1
Пришло время вспашки и сева бобов и овса, Дня святой Бригитты [25], праздника в ее честь и ярмарки восходящей Волчьей луны. Волки ушли в горы. Я слышу их далекий вой. Но мои друзья все еще поблизости, наблюдают, как я медленно изменяюсь.
Сегодня белоголовая ворона вернулась с новостью. Уильям заболел. Вероятно, как и отец, простыл, хотя в этом году замок не покидал. Дядя остался заботиться о его нуждах и управлять замком. Слуги без твердой руки распустились: крадут и шастают по винным погребам, пренебрегая заботой о домашнем скоте и оружии. Служанки стали нерадивы, кухарки растолстели, кошки спят прямо у камина.
Деревня полна слухов и пересудов. И болезнь господина Уильяма не первая из дурных новостей. «На мягкой зиме разжиреет погост», и нынешняя зима тому подтверждение. Среди человеческих стариков растет число умерших, и никакие молитвы не помогают. «Это Безумная Мойра гневается на наше неуважение», – говорят люди. С приближением весны королева Зимы свирепеет все больше и призывает бури и снегопады. Ночами она летает на черном коне, наматывая темные и рваные облака на веретено молний.
И вот теперь мне приносят дары: привязывают к ветвям деревьев ленты и лоскуты, оставляют у дверей тарелки с хлебом и солью. Пастор проповедует воздержание. Люди притворно послушны. Но их дети играют в волшебном кольце, ищут у озера ведьмины камни, охотятся в лесу на гоблинов и делятся историями о Безумной Мойре.
Безумная Мойра (или Безумная Мэри, или Мэри Мак, как теперь зовут меня дети) живет в стволе терновника. Пьет кровь нечестивых. Носит терновый венец и платье, сшитое из черных жуков. Она наблюдает за миром людей и порой исполняет их желания. Чтобы призвать ее, нужно привязать красную ленту на ветку терновника и станцевать вокруг него против движения солнца, напевая:
Мэри Мак, Мэри Мак,Вся в черном ты и в крови.Дай, что душе не хватает никак,Безумная, безумная Мэри.
Этот стишок я не раз уже слышала, гуляя по лесу. Темная, как папоротник, я незаметна. Черная, как терн, я прячусь в тенях.
Мэри Мак. Откуда взялось это имя? В любом случае оно еще один шаг прочь от данного мне Уильямом имени. Может, я и была когда-то Малмойрой, но теперь на ее место пришла Безумная Мэри. Теперь я снова почти не имею имени, а вскоре стану совсем безымянной. Безымянной, бездушной, свободной…
2
Февраль – вьюжный месяц, и эта неделя тому подтверждение. Хлесткий восточный ветер, дождь, мокрый снег, а теперь еще и любимец королевы Зимы – град, стучащий по крышам и распугивающий уток на взволнованном озере.
Два погребения, неизвестная хворь и распространяющаяся среди овец болезнь, от которой они сначала становятся агрессивными, потом – вялыми, а затем и вовсе мрут. Должно быть, это снова ведьмовство. Пока скосило шестерых, но это еще не конец. Настоящее бедствие.
Крупный рогатый скот тоже страдает. В амбарах гниет зерно и большая часть сена. Запасы пищи скудны. Лошадей кормят зерновыми отходами, а на пастбище сплошные камни и грязь.
Уильям продолжает хворать. К нему дважды приезжал доктор. В первый раз – один, во второй – с коллегой из города. Они не согласны друг с другом в определении причины болезни. Городской доктор говорит, что дело в душевном расстройстве, и назначает лечение пиявками. Деревенский врач верит, что виной всему сердечные муки. Возможно, он прав. Я на это надеюсь. Надеюсь, Уильям хоть частично прочувствовал то, что чувствовала я, когда он бросил меня. Кукла, сделанная из савана умершей девушки, в расщелине боярышника превратилась в комок тряпья, сцепленного терновыми колючками. Возможно, Уильям видит сны обо мне. После многих тяжелых, безнадежных ночей, когда он снился мне, это было бы справедливо.
Фиона дважды пыталась увидеться с ним, но ее прогоняли. Наверное, ей страшно. Разочарование, позор, неудачная беременность состарили ее раньше времени. Теперь она носит черное, прячет волосы и подумывает об уходе в монастырь.
Мне ее ничуть не жаль. Она жива. Большего я ей не должна. Но Фиона повадилась ходить в лес, словно ищет что-то. Вчера она обвязала лоскутом ствол терновника, одиноко растущего возле озера. Она не принесла подношений, не напела стишок, но я и так знаю, чего она хочет. Сегодня я позволила ей меня найти.
Мы были неподалеку от моей спаленной хижины. Лодку я надежно спрятала. И сама могла при опасности мигом исчезнуть. Благодаря проведенному с волками времени я стала еще тише и незаметнее. Я передвигаюсь по лесу то на ногах, то на четвереньках. Слышу ветер над головой и тихий шелест голых веток деревьев. Ночью шел дождь. Земля под ногами влажна и мягка. Я беззвучно перемещаюсь по лесу. После месяцев жизни я выгляжу потрепанной как никогда. Волосы покрывает слой застывшей грязи. В косах застряли листья и веточки. Я пахну волком и чем похуже. Одежда – заляпанная кровью, грязью и потом – это то, что я нашла или украла: большая куртка, коричневая юбка из мешковины, проеденный молью шерстяной шарф. Я выгляжу натуральной дикаркой. Той демоницей, коей меня представляют люди, – Безумной Мэри.
Я встретила Фиону на тропинке. Позволила подойти ко мне. Она заметила меня не сразу: я сидела неподвижно, походя на высохший пень. А потом встала, и Фиона отшатнулась, будто собравшись сбежать. Замерев на месте, она посмотрела на меня своими глазами-незабудками.
– Я знала, что ты жива, – сказала она.
Прошло четыре месяца после ее неудачных родов, но Фиона по-прежнему выглядит беременной. У нее и лицо кругло, и живот. Глаза впали, взгляд стал старше и холоднее.
– Он думал, что способен покончить со мной, – ответила я. – Он ошибался.
Фиона ответила мне полным ненависти взглядом.
– Я не боюсь тебя, – заявила она. – Ты все у меня отняла. Что еще можешь сделать со мной?
– Ничего я у тебя не отнимала. Уильям – неверный мужчина. Если бы он по-настоящему тебя любил…
– Я говорю о ребенке. – Голос Фионы тих, холоден и резок. Из-под шарфа выбились волосы цвета примулы и чертополохом разметались на ветру. – Ты
