будет, и так предел.
Так мы познакомились и вскоре крепко сдружились. Между нами всегда была дистанция для личного пространства, но вместе с тем и полное понимание и уверенность в поддержке друга. Крепость его слова была соизмерима с крепостью моего. Если вдруг в разговоре компании знакомых мы решали съездить в горы через пару недель, то все, кроме нас двоих, трезвонили о предстоящем походе. Потом постепенно у каждого находилась причина, очень уважительная и мешающая поездке, и народ отсеивался. А не проронивший ни слова после договоренности Замир стоял, готовый к поездке, утром назначенного дня, и был спокоен и уверен, что я буду там же. Во время походов в горы мы периодически с ним отдыхали от снобизма и пафоса наших сверстников. И в то же время и он, и я относились к остальным своим знакомым по-доброму, с пониманием, что у всех у нас это возрастное.
Его делишки и знакомства с мутными типами меня не касались, я никогда не задавал вопросов о его заработках. Только однажды был инцидент в четвертом семестре учебы, когда я его спросил. В то время мы жили в комнате общежития втроем: я, Замир и Нолан – персонаж-дзен, как мы его называли. По всем понятиям, Нолан был убогим человеком: тормоз, лентяй и неряха. Его очень привлекательная внешность и молчаливая задумчивость приводила в трепет многие девичьи сердца. Но его непроглядная тупость была настолько неизлечима, что порой удивляло, как он вообще может пытаться учить медицину.
Поначалу мы считали, что Нолан – своеобразный человек, очень замкнутый и живущий в мире своих персонажей. Но постепенно опыт стал подсказывать о том, что его загадочность – не что иное, как непроглядная пустота. Пустота во взгляде, в мыслях, в желаниях. Он даже навыков при обучении никаких не получал. Чистая доска, которую не мог замарать ни один мелок, потому как информация не могла найти в нем места, чтобы зацепиться. Мы с Замиром часто морально издевались над Ноланом, но того типа мало цепляли даже самые злые издёвки. Было даже непонятно, осознает ли он, что с ним делают.
Монахи, практикующие буддизм, должны были потратить не одну жизнь, чтобы прийти к навыку, который был дарован Нолану от рождения, а эта сволочь даже не понимала бесценности своего дара. И если говорить о глобальных вещах, то цель существования такого человека не до конца понятна. Есть целая категория девушек-дзен, у которых с головой наблюдаются все те же симптомы. Они как голландские цветы – красивы в своем разнообразии форм, хоть и все с одинаковым запахом сырой воды. Но всё же у них есть свое предназначение. Они выросли для того чтобы их срезали и поставили в вазу, чтобы наслаждались их формой и цветом, до момента пока те не завянут. Добавив к внешней привлекательности распыление дорогих духов, чтобы забить водянистые тона, в каждом цветке мы получаем объект, именуемый красотой. А вот с Ноланом природа, вероятно, промахнулась полом.
Но рассказ не о Нолане, а о том, что в один прекрасный день в наше жилье нагрянули стражи правопорядка с обыском. Искали у всех, но нашли коробочку с нелегальными препаратами у Нолана. А после того как на той коробочке ещё и обнаружили отпечатки этого олигофрена, его перевели из места учебного заведения в охраняемое. Я прекрасно понимал, чьи были таблетки, хоть и слабо представлял, как они могли оказаться у Нолана, да ещё и с его отпечатками. Ведь жили мы хоть и вместе, но общими была только кухня, ванна с туалетом и балкон, наши жилые комнаты были разделены и закрывались на ключ. Но как так получилось, было и не важно. Я тогда задал Замиру только один вопрос:
– Ты понимаешь, что испортил ему жизнь?
– Его бы все равно отчислили после первого госэкзамена, да и вряд ли он поймет разницу перемен.
Тогда Замир немного задумался под натиском моего тяжелого взгляда и добавил:
– Это станет для меня хорошим уроком на всю жизнь. Надеюсь, я скоро выпутаюсь из грязи и смогу искупить свою вину честным трудом.
Ответ был достойным дружбы. И хоть мы отдалились после того инцидента, но остались в очень хороших отношениях. И теперь я еду с надеждой, что он ещё в грязи тех темных дел. Мне стало даже немного обидно за свои желания.
* * *
По приезде времени хватило только оставить вещи и принять душ. Я сразу поспешил на встречу. Не то кафе, не то паб неподалеку от нашего места обучения был постоянным прибежищем для студентов. Тут жизнь всегда бурлила и постоянно менялась в зависимости от времени учебы, хотя персонажи оставались всё те же, за редким исключением случайно забредших прохожих. Замир меня нашел не сразу, так как я забился в самый дальний закоулок и, проголодавшись, уплетал за обе щеки только что принесенный заказ.
– Вот ты куда спрятался, Пет! А я уж подумал, что ты опаздываешь.
– Ты есть хочешь? – спросил я с набитым ртом.
– Нет, я только поел. Закажу пива, тебе ещё взять?
– Да, как обычно.
Я доел, Замир принес два бокала пива, и мы сели друг напротив друга.
– Чего там у тебя, выкладывай, – уже серьезно сказал он.
Я осмотрелся по сторонам, и, не увидев ничего подозрительного, сказал:
– Мне нужен липовый заграничный паспорт с моей фотографией для выезда
