Бланшэ, потому что она так хорошо его обкрутила, что он поручился за покупателей своих земель, а поручительство это имело силу.
Обнаружив все эти махинации, Франсуа задумался над способом получить эти земли обратно по дешевой цене и никого не разоряя, и в то же время сыграть хорошую штуку с Северой и с ее шайкой, разрушив их спекуляцию.
Но это было нелегкое дело. У него было достаточно денег, чтобы получить почти все обратно по той же цене. Ни Севера, ни другие не могли отказаться принять этот платеж; купившим было очень выгодно поскорее продать и избавиться от предстоящего разорения; я повторяю вам, молодые и старые, кому я рассказываю, что земля, купленная в долг, — это патент на нищенство нашей старости. Но, сколько бы я сам ни твердил этого, вы не избавитесь от болезни покупщиков. Никто неможет увидать на солнце пара над обработанной бороздой, чтобы не получить сильной лихорадки — жажды сделаться ее собственником. И вот чего Франсуа очень боялся: этой самой лихорадки крестьянина, который не хочет отказаться от своего земельного ярма.
Знаете ли вы, что такое земельное ярмо, дети? Одно время очень много говорили об этом в наших приходах. Говорили, что прежние сеньоры прикрепили нас к земле, чтобы мы погибли на ней, потея на работе, а Революция перерезала этот канат, и мы больше не тянем, как волы, плуг хозяина; но правда — в том, что мы сами влезли в ярмо, потеем не меньше и так же погибаем.
Против этого есть одно только лекарство, как предполагают здешние буржуа, а именно: отказаться навсегда от всяких потребностей и желаний. И в прошлое воскресенье я дал хороший ответ одному из таких, он очень хорошо это мне проповедывал, что, мол, если бы мы, маленькие люди, могли быть настолько благоразумными, чтобы никогда не есть, всегда работать, никогда не спать и пить прекрасную прозрачную воду, конечно, в том случае, если бы лягушки на это не рассердились, мы сделали бы хорошие сбережения, нас находили бы благоразумными и милыми и наделили бы тысячью похвал.
Рассуждая так, как вы и я, Франсуа-Подкидыш ломал себе голову, чтобы найти способ уговорить покупателей продать ему земли обратно. И в конце концов он придумал пустить среди них маленький слушок о том, что Севера кажется более богатой, чем она есть на самом деле; что долгов у нее больше, чем дыр в решете, и что в один прекрасный день ее кредиторы наложат руку на ее собственное имущество и на имущество ее должников. Он расскажет им это все по секрету, а когда хорошенько их напугает, то заставит действовать Мадлену Бланшэ, которая на его деньги сможет получить земли обратно по той цене, по которой они были проданы первоначально.
Ему совестно было, однако, этой лжи, пока не пришло на мысль прибавить понемногу каждому из этих бедных приобретателей, чтобы вознаградить их за уплаченные уже ими проценты. Таким образом Мадлена вновь войдет в свои права и владения, и в то же время он спасет покупщиков от всякого убытка и разорения. Что же касается Северы и потери ею кредита после этого ложного слуха, то в этом отношении совесть его была совершенно спокойна. Курица может попробовать вытащить перо у злой птицы, которая ощипала ее цыплят.
Но тут Жани проснулся и тихонько встал, чтобы не обеспокоить свою мать; затем, поздоровавшись с Франсуа, он не стал терять времени, и побежал оповестить остальных помольщиков, что неурядица на мельнице окончилась, и у жернова стоит прекрасный мельник.
Был уже полный день, когда Мариета Бланшэ вышла из своего гнезда, она была очень нарядна в своем траурном платье, и прекрасный черный и белый цвет делали ее похожей на маленькую сороку. У бедняжки была большая забота. Этот траур должен был помешать ей на некоторое время ходить танцовать на вечеринках, и все ее поклонники будут очень огорчены; у нее было такое доброе сердце, что она их сильно жалела.
— Как! — сказала она, увидев Франсуа убирающего бумаги в комнате Мадлены, — так вы здесь на все руки, господин мельник! Вы мелете муку, ведете дела, приготовляете больной питье; скоро, пожалуй, увидишь вас за шитьем и за прялкой…
— А вас, барышня, — сказал Франсуа, который прекрасно видел, что она любезно на него поглядывала, хотя и дразнила словами, — я еще не видел ни за прялкой, ни за шитьем; мне кажется, что скоро вы будете спать до полудня, и хорошо сделаете. Это сохраняет свежий цвет лица.
— Вот как, господин Франсуа, мы уже говорим друг другу любезности. Берегитесь этой игры: и я тоже умею кое-что сказать.
— Я с удовольствием послушаю вас, барышня.
— Это придет; не бойтесь, прекрасный мельник. Но куда же девалась Катерина, что вы здесь сторожите больную? Не нужны ли вам юбка и чепчик?
— Тогда, пожалуй, вы попросите блузу и колпак, чтобы итти на мельницу. Вы не хотите делать женской работы, посторожить немного вашу сестру, значит, вы предпочитаете засыпать зерно и ворочать жернова. Пусть будет так! Поменяемся платьем.
— Можно подумать, что вы читаете мне наставление.
— Нет, сначала вы мне его прочитали, и потому я из вежливости возвращаю вам то, что от вас получил.
— Хорошо, хорошо! Вы любите посмеяться и подурить. Но вы плохо выбрали время; у нас не до веселья. Недавно мы были на кладбище, а если вы будете так много болтать, вы не дадите покоя моей невестке, а она в нем нуждается.
— Потому-то вы и не должны были бы так повышать голос, барышня, я ведь говорю с вами тихо, а вы говорите не так, как следовало бы говорить в комнате больной.
— Довольно, однако, господин Франсуа, — сказала Мариета, понижая голос, но вся покраснев от досады, — будьте любезны посмотреть, где Катерина, и почему она оставляет мою невестку на ваше попечение.
— Извините, барышня, — сказал Франсуа, совершенно не вспылив, — она не могла оставить ее на ваше попечение, так как вы любите поспать, и принуждена была доверить ее мне. А звать ее я и не подумаю, эта бедная девушка изнемогает от усталости. Уже две недели, как она не спит, не в обиду будь вам это сказано. Я послал ее спать и до полудня буду исполнять ее работу и свою, ведь справедливо, чтобы каждый помогал один другому.
— Послушайте, господин Франсуа, — сказала, внезапно переменив тон, девушка, — вы словно хотите мне сказать, что я думаю только о себе, а все тяжелое оставляю на других. Может быть,
