Бабушка захрипела, что-то всхлипнуло у неё в горле, на лбу выступил пот… Сеня не могла больше на это смотреть и выбежала из комнаты. Слезы душили её. Она не думала, что бабушке так плохо, и это ведь по её вине! А врачей тут поблизости нет — пока ещё скорая доберется…
Она пробралась к себе в комнату, легла и завернулась с головой в одеяло. Мысль воплощается, — вспомнились ей слова Проши. Да, это она во всем виновата — надо же было придумать про плохой сон о бабушке, который якобы ей приснился… Ну кто её за язык тянул? Нет бы сказать, что видела плохой сон о себе — глядишь, сама бы и заболела! За что бабушке-то расплачиваться за внучкину глупость?! Да ещё эта мысль… пускай невысказанная, но все же пришедшая ей на ум — мысль о том, что хочет другую бабушку… Так вот тебе — бабе Инне плохо. Она при смерти! Вот и не будет у неё теперь бабушки… Вовсе не будет — ни придуманной, ни настоящей!
Подумав об этом, Сеня ужом завертелась в кровати. Она не знала куда деваться от стыда и боли, жгущих её, как огнем.
— Господи, дорогой Господи, я знаю, что ты есть! — горячо зашептала она, давясь слезами. — Помоги моей бабушке! Помоги нам всем… Я такая глупая, Господи! Почему так все получается? Я же ничего плохого не хотела…
«Не хотела, но сделала, — шепнул ей внутренний голос. Ты стащила фотографии, ты ляпнула маме про дурной сон о бабушке, хотя знала, что мысль воплощается… Ты ушла в лес вместо того, чтобы отправиться за молоком…»
Сеня села в кровати. Но это же… самая обыкновенная жизнь. Такое каждый день происходит. Почему же только сейчас в ней проснулся этот внутренний голос? Почему он раньше молчал?
«Потому что ты изменилась. Проша многое рассказал тебе — то, чего раньше не понимала. Прежде ты сама себе задавала вопросы, но ответа на них не получала. А теперь знаешь ответ, знаешь, что злой поступок дает темным силам власть над тобой. И тогда зло умножается. Многократно… Получается целая цепочка зла! Она кажется случайным нагромождением событий лишь для того, кто не ведает, что творит. Но знающий видит связь между ними. И ты её теперь видишь.»
— И что же мне делать?
Она задала этот вопрос вслух, хоть и не знала, с кем говорила сейчас, кому принадлежал этот внутренний голос. Душа ли это ей отвечала, растревоженная и напуганная душа, — или то был голос ангела хранителя… А может быть, с ней говорил Тот, к Кому она обратилась с первой в жизни молитвой…
— Что мне делать? — повторила она свой вопрос, дрожащим от боли и страха голосом.
«Ты уже наметила план действий. Исполни его…»
И Ксения поняла: то был голос её души! Душа знает больше, чем разум, и всегда подскажет правильный путь. Как переводчик, который передает вести из тонкого мира, перелагая их на доступный язык…
Ей показалось, душа её вдруг расширилась, стала больше, сильнее… Она выросла в эти дни, обрела свой голос и звала её действовать, помочь всем, кто оказался вовлеченным в замкнутый круг беды, очерченный возле неё и Проши. Сеня не сомневалась: за их семью принялся Сам — Прошин заклятый враг, которому она сама растворила двери!
Она встала с кровати и подошла к зеркалу. На неё глядело лицо, которое вдруг показалось ей незнакомым. Кто она? Какая на самом деле? Хорошая или дурная? Этот вопрос прежде не возникал — само собой разумелось, что она не может не быть хорошей! Но теперь её «я» корчилось, не желая принять иной ответ, иной взгляд на саму себя, и все-таки его принимая…
Ее обожгла догадка: а что если она… не совсем хорошая девочка? Да что там, попросту совсем не хорошая! Чудовище! Эгоистка бесчувственная! Сущий жухлик в девичьем обличье! Но она не собирается с этим мириться. Такую себя она не хочет, не любит, а значит придется с собой что-то делать, чтобы хоть чуточку измениться. Чтобы стать такой, на которую радостно поглядеть в зеркало!
— Ах ты, змеюка поганая! — зашептала Сеня пересохшими губами, глядя в зеркало. — Только бы было тебе хорошо, а как другим — это до лампочки! Испугалась, что У ТЕБЯ не будет бабушки! А что её ВООБЩЕ не будет, что она перестанет быть — это как?! Навредить ты ей навредила, а помочь не умеешь. Выходит, от тебя один только вред получается! До добра ты, дорогая моя, не дотягиваешься, потому что не хочешь до него дорасти. Просто хочешь стать взрослой, вырасти, а куда — в какую сторону… добра или зла? Об этом ты хоть раз задумывалась? Умница ты моя! Особенная моя! Нет, на это тебе наплевать!
Сеня скривилась от отвращения и плюнула в свое отражение. Потом, подумав, утерла плевок полотенцем.
«Плюй на себя, сколько хочешь, но зачем же зеркало-то марать и без того мерзко! — подумала она и заметалась по комнате как зверок в клетке. Как же теперь исправить все, что я натворила? Эй, хватит дергаться! Возьми себя в руки!» — велела она себе и высунулась в окно.
Был уже вечер, сад ещё нежился в бархатных лучах солнца, ласкавшего поникшие от зноя цветы. И эта светлая нега и ласка природы коснулась её обожженного болью сердца, оно потеплело, оттаяло, а Сеня… она заплакала. Нечаянно как младенец, который вдруг спотыкается и падает на бегу, спеша к протянутым материнским рукам…
И с этими слезами, будто прорвавшими невидимую плотину в душе, к ней пришло облегчение. Душа очистилась и смирилась с этим новым неприятным знанием о себе. Боль, корежившая её, отпустила и неожиданно родилось ощущение какого-то внутреннего движения, как будто где-то внутри себя поднималась вверх по ступенькам невидимой лестницы… Это движение доставляло неизъяснимую радость.
Она вновь подошла к зеркалу — осторожно, точно боясь сделать неверный шаг. Погляделась в него… На неё смотрела девочка, которая была заметно взрослее той, что только что отражалась в гладкой зеркальной поверхности. Эта девочка знала правду о себе и этой правды не испугалась!
— Ну что ж, — проронила Сеня вполголоса, — такой ты мне больше нравишься. Ты стала расти… Это больно, но хорошо, и радость намного сильнее боли! И не смей увиливать, не смей сбиваться с пути, потому что тогда ты будешь оторвышем, жухликом и никогда не сделаешься человеком!
Она уселась на кровать и долго сидела, прислушиваясь к этой новой радости, которая нарождалась в ней. И, приняв её всем своим существом, улыбнулась ей. Улыбнулась себе — новой. И поняла, что, кажется, начинает жить!
— Так, — сказала она себе строго и деловито, — больше не будешь болтаться, как неприкаянная! Будешь делать то, что задумала, как бы ни было неприятно. Значит надо вернуть фотографии. И предупредить папу. Сколько времени зря потеряно! И ведь предупреждал же Проша, спас уже один раз… Так нет — зная, что Сам где-то рядом, что на нашу семью ополчился, — в лес поперлась и чуть в болото не угодила! Опять спасли. Спасибо тебе, мой ангел хранитель! Но я больше не буду испытывать твое терпение, не буду метаться, как ошалевшая мышь… Я должна найти Прошу, а там посмотрим… Почему-то мне кажется: все завязано в один узел. И клад, который где-то рядом и который ищет этот поганый Нукзар, и моя семья, которую хочет взять под опеку Проша, и он сам, и бабушка… Да, все это связано между собой, но только Проша поможет понять — как именно. И где тот меч, который разрубит этот Гордиев узел… Потому что, мне кажется, развязать его просто нельзя!
Меч… или ключ! — мелькнуло в голове. — Ключ, который поможет открыть невидимую дверцу и выйти из замороченного пространства, в котором мы оказались по милости этого поганого Самого… И по моей, конечно. Но этот морок отступит, тьма развеется, я верю, я знаю! И тогда бабушка выздоровеет, она не умрет… Потому что теперь я буду действовать очень быстро!
Глава 11
СОБЫТИЯРАЗВИВАЮТСЯ
Сеня не слыхала, как подъехала «скорая». Она услышала только шаги в дальней комнате — быстрые, уверенные шаги. Незнакомые голоса… Команды, которые отдавал чей-то звучный бас… Ну, наконец-то! Теперь можно было перевести дух — помощь все-таки подоспела, врачи сделают что-нибудь… Просто не могут не сделать — на то они и врачи!
Она было сунулась к бабушке, но дед замахал руками — мол, уйди, не до тебя теперь! Тогда, шепнув про себя: «Держись, бабуленька! Держись дорогая!» — она накинула кофточку, потому что стало заметно прохладнее, и побежала к сараю. Там быстренько извлекла из-под рулона пленки злополучный пакет, сунула его за пояс своих джинсов, оправила сверху кофточку так, что было совсем незаметно, и бегом понеслась к участку мамукиного отца. Только бы Мамука был дома!
Глухой забор без единой щелочки преградил ей путь. Сеня огляделась и заметила кучу бревен, сваленную прямо возле въездных ворот. Как видно, их привезли и сгрузили, но не успели распилить и расколоть на дрова… Быстро, как кошка, она вскарабкалась на эту кучу, уцепилась за верхний край забора и заглянула внутрь.
За воротами под навесом стоял серебристый «Форд» Валета. Значит он тут! И чего мечется — Нукзар же велел ему не маячить в поселке — наверное, явился с какими-то новостями. Рядом с «Фордом» стояла какая-то синяя машина, поблескивающая полировкой. Ее марки Сеня не разглядела. По виду машина была страшно модная и дорогая. Значит, у Нукзара гость. И судя по всему — весьма важный… Возле дома слонялись двое каких-то крутолобых детин — по виду охранники. Наверное, они этого важного охраняли. У сарая возился мужик с угрюмым лицом — охранник Нукзара. Ну и ладно, они Сеню не интересовали — ей был нужен мальчишка. И она увидала его.
