— Ну да, — возразил Передонов, — вы халатно относитесь к этому, а может выйти скандал!]
Л. 235 об. — [какие-то]
Л. 235 об. — [никакими]
Л. 236 — [в 1 класс. Он взял тетради гимназистов.]
Л. 236 — [подумал немного,]
Л. 236 — [последнюю]
Л. 236 — [Он давно уже собирался мстить за неудачу своего сватовства.]
Л. 236 об. (После интервала:) — [Антоша Гудаевский уже спал, когда отец вернулся из клуба. Утром]
Л. 236 об. — [Перед обедом]
Л. 237 — [но отец и не обращал на это внимания.]
Л. 237 — [какого-то необычайно увлекательного]
Л. 237 — [спиной к матери,]
Л. 237 об. — [— Подло! Преподло! Анафемски расподло! — кричал Гудаевский, — как ты осмелилась без моего ведома?
— И еще высеку, назло тебе высеку, — кричала Гудаевская, — каждый день буду сечь.]
Л. 237 об. — [из отцовских рук]
Л. 237 об. — [Да нет, я не таковская.
И вдруг]
Л. 237 об. — [— Бунт! Измена! Караул! — закричал Гудаевский.]
Л. 238 — [и хлопали друг друга по щекам.]
Л. 238 об. — [— Возьму!
— Не дам!]
Л. 238 об. — [погубите!]
Л. 238 об. — [одновременно]
Л. 238 об. — [в обе стороны,]
Л. 238 об. — [Это казалось ему самым удобным безопасным местом.]
Л. 239 об. — [струсил и]
Л. 240 об. — [Прибежали горничная и нянька, и разняли господ.]
Л. 241 — [По-прежнему на его уроках гимназисты хохотали.]
А. 241 — по своей всегдашней придурковатости.
Л. 241 об. — [— У меня были свои соображения, — угрюмо сказал Передонов, — потому я так и поставил.
— Какие соображения? — осведомился Хрипач.
— Учитель имеет право ставить отметки, — сказал Передонов. — Нельзя же из-за каждой двойки объясняться.
— Мне ничего не известно о праве учителей ставить отметки, — сухо возразил директор. — Существующими правилами учителям вменяется в обязанность оценивать познания учеников известным способом. Это — не право, а обязанность, и, как всякая обязанность, должна быть исполнена с соблюдением должной справедливости.]
Л. 242 — [Если бы Передонов обладал хоть какой-нибудь наблюдательностью, его бы испугало решительное выражение в этих сверкавших глазах: он понял бы, что мальчик задумал что-то дерзкое. Но Передонов ничего не замечал.]
Л. 242 об. — [Да так это и было. Ведь везде могли спрятаться соглядатаи. Вследствие этого постоянного всматриванья за предметы, они]
Л. 242 об. — [Крамаренко шел за Передоновым, и пережидал редких прохожих. Когда никого по близости не было, Крамаренко пошел быстро, и скоро догнал Передонова.]
Л. 243 — [решительный и злой]
Л. 243 — [бледный и злой,]
Л. 243 об. — [Ему было грустно, и он не смотрел на окружавшие его предметы. Он проходил мимо Вершинского сада.]
Л. 243 об. — [вздрогнул. Он]
Л. 243 об. — [и испугался.]
Л. 244 — [— завидно стало:]
Л. 244–244 об. — [— Вы в один тираж выиграете, а я в другой, — сказала Вершина примирительно. — Мне и по картам всё выходит исполнение желаний.
— Нет, вы не выиграете, — сердито повторил Передонов, — это никогда не бывает, что в одном городе подряд в два тиража выигрыши. Это я выиграю.
Желание Вершиной выиграть двести тысяч казалось ему в высшей степени нахальным и недобросовестным, и он не шутя сердился на нее.]
Л. 244 об. — [и перестала говорить о выигрыше.]
Л. 245 об. — [— Выпейте хоть стаканчик, — быстро проговорила Вершина, — теперь самое такое время, чтобы чаю выпить.
— Один стаканчик, — повторила за нею и Марта неискренним голосом.
— Не хочу, — сердито повторил Передонов.]
Л. 245 об. — 246 — [Вершина все нет-нет да и начнет угощать его.
— С вареницем, — сказала она.
Передонов посмотрел на варенье.]
Л. 246 — [Он думал, что принука ему есть, а почета нет.]
Л. 246 — [и говорил неуклюжие любезности]
Л. 246 — [будет невестой, а потом]
Л. 246–246 об. — [С Муриным эти мечты осуществились бы, — чего же больше!]
Л. 246 об. — [Но Марта смотрела на него, как на какого-то совсем неинтересного человека, который не годится в женихи, как смотрят на незанимательных мальчиков, на нищих, на неодушевленные предметы. Это злило Передонова, как измена.]
Л. 247 — [с таким видом]
Л. 247 — [шельмец. А то по квартирам живет, сердце неспокойно.]
Л. 247 об. — [— Ну да, их пороть надо, — сказал Передонов.
— Понадобится, и выдерем, вы на этот счет не беспокойтесь, матушка Наталья Афанасьевна, — говорил Мурин.
Передонову было досадно, что Мурин, отвечая на его слова, обращается не к нему, а к Вершиной. «Невежа», — подумал он.
— Вы только слово скажите, — продолжал Мурин, — я его возьму на квартиру да так разделаю, что он у меня будет помнить.
— Ну да, — спросил Передонов, — он заплачет, вы и бросите(?) Нет, вот я на днях так их разжелудил некоторых.
Он хотел рассказать, как ходил сечь гимназистов, но вдруг вспомнил, как Крамаренко обругал его сейчас на улице, — вспомнил, и испуганно примолк.]
Л. 248 — [о наказаниях,]
Л. 248 — [бесчисленные]
Л. 248 — [разве уж очень весело станет, так захохочет.]
Л. 248 об. — [ «Марте нужно выйти замуж, — думала она, — а я, слава Богу, могу и подождать».]
Л. 249 — [Вершина, криво улыбаясь, сказала:
— Так закричала, что меня разбудила. Я думала, что пожар, вскочила, испугалась, а это оказывается моя Марта о ста рублях плачет.]
Л. 250 — [Я и больше для вас не пожалею, ей-Богу, право!]
Л. 250 — [— Шальные деньги, — проворчал Передонов.]
Л. 250–250 об. — [коли чуть что, вы его за ушонки, да за волосенки. Не обидьте, матушка, Марта Станиславовна.]
Л. 250 об. — [Да что ж, ведь он это вам платит за то, чтобы вы за Ваней присматривали.]
Л. 250 об. — [Передонов злобно сказал:
— Вам с ним не справиться будет, он большой, он сам вас поколотит.
— Не посмеет, матушка Марта Станиславовна, — отвечал Мурин, — да чуть если что, так я с него две шкуры спущу, вы мне только слово скажите.
— И так обойдется, — сказала Марта, — он и так будет слушаться.
— Ну, а будет слушаться, ему же лучше будет. А уж я вот как буду благодарить, за этим не постою.]
Л. 251 — [Передонов злобно теребил скатерть, отрывая с ее концов кисти.]
Л. 250 — [и ему стало жалко, что он отказался.]
Л. 251 об. — [— Уж мы другой раз, — улыбаясь, сказала Вершина.]
Л. 251 об. — [Марта с радостной улыбкой смотрела на Владю: она знала, что это он сказал слесарятам, и была довольна тем, что они напакостят Передонову.]
Л. 252. — [И опять городовые попадались.]
Л. 252 об. — [Передонов достал леденец, и принялся сосать его, но и царская карамель не услаждала его горьких размышлений, и страшно ему было, и тоскливо.]
Л. 253 — [начальнической]
Л. 253 об. — [Передонов испугался. Убежал, — куда, зачем?]
Л. 254 — [На душе у него делалось легче.]
Л. 256 об. — [Выпили водки, закусили селедкой, Варвара крикнула:
— Клавдюшка, суп неси! Суп неси, слышишь, что ли, разглушье?
Передонов подошел к комоду. Там стоял аристон. Передонов, с тупым и угрюмым лицом, принялся вертеть его. Полились скрипучие, жидкие, однообразно-механические звуки. Передонова утешало, что само играет. Музыки он не понимал и не любил, а эта механическая игрушка забавила его.
Клавдия суетливо принесла суп.]
Л. 256 об. — [что встретил сегодня Передонов]
Л. 256 об. — [что я тебе скажу.]
Л. 257 — [Не берет, — подумал он, — губа-то у него, видно, не дура.]
Л. 257 об. — [с обиженным видом]
Л. 257–259 — [Варвара не умела молиться, не имела никаких мыслей о Боге и никаких набожных чувств, но у нее была своя религия, которой она строго следовала, — религия примет, гаданий, снов, — бездушный культ, свободный от заповедей, пригнетающий к земле, лишенный всего возвышенного и чистого.
После обеда Передонов лег спать, как всегда, если не шел на биллиард. Во сне ему снились всё бараны, да коты, которые ходили вокруг него, блеяли и мяукали внятно, но слова у них были все поганые, и бесстыже было всё, что они делали.
Выспавшись, отправился он к купцу Творожкову, отцу двух гимназистов, жаловаться на них. Он был уже разлакомлен успехом прежних посещений, и казалось ему, что и теперь будет удача. Творожков — человек простой, ученый на медные деньги, сам разжился; вид у него суровый, говорит он мало, держит себя строго и важно, мальчики его, Вася и Володя, боятся его, как огня. Конечно, он им задаст такую порку, что чертям тошно станет.
И, видя как сурово и молчаливо выслушивает Творожков его жалобы, Передонов все более утверждался в этой своей уверенности. Мальчики, четырнадцатилетний Вася и двенадцатилетний Володя, стояли, как солдатики, вытянувшись перед отцом, но Передонова удивляло и досадовало то, что они спокойно смотрят и не обнаруживают страха. Когда Передонов кончил и замолчал, Творожков внимательно посмотрел на сыновей. Они еще более вытянулись, и смотрели прямо на отца.
