унитаза.
– Не буквально. Ладно, идем. – Эбби снова ловит мою руку.
Стоит открыть дверь, как мы сталкиваемся с Гарретом. Он где-то добыл праздничный колпак, который кокетливо сдвинут набок, голубые глаза сияют. Увидев, что мы держимся за руки, он от удивления разевает рот.
– Боже мой. О. БОЖЕ. МОЙ.
– Ты не о том подумал, Гаррет.
– Дамы, ну вы даете. Ладно. Слушайте, у меня есть идея. Давайте теперь сходим туда вместе, и, что бы ни случилось…
– Нет, – ровно отвечаю я.
Эбби выпускает мою ладонь и ловит руки Гаррета, глядя на него невинными глазами.
– Гаррет, милый, – говорит она, – никогда и ни за что я не стала бы делать этого, – потом похлопывает его по предплечью, – в твоем присутствии.
С этими словами Эбби оттесняет его к туалету.
Мой желудок снова совершает кульбит.
– ЧТО? – Взгляд Гаррета мечется между нами. – Нет. Ты должна. Можешь сделать это в моем присутствии. Договорились? А теперь мне надо пописать.
– Так иди уже.
Я стою подле них, чувствуя, что мой мозг превратился в желе. Мысли мечутся, словно чокнутые белки: «Она никогда и ни за что не стала бы этого делать в присутствии Гаррета». Но если его не будет рядом?
И как прикажете это понимать?
Мы уезжаем около одиннадцати. Гаррет упился в хлам, так что Брэму приходится везти его домой на его машине; Саймон едет следом. Потом мы все набиваемся к Саймону, как селедки в бочку: сам он с Брэмом на переднем сиденье, Нора чуть ли не у меня на коленях, зажатая между Ником и Эбби, которые не разговаривают друг с другом. Их молчание можно пощупать. Оно имеет собственную гравитацию. Как черная дыра. Саймон пытается какое-то время разбавлять его своей обычной болтовней, но сдается через несколько минут.
Мы останавливаемся на подъездной дорожке возле дома Брэма. Саймон наклоняется над коробкой передач, они быстро целуются, и Брэм успевает что-то ему шепнуть. Он в ответ мотает головой и смеется. Эбби выскакивает из машины, стоит звякнуть пряжке расстегнутого ремня безопасности.
– Ты уверена, что не хочешь остаться на ночь? – уже в пятый раз за вечер уточняет Саймон, повернувшись ко мне. В другой день я бы так и поступила. Плевать, что вечер воскресенья: от его дома до школы можно доехать так быстро, что это здорово облегчило бы мне жизнь.
Но сегодня у него ночует Эбби, а с меня ее на сегодня хватит – все слишком сложно.
События сегодняшнего дня беспрестанно мелькают в моей памяти. Морган и вспышка ярости. Гаррет и моя ложь. Эбби на коленях у раковины. Эбби и руки Гаррета в ее руках. Эбби и ее «никогда». Но только если «он будет рядом».
Понятия не имею, шутила ли она в тот момент.
10
Стоит мне выйти из автобуса в понедельник, как рядом тут же оказывается Эбби.
– Привет, – буднично приветствует меня она. – Ну и странный вчера выдался вечер.
– О да, – отвечаю я и тут же прикусываю язык. Есть у меня такая проблема: иногда мои слова звучат злее, чем хотелось бы; проблема, которая усугубляется в сто раз, если рядом Эбби. Саймон однажды прямо спросил меня, почему я так ее ненавижу. Но дело не в ненависти. У меня мозг отказывается работать в ее присутствии, только и всего.
То, что она сегодня невыносимо мила, совершенно не упрощает дело: полосатая футболка заправлена за пояс красной юбки, волосы уложены назад и заколоты невидимками. Зевнув, она прикрывает рот, потом ловит мой взгляд и улыбается.
– У меня есть предложение.
– Да?
– Ага. – Эбби склоняет голову к плечу, глаза блестят, как будто она сейчас скажет что-то смешное, а я думаю о том, что она на пару дюймов ниже меня и весит, наверное, вполовину меньше. Или нет. Она не такая уж и худая, скорее поджарая и мускулистая. Мезоморф. Это значит «атлетического телосложения» – я выучила слово из журналов, которые мама оставляет в туалете.
– Это касается поездки на день открытых дверей, – поясняет Эбби, когда мы останавливаемся у моего шкафчика. – Я не поеду с родителями. Ни за что.
– Все едут с родителями.
– А я не поеду.
– Ты так в этом уверена? – Не могу не улыбнуться в ответ.
– Поедешь со мной? На весенних каникулах. В любой день. Я одолжу у мамы машину и довезу нас. Остановимся у друга моей кузины. Получится настоящее приключение.
– Как у Саймона и Ника?
– Лучше, они нам еще завидовать будут. Потому что мы сможем сходить на какие-нибудь тусовки и делать будем что в голову взбредет. Будет круто. Сможем взглянуть на все, что нас ждет, изнутри.
Я смотрю на нее, на время лишившись дара речи от изумления. Не считая вчерашних посиделок в туалете Мартина Эддисона, мы не тусовались вдвоем практически год. И вдруг вот она, Эбби, болтает, как будто мы из числа тех друзей, кто ходит вместе на вечеринки, делает селфи и таскает по вечерам друг у друга картошку фри. Я с ума схожу, что ли?
– Или, – добавляет она, видимо, неправильно истолковав мое выражение лица, – мы не будем ходить на вечеринки. Честное слово. Тебе решать.
