время от времени продолжаем. Среди его женщин таких, как я, тоже почти что нет.
– Ну вот и славно! После стольких проб убедиться, что лучших партнеров не встретили – это же замечательно! Опыт у него, конечно, значительный?
– Колоссальный!
– Не уступает твоему?
– Что ты, во много раз больший.
– И ты стремишься к нему подтянуться?
– Все равно не угонюсь. Да мне столько и не надо.
– Значит, ты не пошла за него из-за его баб?
– Да, в конце концов – из-за этого, хотя в принципе я ему многое прощала.
– Что-то не похоже на тебя.
– Просто я поняла – он такой и другим быть не способен. А раз так, то надо либо не обращать на это внимания, либо расстаться со своей мечтой выйти за него.
– Как я понял, на практике было и то и другое.
– Было.
– Почему от него не хочешь родить?
– Принципиально! Я же объясняю – хочу родить от любимого. А он кто?
– Идеальный сексуальный партнер, – изрек Михаил.
– Вот именно. И ничего больше.
– Ну, это совсем не мало! Для многих такое – предел мечтаний!
– Да, но не для меня.
– Ясно. Тем более, что ты можешь пользоваться его услугами и комбинировать с другими.
– Совершенно верно.
– Ну что ж, тут у вас все получилось по уму. И роман. И его продолжение. Грех жаловаться.
– Я не жалуюсь. Но ведь это – только малая часть жизни.
– Что верно, то верно. Зато, как говорится, в духе современности. А я несколько старомоден.
– Ладно, старомодный, хватит рассуждать. Лучше иди ко мне!
Галя привстала, нашла губами его губы и одновременно взяла в руку его еще до этого восставший перпендикуляр. Снова надо было решать, до каких рубежей он себе позволит отступить от осознанного допустимого.
– Встань надо мной, – скомандовал Михаил с решительностью, какой сам от себя не ожидал.
Галя немедленно повиновалась, точно этого только и ждала.
Да, наверное, ждала, если стремилась делать все, что он желает. Со стороны это можно было счесть за гармонию, но Михаилу ничего подобного даже не приходило в голову. Для него это была приятная работа и приятные впечатления от женщины, имевшей как будто все, что требовалось для удовлетворения и эстетического и полового чувства, но так и не могущей преодолеть границу, за которой проступает мир счастья. Она удовлетворяла его прихоти, он удовлетворял ее жар, все более распаляя ее, но все равно это был лишь захватывающий спектакль – спектакль как будто бы о любви, но, тем не менее, не сама любовь. Галя очень старалась доказать, что ее речи о любви не выдумка, и в убедительности, с точки зрения страсти, ей нельзя было отказать, но общей ауры, вмещающей и поглощающей их в себя, растворяющей их в себе так и не возникло ни на минуту, ни на несколько секунд. Михаил даже чувствовал себя виноватым в том, что он, в отличие от Гали, и не думает со своей стороны вложить в создание иллюзии столько же, сколько вкладывала она. А ведь в прошлом иногда такое старание возникало с не очень любимыми женщинами, искренне захваченными чувством к нему. И в том, что сейчас этого не было, Михаил видел еще одно свидетельство того, что и Галя работала без любви и в лучшем случае старалась внушить мысль о реальности своего захватывающего чувства не только ему, но и себе.
Наконец, Галя содрогнулась в последний раз, и все еще постанывая, вытянулась рядом с ним. Из лона волнами изливалась жидкость, которую она так старалась соединить с той, что мог извергнуть в нее он. Михаил достал бумажную салфетку и протянул женщине.
– Господи, ну что тебе стоило кончить со мной? – упрекнула Галя.
Она тяжело приподнялась и повернулась лицом к нему: – Неужели тебе не хотелось, чтобы тебя разобрало так же, как меня?
– Мне больше хотелось сделать приятное тебе.
– Да какое там приятное! Ты уж столько ласк обрушил на меня… Прямо обвал какой-то!..
Галя все еще слегка задыхалась. Теперь самому Михаилу было впору удивляться, как это ему удалось не пропустить в себя Галино сверхвозбуждение. «Ну, Слава Богу! – пронеслось в голове. – Ведь еле-еле удержался, устоял на последнем рубеже. А то бы и вовсе ничего не осталось хоть для каких-нибудь самооправданий».
– Не переживай, – сказал Михаил. – Женщина ты будь здоров какая! Запомнишься на всю жизнь.
– Правда? Ну, и на том спасибо!
– Смотри, уже начинает светать.
– Прошла наша вторая ночь любви, – сказала Галя.
– Прошла, – отозвался Михаил.
– Пора мне собираться обратно восвояси.
– Я провожу тебя.
– Не стоит, сама дойду.
– Нет, пойдем вместе. А то неравен час – Игорь захочет с тобой посчитаться.
– Не волнуйся. Ничего он мне не сделает.
– А вообще не жалеешь, что тебя занесло сюда? – спросил Михаил.
– Нет. А ты?
– Я-то давно мечтал об этом маршруте, а он оказался в чем-то еще интересней, чем я ожидал, правда, в чем-то и меньше.
– Ты что имеешь в виду?
– Пороги, виды с высот. Встречи. Например – с вами, мадам.
– Это лучше или хуже ожидавшегося?
– Это лучше, – пояснил Михаил.
– Ну, Слава Богу! А что хуже?
– Жаль, но совсем не встретились горные озера. И места здесь вроде бы совсем глухие, а охота, в общем-то, не заладилась.
– У наших – то же самое, – заметила Галя.
– Нет, у ваших другое, – не согласился Михаил. – Вашим дичь была НУЖНА, поэтому она не попадалась. Таков закон, и исключений из него бывает не много.
Михаил и Галя друг за другом выбрались из палатки наружу. После бессонной ночи прохладный сырой воздух освежал голову. Через пару минут они двинулись в путь. Михаил с ружьем в руках шел первым. В ближних зарослях Игоря не было. Они поднялись на склон. Михаилу хотелось подойти к лагерю компании так, чтобы сверху можно было увидеть засаду, если Игорь устроил ее на ближних подступах, хотя вероятность стрельбы около своих палаток казалась совсем небольшой. Скорей можно было ждать какого-то скандального словесного базара. К счастью, обошлось и без него.
– Ну вот, пришли, – сказал Михаил, когда они остановились на склоне над самым лагерем. – Еще один переход – и дело с концом. Наша Река вольется в другую, и наши пути с ней разойдутся. Мировая река, верно?
– Да, я согласна. И, кроме того, она познакомила нас с тобой. Нежданно – негаданно.
– Уж это точно.
– Ты пойдешь сейчас вместе с нами?
– Нет, отдельно. Но задерживаться здесь не собираюсь. Нам выгодней лететь отсюда всем вместе.
– Значит, в поселок придем примерно в одно время?
– Думаю – да.
– Я бы тоже не хотела, чтобы ты отстал от нас.
– Теперь для меня в этом нет никакого смысла, – сказал Михаил, думая о Марине. Но Галя истолковала его слова иначе.
– Вот, наконец, и ты это понял, – улыбнулась она.
Он не стал возражать. Галя смотрела на него, не отрывая глаз.
– Пусть думает, как ей нравится, – решил Михаил.
– До свиданья, милый! До свиданья, Мишенька! – прошептала она, обнимая его за шею. – Как мне было хорошо с тобой! Прямо счастье!
Она прижалась губами к его губам, раздвинула их своим языком и прошлась кончиком по его небу. Сделала так еще и еще. В другое время впору было бы снова ложиться. Но здесь была уже чужая земля. Наконец, она отстранилась от него и, одарив еще одним долгим ласкающим взглядом, пошла к биваку. Михаил проследил за ней до тех пор, пока она не скрылась в своей палатке, подождал еще несколько секунд и пошел назад.
На биваке он первым делом почистил ружье, из которого стрелял накануне вечером – чтобы оно не обижалось и самому не привыкать к небрежности по отношению к любимому спутнику во многих походах. Собрав вычищенное ружье, он получил право подумать и о себе. Ложиться спать перед восходом солнца вроде бы уже не было смысла. Не спать совсем тоже было бы плохо. Оставалось надеяться на то, что удастся подремать в пути на буксире за оплеухой. «Нет, так не годится, – решил он. – Надо все-таки пару часиков нормально поспать».
Он вновь лежал в палаточном уюте, ограждавшем от холода и от гнуса. Женщина, ублажавшая его и добивавшаяся от него зачатия своего ребенка, оставила после себя чуть слышимый аромат, заставивший вспомнить сцены их близости. Правда, вспомнились слова и тактильные ощущения, а не сами постельные сцены, поскольку была темнота. Но однажды он специально включил фонарь, чтобы остался и зрительный образ женского великолепия, неожиданным и странным образом доставшегося ему здесь – наверное, в качестве бонуса к путешествию, которое он и без того считал прощальным. Как будто Милостью Небес ему удалось шагнуть назад из возраста, признаваемого совсем не подходящим для рисковых путешествий, в возраст активного походного энтузиазма и способности справиться с основными задачами пути. Он не мог надеяться на успех заранее, но делал все, что требовалось, изо всех сил. По-видимому, его старания не были напрасны.
Можно было жалеть о своем несовершенстве и о том, что внутренних сил оказалось недостаточно для сохранения ставшей уже такой привычной стойкости в пользу Марины, но все равно хоть что-то положительное он в своей душе отложил. Хитрости с отставанием от компании позитивных результатов не принесли. Зато собственно сплав можно было записать себе в заслугу, и Михаил еще раз поблагодарил Господа Бога за милостивое отношение Высших Сил и Стихий к себе, к одинокому путнику, уступившему сексуальному соблазну, который как снег на голову свалился на него в нелегком пути. Теперь оставалось только ждать, дадут ли ему еще одну премию – возвращение домой.
Михаил в последний
