помещение, проверить каждый метр здания. Сердце замирало после каждого следующего шага. Глаза, уже привыкшие к темноте, бегали, разглядывая все вокруг, а уши, казалось, могли услышать любой шорох на расстоянии нескольких километров. Но ничего необычного не было ни видно, ни слышно.
Дойдя до конца коридора, Руперт открыл дверь в зал самого аквапарка.
Холод. Он сразу же почувствовал его, как только зашел. И неудивительно. Ведь целое ведро снега упало ему на голову.
***
-Как-к ты м-м-мог! – все не мог успокоиться Руперт, завернутый в одеяло, с чашкой горячего чая с коньяком. – Я же и правда поверил! Это не смешно! – добавил он, видя, как Карен с Сталленом снова давятся от хохота.
–На это и было рассчитано, друг мой! – сказал Ким, угомонившись. – Я же оставил тебе все, что надо было, чтоб догадаться, где мы находимся.
–Да уж! Только ф-фраза «она в другом мире» им-м-еет н-н-несколько значений! – прерывисто сказал замерзший Руперт, у которого зуб на зуб не попадал. – Я просто не могу понять, зачем вы это сделали?
–Ну, тут все предельно просто, многоуважаемый Руперт Стоун! – торжественно и с удовольствием продекламировал Ким. – Карен я сказал, что мы немного подышим воздухом, и вывел ее на улицу, – он подмигнул дочери Стоуна. – После этого я быстро вколол ей морфина и притащил сюда, как только ты ушел. Дальше я вернулся в квартиру и написал на стекле нужные указания. Мне оставалось только ждать!
Карен опять прыснула от смеха, глядя на встревоженного отца. К ней присоединился Ким.
–Все было так, кроме момента с морфином, – успокоила она отца через минуту. – Ким мне все объяснил, и я согласилась.
–Видите ли, – перебил Карен Сталлен. – невероятное сочетание отцовской любви и беспощадной безысходности смерти дают потрясающий эффект! Вы его наверняка ощутили! Разве вам не хочется жить после того, как вы поняли, что ваша дочь жива? – подмигнул отцу Ким. – Уверен, вы даже подумывали о суициде.
Мысленно Стоун согласился.
–Понимаете, кон-траст! – это слово он произнес по слогам. – Что, по-вашему, значит это слово?
–Противоположность? – осторожно и догадливо спросила Карен.
–Именно! – удовлетворенно воскликнул Ким. – Разве вы не замечали, что когда сделаешь что-то правильное, хочется чего-то неправильного? – спросил он и, увидев непонимание на лицах, пояснил. – Например, через небольшое время после серьезного разговора, хочется рассмеяться, как хочется воды после засушливой погоды, как хочется обнять любимого человека после долгой разлуки? – он опять посмотрел на семейство Стоунов, удовлетворился их киванием и продолжил. – Человек не может жить без контрастов! Ему нужно, чтобы что-то переходило во что-то противоположно другое, ведь если зациклиться на чем-то одном, другого будет не хватать.
–А если ничего не делать, хочется сразу чего-то сделать! – воскликнула более-менее понимающая Карен. – Все должно быть уравновешено! На каждое действие должно быть противодействие, – вспомнив физику, добавила она.
–Что-то вроде этого, – согласился Ким. – но не совсем. Просто это надо почувствовать. Без одного абсолютно противоположного элемента нельзя жить. Как если бы не было войн, мы бы не знали, что такое мир, и принимали это, как само собой разумеющееся. Если бы мы вечно жили, было бы перенаселение планеты, поэтому нужна смерть. Как-то так… – он уставился в одну точку. В последнее время с ним это происходило все чаще. Через пару минут он «отлип». – Ясно?
Стоуны кивнули.
–А теперь допивайте чай, и пошли домой, – сказал Сталлен.
–Черт… – побелел Руперт. – Я дверь не закрыл.
Глава 6
Дверь была открыта нараспашку, когда Ким с семейством взбежали по лестнице подъезда. Руперт подошел к двери квартиры первым, а Карен и Ким были еще чуть поодаль. Даже не подошел, а скорее подлетел, боясь незваных гостей. Как оказалось, не зря.
Взволнованные Ким и Карен подошли к остановившемуся, как вкопанному, Руперту, когда из двери вышла небольшая группа людей. Трое были в полицейских фуражках, а четвертая персона…
Стоунам и Сталлену показалось, что их окунули в ледяную воду. Мир пошатнулся перед ними. Холодные темно-синие глаза со злорадством смотрели на троицу. Светлые волосы были аккуратно собраны в пучок за головой, которую украшал огромный красный крест на белом фоне. Руперт стоял с недоумевающим видом, а Карен чуть приоткрыла рот от удивления. Наступила гробовая тишина. Первым заговорил Стоун-старший.
–Что вы себе позволяете? Это же моя квартира! Кто дал вам право? – возмущенно воскликнул он. На это женщина в ярко красных каблуках только широко расплылась в улыбке, а один из полицейских сказал что-то про ордер на обыск помещения, на что Руперт начал возражать. Они стояли и спорили, но все напряжение сконцентрировалось вокруг другой пары.
Ким и главная медсестра психиатрической лечебницы Марго Боун смотрели друг на друга. Карен будто не слышала спорящих с ее отцом полицейских. Все ее внимание было нацелено на пару Боун-Сталлен. Казалось, что ненавидящие взгляды Кима и Марго сейчас материализуются, молнии будут пробегать между глазами сбежавшего пациента и медсестры, краска на стенах начнет слезать от безумной температуры, а через мгновение станет настолько холодно, что даже атомы остановят свое непрерывное движение. Ощущение ненависти витало в каждом кубическом миллиметре воздуха вокруг них. Из атмосферы будто сочился сок гнева и ярости. Это было что-то вроде битвы, от исхода которой зависит судьба всего мира. Этот «спор» взглядов был на самом деле недолог, но казался вечным, словно жизнь.
Марго была похожа на довольную жабу, которая только что схватила огромного жука и собирается его проглотить, предвкушая его вкус. Бывший и, скорее всего, будущий пациент сверлил ее взглядом, остроты которому не было равных. Будто психологический бур сверлил ответный яростный луч Маргарет. Уже все три полицейских о чем-то разгорячено спорили с отцом Карен, как вдруг Марго громко и отчетливо оповестила всех присутствующих:
–Сталлен отправляется обратно в лечебницу и точка. На этом и закончим. Не станем предъявлять им обвинение в суд.
Полицейские сразу умолкли, вполне довольные решением. Конечно, не надо заполнять бумаг и тратить много времени при таком решении. Руперт округленными глазами смотрел на Марго, но через минуту этот взгляд сменился взглядом смирения. Карен была готова расплакаться, а Ким все так же мысленно резал медсестру Боун на кусочки. Карен никогда в жизни не видела такой ненависти во взгляде у человека. Глаза девочки заблестели от слез.
Самый толстый из полицейских надел наручники на Кима, и его повели вниз по лестнице прочь от пролета, где все и происходило. Заключенный под стражу пациент не смотрел на ставших семьей Стоунов. Взгляд смиренно был направлен в холодный плиточный пол подъезда.
–Как же так… –
