мне пришлось на многое пересмотреть свое отношение. Часто горе оказывает на нас сильное влияние, и мы растем.
В тайне я проводил много времени за изучением Евангелия. Вскоре принял Христа, а когда крестился все мое окружение, включая родных, разом отвернулось от меня.
Я стремился избавиться от своего изолированного одиночества и мысль о том, чтобы находиться среди единомышленников согревала меня. Я все оставил за спиной и ушел в монастырь.
– Что такого Вы увидели в христианстве, чего не хватало в Вашей религии?
– Иисус слишком многое дал нам, чтобы не замечать этого?
– Что именно?
– Любовь.
– Разве до него люди не любили друг друга?
– Не так как он. Любить тех, кто любит тебя в этом мало подвига, все язычники любили так. Идея любви к врагам была чуждой. Такой уровень любви доступен только Богу.
В тридцать три года его приговорили к наказанию. Он снес сорок ударов плетей. На кончиках каждой из них крепились металлические шарики, при ударе разрывавшие плоть.
После того как Иисуса высекли, легионеры издевались над ним играя в жестокую игру. Во всю комнату чертились квадраты, обреченного назначали «императором» и заставляли передвигаться по ним. Когда «император» оказывался в последнем квадрате по правилам игры, его убивали.
Солдаты надели ему на голову венок из колючего терновника, которым отапливались их казармы. Накинули на плечи старый плащ полководца багряного цвета и дали в руки палку символизирующую скипетр. Принять участие в издевательстве собрался весь полк. Солдаты, глумясь, вставали перед ним на колени, оказывая насмешливые почести. Но когда он зашел в последний квадрат убить его не могли, так как окончательно приговор еще не был оглашен Пилатом.
Истерзанного, его вывели к толпе. Пилат надеялся, что иудеи при виде окровавленного Иисуса сжалятся над ним, но произошел обратный эффект. Они выбрали убийцу Варраву, считавшимся местным Робин Гудом.
Смерть на кресте считалась унизительной, но чтобы еще больше подчеркнуть презрение к Иисусу, бревна для его креста взяли с моста. Они были почерневшими от времени и ног паломников, проходивших по ним в храм.
Первую часть креста вбили в землю, а вторую привязали к его рукам, заставив самостоятельно нести до места казни. Обессиленный он шел, запинаясь о маленькие острые камни, с размаху падая лицом вниз, а вес бревна придавливал его сверху. Привязанные к бревну руки полностью лишали его возможности смягчить удар при падении. Толпа, вокруг злобно потешаясь, избивала его. Ему не хватило сил донести бревно до голгофы, где ему пробили кисти рук и ноги. Но не из-за этого Цицерон называл распятие самой ужасной казнью из всех возможных.
На кресте весь вес тела держится за счет грудных мышц. Через некоторое время от напряжения мышцы сводит, и человек начинает задыхаться. Смерть наступает от удушья. Чтобы сделать глоток воздуха подвешенный вынужден опираться на пробитые гвоздями руки. Это все равно, что проткнуть насквозь руку ножом и крутить его по кругу. При каждом вздохе испытывая чудовищную боль в мучительной агонии, он просит у Бога за людей, совершивших с ним все это: «прости им, ибо не ведают что творят». За всю историю существования мира не было любви выше. Он испускает последний вздох, и римский солдат Лонгин втыкает ему в подреберье копье, приводя в исполнение завершающую часть игры.
Своей жизнью он показал нам пример высшей любви. К сожалению, она остается непонятной для моих родных. У них есть выбор, и они делают его, я не виню их.
– Вы видите в этом зло?
– Я не знаю зла кроме невежества. Всмотрись во все злые поступки и везде увидишь его корень. Хорошо, когда человек держится своих традиций. Плохо, когда его традиции гордыней застилают глаза, и он начинает превозносить себя выше остальных народов.
Когда люди становятся осознанней, они перестают делить друг друга, по национальности, понимая, что кровь у всех одинаково красная.
– Но почему вы ушли из монастыря?
– Городская суета – род заразной болезни, она проникает и в стены монастырей, а здесь ничто не отвлекает меня от Творца.
– Но зачем лишатся всего?
– Отшельника делают сильным его лишения.
– И Вам не одиноко здесь?
Старик покачал головой, открывая со скрипом дверь хижины.
– Никто из нас никогда не бывает, одинок. Бог всегда с нами, только мы не слышим его. Слишком поглощены ложью, суетой, желаниями и страхами. Я долгое время пытался найти Бога в ярлыках религий, пока не ощутил, что он всегда рядом. Он рядом с каждым. Нужно лишь быть умиротворенным и чистым душой, чтобы почувствовать его присутствие.
Они вошли в хижину, разделенную на две маленькие комнаты и кухню. Внутри небогатая обстановка хижины состояла: из печи, деревянного стола, нескольких стульев, двух твердых односпальных кроватей и встроенного в стену самодельного шкафа. Несмотря на обветшалость в хижине старика, все выглядело чистым и уютным, а каждая вещь пропиталась хвойным запахом. Луке было приятно находиться в ней.
Он сразу же заметил на столе рядом с керосиновой лампой библию.
– У Вас мало книг, – сказал он, пролистав несколько страниц.
– Первую часть жизни мы живем для общения с мертвыми – ответил старик, указывая на книгу. – Вторую часть для общения с живыми, а третью для общения с самим собой.
Ты должно быть голоден? – предположил старик, выставляя на стол тарелки с нарезанными фруктами.
К Луке вернулся аппетит, и он принялся, с жадностью есть сочные фрукты.
– Тут даже электричества нет? – спросил он, когда увидел, как старик достает из печи котелок с кипяченой водой.
– Нет.
– Прямо как в средневековье, – ухмыльнулся Лука.
– Люди мало изменились со времен средневековья, разве что стали больше страдать.
– Мне кажется, что напротив современный человек по большей части счастлив.
– Современный человек живет с необузданным желанием обладать всем, чтобы демонстрировать свою состоятельность окружающим, до которых ему нет дела. И в тоже время обеспокоен тем, что окружающие подумают о нем. Он ставит себя в зависимость от их мнения и растворяется в масках, презирая толпу за смерть своего подлинного «я». Подобно белке в колесе он гонится всю жизнь за одобрением общества и статусами, чтобы казаться чуть лучше своего соседа не осознавая, что в бесконечной гонке за признанием победителей не бывает, поскольку все ее участники проиграли уже на старте.
– И что проигрывает тот, кто чрезмерно озабочен мнением других?
– Вместо того чтобы пребывать в мире с собой и с окружающими такой человек томится жизнью.
– В чем это выражается?
– В том, что он живет чужой правдой.
– А в чем, по-вашему, состоит правда общества?
– Общество, не задумываясь, определяет счастье как обрастание хламом, который сгниет рано или поздно. Сказано: «не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе… Ибо, где сокровище ваше, там будет и сердце ваше».
Захламляя сердце вещами, мы упускаем самое главное. Чем больше вокруг вещей, тем меньше остается места для счастья и тем больше суеты привносится в жизнь.
– Как избыток вещей может повлиять на мое счастье? – недоумевал Лука.
– Все, чем ты владеешь – владеет тобой. И чем больше владений, тем больше тебе предстоит потерять во время смерти.
Мне вспоминается случай, когда умирала одна старая женщина, имевшая в жизни безудержную страсть к платьям. В свой последний час она попросила, чтобы принесли ее любимое платье. Как только в комнату внесли красивое платье из дорогой ткани, она набросилась на него в предсмертной агонии, схватила и, прижав к сердцу, испустила дух. Ее труп окоченел. Кулак, сжимающий платье не смогли разжать. Так и похоронили с куском тряпки от любимого платья в намертво сжатом кулаке.
Из-за своей внутренней неуверенности люди пытаются обезопасить себя вещами, должностями, автомобилями и счетами в банках. Привязываются к роскоши и тратят свои жизни, расплачиваясь за нее. Они до маразма обеспокоены политикой, курсами валют и прочей суетой прозябая в уютном комфорте рабства до тех пор, пока сердце, не зарастет жиром, остановив колесо
