Сейчас ртутная опасность вроде бы миновала, но фазанов в Швеции пока еще не развелось. И не везде разрешен коммерческий отлов рыбы, и уцелевшие хищные птицы никак не могут оздороветь. На всю страну осталось меньше пятидесяти пар орланов*белохвостов, большая часть их в последние годы не гнездится, не дает потомства или снижает плодовитость. В 1969 году, скажем, в десяти гнездах было выращено всего одиннадцать орлят,
На каждом шагу в Швеции сталкиваешься с проблемами окружающей среды, неизвестными у нас, в социалистическом обществе. Случайно я увидел новую газету "Мильё-фрамтид" которая специально занимается проблемами окружающей среды. Она мне показалась интересной, хорошо бы познакомиться с ее редактором.
Еду в Упсалу, небольшой город в семидесяти километрах от Стокгольма, сыгравший большую роль в истории шведской культуры и науки. Здесь расположен знаменитый Упсальский университет, который недавно отметил свое пятисотлетие. Тут Жил и трудился великий Карл Линней.
Бьёрн Гильберг — редактор "Мильё-фрамтид", молодой генетик и философ, работает в одной из научных лабораторий Высшей сельскохозяйственной школы при университете. Живет на окраине Упсалы. Живет скромно; мебель чуть ли не самодельная, а хозяйка квартиры Марианна смущенно извиняется, что они с мужем одеты по-домашнему. Три маленькие дочки, две свои и одна приемная, трехлетняя кореянка Леночка.
Ежемесячная шестнадцатиполосная "Милъёфрамтид", созданная при общественной поддержке, достигла тиража в сорок тысяч экземпляров, что для Шреции немало. Редакционное правление функционирует в Гётеборге. Главные проблемы — использование шведских почв. лесов, вод, энергетических ресурсов, состояние воздушного бассейна, флоры, фауны, вопросы среды рабочего места. Бьёрн Гильберг считает, что улучшение во взаимоотношениях общества с окружающей средой наступит только тогда, когда общественность будет правильно информирована о наиболее важных вопросах этой проблемы и когда весь народ станет участвовать в их разрешении.
И есть одна, особая тема, волнующая главного редактора. Он ее поднял в Швеции, пробудил к ней интерес в Норвегии, ФРГ, Дании и других странах. Речь идет о так называемой "пищевой косметике". Любая хозяйка, покупая, скажем, клубнику, выбирает самую спелую и аппетитную с виду. И вот торговцы стали подкрашивать этот скоропортящийся импортный продукт чем-то вроде жидкого крема, делающего клубнику очень привлекательной.
Когда об этом стало известно, то люди прежде всего возмутились: почему нас обманывают?
И следом возникли другие вопросы: кто это разрешает, контролируете ли состав и дозы красителей, не вредят ли они здоровью потребителя и, в частности, как косметические добавки влияют на формирующийся детский организм?
Шведы пьют много кофе. И вот появились широко разрекламированные заменители кофейных сливок. Гильберг проверил в лаборатории эти сливки и на глазах у тысяч телезрителей, выстирал ими рубашку. Продажа заменителя сразу же упала на шестьдесят процентов в Швеции, на тридцать — в Дании и Норвегии. Это было началом. На прилавках шведских магазинов в прозрачных целлофановых пакетах всегда лежит очень свежее, чрезвычайно красивое на вид мясо. По нашим меркам оно дороговато, но дело не в этом. Гильберг обратил внимание общественности на то, что в мясо добавляются вещества, которые хорошо сохраняют внешний вид продукта, но быстро разрушают в нем красные кровяные тельца. Завязалась острая полемика, в которую были вовлечены Институт общественного здоровья и Коммерческий совет Швеции. Гильбергу возражали: добавки не только сохраняют внешний вид мяса, но и консервируют его. Гильберг по-прежнему настаивал на своей точке зрения, выступил по норвежскому телевидению. Там было принято решение постепенно отказаться от химических добавок в мясо. В Швеции же предложен метод, снижающий их дозу в мясе, а недавно все материалы по этому вопросу были переданы во Всемирную организацию здравоохранения, которая подробно; рассмотрит проблему.
Большой резонанс был вызван "делом о детском картофеле". В школы и детские сады начали поставлять чищеный картофель, а чтобы полуфабрикат не чернел, не терял вида при транспортировке, его стали обрабатывать бисульфатами. Гильберг предупредил о канцерогенной опасности, связанной с потреблением в пищу этих химикатов. Дети перестали есть картофель. Предприятия, оказавшиеся на грани разорения, снизили дозу бисульфатов с восьмисот миллиграммов на килограмм продукта до четырехсот для начала, а потом до двухсот миллиграммов, взялись обрабатывать продукт аскорбинкой, что давно им рекомендовалось, но обходилось дороже…
— Погоня за прибылью, за наживой, — говорит мне Бьёрн Гильберг, — вот источник пищевого загрязнения. Сотни не проверенных строгой наукой добавок потребляем мы с пищей, сами становясь подопытной средой. И постоянно появляются новые — то в вишневом напитке, то в колбасе, то в очередном пищевом заменителе. И это тоже насилие над природой!
Необходимо запрещать любые добавки, если влияние их неизвестно или, тем более, если обнаруживается их вред на подопытных животных… А об "оптическом эффекте" у вас что-нибудь известно?
— Нет, не слыхал, — говорю я, поражаясь неистощимой энергии и въедливости этого молодого — ему еще нет тридцати — человека, сидящего передо мной.
— Понимаете, в мире сейчас развита громадная индустрия отбеливающих веществ. Нет нет, не стиральные порошки, а отбеливатели.
Я установил, что они не моют, а лишь отбеливают, маскируя грязь. В Швецию ввозится в год на десять миллионов крон отбеливателей, и применяются они всюду, вплоть до прачечных, стирающих детские пеленки. Следы этих веществ были найдены в районах текстильной промышленности и даже на рыбных промыслах.
Я опубликовал свое исследование, в котором доказывал, что отбеливатели вызывают у людей аллергические явления и могут даже нарушить генетический аппарат наследственности.
Фирмы всполошились, опасаясь за судьбу своих миллионов, прислали ко мне представителей из ФРГ и США, предложили сотрудничество, приглашали к себе, чтоб за их счет пожить в самом дорогом отеле и подискутировать. Они тут узнали, — Бьёрн обвел веселыми глазами комнату, смущенно взъерошил белесые волосы, — что я средний швед и живу, значит, средне. Никуда я не поехал. Спросил: "Вы можете предложить эти вещества пищевой промышленности, чтоб, например, сделать рис или сахар белее белого?" — "Нет", — отвечают. Я показываю им их же материалы. "Видите ли, — смутились они, — мы имели в виду нецивилизованные страны". Я попросил их удалиться…
— Трудновато одному? — спросил я.
— Из жалоб ничего позитивного не извлечешь, хотя, правду сказать, я огорчился, когда узнал, что меня лишили в университете пособия на научные исследования.
Огорчился… Это было сказано слишком мягко. Бьёрну Гильбергу довелось выдержать настоящую битву, столкнуться с непониманием, злобной клеветой, сознательной компрометацией его научной и общественной деятельности.
Руководство Высшей сельскохозяйственной школы заявило, что "если Гильберг думает продолжать свои пугающие истории, то он будет чувствовать себя лучше в каком-нибудь другом месте". Затем был объявлен отказ в финансировании научной темы, которую Бьёрн считал очень важной и многообещающей — он намеревался продолжить свою работу с одним из видов азотопривлекающих бактерий, чтобы повысить урожайность бобовых и их сопротивляемость засухе. С недоумением и возмущением Бьёря узнал, что тема не утверждена, — слишком, дескать она локальна, потому что касается белковой проблемы только развивающихся стран.
Общественность выступила в защиту ученого. а на обвинения в том, что он еще не провел ни одного серьезного научного исследования, большая гётеборгская газета сообщила, что, в отличие от многих молодых шведских исследователей, Гильберг за последние годы опубликовал в известных международных специальных изданиях шесть научных работ, что он читал лекции на заседаниях Всемирной. организации здравоохранения ООН, в американском университете в Бомбее и приглашен с той же целью в одну из высших школ Нью-Иорна.
На прошение Гильберга об отпуске средств для исследований ответило отказом и министерство. А вскоре одна из компаний предложила Гильбергу работу и сорок тысяч долларов годового содержания — в пять раз больше, чем он получал ранее. Бьёрн категорически отказался, заявив, что он хотел бы служить обществу, народу, а не корпорациям. И так слишком много ученых, получающих жалованье от компаний и хранящих гробовое молчание, хотя они прекрасно знают наши пороки в области эксплуатации окружающей среды и не только закрывают глаза на большие ошибки в природопользовании, но и соучаствуют в них…
— А я не стану молчать. — спокойно говорит мне Бьёрн Гильберг и смеется. — Знаете, эти телевизионщики даже передачу организовали под названием: "Человек, который не хочет молчать". Собственно, это и послужило предлогом для отказа в финансировании моей работы… Но я не один, нет1 Есть у нас газета, есть "Мильё-центр", который положил начало сотрудничеству всех ученых по проблемам окружающей среды. Создано более ста групп, состоящих в основном из молодых людей.
