с Полом очень нравится имя София, и мы никак не могли назвать ребенка в честь
его мамы. Ее зовут Этель.
Я хотела бы продолжать злиться на Хайди, но (первое) она оказалась очень милой и (второе) она помогала мне найти Бяку.
– Я рада, что вы не собираетесь назвать ребенка Линдси, – сказала я. – Я не знаю ни одного человека по имени Линдси, кто бы мне нравился.
Мы еще немного проехали и снова остановились, потому что Хайди надо было отдышаться.
– Пол все время катается на своем велосипеде, – задыхалась Хайди. – Его икры крепкие, как ствол дерева.
– Это хорошо? – спросила я.
– Хорошо, что он сильный, – сказала она. – Еще он хороший мастер. Когда мы заходим к Бернадетт, она всегда просит его помочь ей что-нибудь отремонтировать в доме.
– А почему вы с Полом не живете у Бернадетт? Наверно, ей очень скучно жить совсем одной.
– Ни капельки, – засмеялась Хайди. – У Бернадетт есть кавалер.
– Кава что? – спросила я.
– Парень. Его зовут Харрисон, и он играет на саксофоне в джаз-группе.
– Я не знала, что у старушек могут быть парни, – сказала я.
– Если ты когда-нибудь встретишься с Бернадетт, ни в коем случае не называй ее старушкой! – предупредила Хайди. – Из нее прямо льется энергия. Они с Харрисоном ходят на занятия по бальным танцам.
– Я думала, что она никуда не выходит.
– Да, так и было, но все поменялось после смерти мамы, – объяснила Хайди.
– Как с твоей удачей, – сказала я.
Хайди кивнула.
– Кстати, еще Харрисон учит Берни играть на саксофоне. Вот по чему по чему, но по этому я не скучаю. У нее получается такой звук, как будто где-то умирает лось.
Мы прошли мимо дома, где раньше жила немецкая овчарка. Но окна дома были заколочены и Бяки там не было.
– Может посмотрим у воды? – сказала я. – Когда мы ходим на рыбалку, он любит плавать вместе с нами в лодке.
Мы оставили наши велосипеды на дороге и пошли по грязной дорожке к озеру.
– Подожди, – сказала Хайди. – Давай вместе это скажем.
Она взяла меня за руки, мы закрыли глаза и сказали: «Кем ни найдется – пусть ко мне вернется; светит лучик золотой, освещает путь домой».
Мне кажется, никто не услышал наших просьб, потому что мы все звали и звали, а Бяка так и не пришел.
– Скоро надо будет возвращаться домой, – сказала Хайди. – Твоя мама наверно уже дома. Я оставила записку, что мы вернемся через час.
– Мы можем остаться здесь еще ненадолго? – спросила я. – Пожалуйста.
Хайди пошла по дорожке.
– Я подожду тебя здесь, – сказала она. – Возле велосипедов. Но нам правда надо собираться обратно, твоя мама будет переживать.
Я дошла до берега, где стояли лодки, и закрыла глаза.
– Кем ни найдется – пусть ко мне вернется; светит лучик золотой, освещает путь домой, – шептала я. – Кем ни найдется…
– Аврора! – закричала Хайди. – Быстрее!
Я была уверена по ее голосу, что она что-то нашла. Может отпечаток лапы или красный ошейник Бяки, или может, а вдруг…
– Бяка! – завопила я. – Бяка! – я бросилась бежать и чуть было не сбила Хайди. Она сидела на земле, а из ее туловища торчали две тонкие ровные ноги, словно кукольные.
– Ты нашла его? – закричала я. – Ты нашла Бяку?
– Еще слишком рано, – сказала она, как-то весело скорчив лицо.
– О чем ты? Что рано?
– Ребенок, – сказала она. – Началось.
Глава 17
Больше, чем люлька любит качаться
Я попыталась убедить Хайди, чтобы я поехала домой за помощью или, по крайней мере, вышла на дорогу и поймала кого-нибудь, но она запаниковала.
– Не оставляй меня, – просила она. – Я не справлюсь одна.
Я попыталась помочь ей подняться, но она сказала, что ей очень больно идти. Я заметила, что перед ее платья был мокрым, и я очень испугалась.
– Не переживай, – сказала мне Хайди. – Так и должно быть.
Но мне все равно было страшно.
Так как Хайди все равно не могла двигаться, я помогла ей устроиться как можно удобнее. Я собрала листья и сосновые иголки и сделала из них постель, накрыв ее брезентом с лодки. Потом я сняла свитер и скатала его в рулет. Получилась подушка. Хайди потела и стонала, а иногда боли становились такими сильными, что она кричала.
– Скажи мне, что надо сделать, – сказала я. – Я не знаю, как тебе помочь.
– Никуда не уходи, – молила она.
– Я буду с тобой, – пообещала я.
Я держала ее руку и не отпускала, а когда она кричала, я кричала вместе с ней. Боли стали все чаще и чаще. И вдруг Хайди запрокинула голову назад и начала смешно дышать.
– Готово, готово, готово, Хайди, тсссс, – сказала она. – Готово, готово, готово, Хайди, тсссс.
Я знала, что эти слова говорила ее мама. Потом Хайди начала говорить какие-то абсолютно бессмысленные слова.
– Хайди… Долг… Привет… – стонала она.
– Что? – спросила я.
– Суф… Тсс… Чай…
– Извини, Хайди, – сказала я. – Я не понимаю. Ты хочешь пить? Могу принести тебе воды из озера, но она может быть грязной.
Хайди помотала головой и снова застонала.
– Выхожу… Больше… Скоро вернусь…
И тут я поняла, что она делала. Она говорила слова из списка на дверце шкафа! Хайди знала их наизусть, и я тоже.
– Иди… Хорошо… Снова… – сказала я.
Хайди посмотрела на меня и кивнула. Ее глаза казались еще голубее, чем были до этого. Как будто сквозь них бил свет.
– Голубой… Милая… Сейчас… – сказала она.
Всего в том списке было двадцать три слова. Мы с Хайди повторяли их по кругу друг за другом. Спустя некоторое время она так устала, что больше не могла ничего говорить, поэтому я продолжала одна. Я знала, что сейчас ей нужна была ее мама больше, чем когда бы то ни было.
Ребенок скоро должен был появиться, но я не знала, что с ним надо будет делать. Потом я услышала, что кто-то идет по дороге.
– Мама! – выкрикнула Хайди.
Но это была не Хайдина мама. Это была моя мама.
– Аврора! – кричала она. – Где вы?
– Здесь, мам! – закричала я. – Скорее!
Она подоспела как раз в самый подходящий момент, потому что после этого все начало происходить очень быстро. Мама вызвала скорую, но было понятно, что ребенок ждать не хочет.
– Ты чувствуешь, что готова начать тужиться? – спросила мама.
Хайди кивнула и положила подбородок на грудь.
– Поддержи ее сзади, сладкая, – сказала мама. – И помоги ей немного привстать.
Я присела сзади Хайди, и она оперлась на мои ноги. Я не
