В КОНЦЕ ТУННЕЛЯ», «СИЯНИЕ ЛЕСНОГО СОЛНЦА» и «СОН ПРО ФЛАМИНГО». Они дороже. Багеты заказные.
Генерал подошел к картинам. Снял их. Полюбовался, как будто напоследок:
– И заметь, какая тут фишка есть. Все названия картин на С начинаются. Потому что Света внучка моя.
Генерал Тобриков протянул мне картины, но долго не выпускал их из рук, показывая всем видом, как они ему дороги:
– Да ладно, бери. Искусство не может ограничивать себя рамками мастерской художника и поклонников его творчества. Так мне дочь говорит. Она еще нарисует. Деньги потом занесешь. Доверяю, как твоему отчиму. Вопрос твой не быстрый. На оперативные мероприятия время нужно. Месяцы.
Я подумал, что если бы картины можно было приспособить для ресторана «Муза», то это ускорило бы эти оперативные мероприятия:
– А можно заказать на свободную тему картины, но чтоб все на М начинались.
Генерал Тобриков глянул на меня с недоверием, которое продлилось совсем недолго:
– Ускоримся по валенкам и по картинам. По ним бы аванс желательно. Кисти, краски, все дела. Ладно. Завтра зайдешь, дам расклад.
56. Расклад ФАКА
Генерал Тобриков был на следующее утро в приподнятом настроении. Он встал из-за стола пошел мне навстречу:
– Доброе утро, Олег Юрьевич. У меня для тебя только хорошие новости.
Переход на имя-отчество настроил меня на деловой лад:
– Тогда утро действительно доброе, Валерий Романович.
Он тряс мне руку и приобнимал:
– Так, смотри.
Он прошел в угол кабинета, где стояла какая-то коробка. И начал доставать картины. Всю ночь рисовала. Да там уже было еще что-то у внучки.
Я подошел ближе, чтоб рассмотреть шедевры. Генерал Тобриков перебирал их, как колоду:
– Не все в рамках. На них скидка будет. Вот глянь. Натюрморт. «МУХОМОР И МОХ». Портрет. «МОЯ СОСЕДКА». «МУЗЫКАНТЫ В ОРКЕСТРОВОЙ ЯМЕ». Абстракция. А смотри, как интересно здесь. Просто написано на синем фоне белым «ОЙ». «МЕЖДОМЕТИЕ» называется. Вот эту дарю. Семью рисовала – «МЫ». Ну, это она только начинала.
На картоне было нарисовано 6 каких-то огуречиков с четрами лица в виде точек и запятых, и палочками рук и ног. Я перевернул рисунок. Там была надпись: «ДИДУЛЕ И БАБУЛИ. С 8 МАРТА!». Генерал ткнул пальцем в надпись:
– Я же говорю, семейная реликвия!
Я протянул ее обратно:
– Валерий Ро.. Товарищ генерал. Это очень личное. Оставьте себе.
Генеральское лицо напрягалось, как ткань моего изобретения 727. Это был «ВЕЧНЫЙ ПАРУС ИЗ ГРАФЕНОВОЙ ТКАНИ ДЛЯ КРУГОСВЕТОК НА ЯХТАХ»:
– Не понравилось?
Я упокоил Генерала:
– Наоборот. Очень понравилось. Это самое лучшее, но тут самое ценное не картина, а надпись.
Генерал посмотрел на нее еще раз, повертев в руках:
– Вот что значит свежий взгляд. А? Инноваторы ё– мое. В точку сказал ведь. А? И в своем деле щекотливом тоже можешь ставить точку. Давай присядем.
Мы прошли в «заднюю комнатку». Генерал достал баночки из холодильника:
– Лимонад. Гостовский.
Мы сделали по паре глотков. Генерал вытер губы руками:
– Смотри. Завод они у тебя не заберут. Долги мы поможем списать. Есть там схема. Но это только через спецсчета пойдет и в режиме АКТИВНОСТИ 6 СТРЕЛ.
– Что за режим?
Генерал, оглядываясь по сторонам, пальцем прикрыл губы:
– У тебя допуска нет. Короче, завод, как объект особого назначания, государству перейдет. В общем, ничего им не достанется. А тебе почет, слава и уважение. У него будет название имени династии Шлыковых.
Я начал понимать:
– Типа традиции?
Генерал чокнулся со мной лимонадом:
– На лету схватил. Но есть еще одна новость. Тебе все-таки компенсация полагается. Как говорится завод на завод. Свечной. В Тихвинке.
Я воспрял духом:
– Это где?
Генерал изобразил жестом тач:
– Черноземье. Разберешься. Решение нужно сейчас принять. Вот документы, если согласен, то подпиши.
Он протянул мне стопку бумаг.
57. Все при своих?!
Генерал разделил бумаги на две части. Пожал мне руку:
– Все, что делается, делается, для того, чтобы не делалось что-то, от чего может быть еще хуже того, что сделалось.
Я повторил его фразу:
– Все, что делается, делается, для того, чтобы не делалось что– то, от чего может быть еще хуже того, что сделалось.
По-моему, где-то я уже это слышал. Да. Вахтанг. Мудрая фраза. Я понял, что не могу ни на кого обижаться и не за что. Ведь если бы не Матросов, я не встретил мою Музу. А без Вахтанга может и не оказался бы с ней рядом. Организованный клан Каланянов помог мне возродить семейное дело и прославить династию. Матросов отдал долги Каланяну. Вахтанг досрочно освободился. Куча работников фабрики обрела смысл существования в Шлыкаринске. Джунгар и Ойрат, а, возможно, и Вахтанг, заработали на памятниках в Африке. Ким Чен послушал хоть и ненастоящего, но Ширана. Он, говорят, стал добрее и увеличил норму выдачи по карточкам продовольствия в стране. Эдик нашел свою любовь. Я семью. Да много всего. Матросов пальцы, например. Клара сына. Всегда, когда ты живешь мечтой что-то изменить и идешь к этой цели, то меняешься сам, и все и вся вокруг.
58. Ребра Каланяна
Генерал Тобриков прервал мои размышления:
– С виду вроде ты не амбал совсем. Но боец. И мстительный. Я слышал, ты умудрился ребра этому Клану Калкану сломать?
Я поправил генерала:
– Каланяну. Четыре ребра. Я не специально. Я спас его.
Это было сущей правдой. Помните, как мы в «Музе» сидели, и Каланян ушел оттуда. Так вот он вернулся сразу. Сказал, что на столе очень аппетитная баранина. И он все-таки хотел бы ее попробовать.
Он начал, отправлял в рот кусок за куском, закатывая от удовольствия глаза, причмокивая и вытирая рот от жира. Неожиданно его чавкание прервалось. Я посмотрел на него и заметил, что его глаза закатились и уж точно не от удовольствия. Он покраснел, потом начал синеть, судорожно махая руками и показывая на горло.
Я понял, что он подавился. Вокруг него суетился и бегал весь клан, Матросов и Вахтанг. Было ясно, что вот-вот из него начнут вытряхивать пищу, которая мешала дышать. Но это могло только навредить. Я резко в прыжке бросился наперерез руке Вахтанга, которой он хотел хлопнуть Каланяна по спине:
– Не так. Ты убьешь его. Отойдите все. Я сам.
Я сзади подхватил Каланяна под мышки, сцепив руки замком под ребрами и резко приподнял, надавив на живот. Изо рта вылетел кусок мяса с торчащей поперек костью. Я посмотрел на Каланяна. Он вроде задышал, но мне показалось, что это еще не все. Тогда я проделал это еще раз. Но поймал его на выдохе. Послышался хруст. Видимо, я не рассчитал своей силы. Любое спасение требует жертв. Плюс одна жизнь, минус четыре ребра. Временно. Так я и сказал Генералу Тобрикову:
– Это старый метод первой помощи. Без всяких приспособлений. На моем счету спасенная жизнь не самого большого друга. Ценой четырех ребер. В итоге этого Каланяна увезли на скорой. Наложили гипс. Зато живой.
Генерал Тобриков посмотрел на меня с уважением:
– Стокгольмский синдром это. Жалость заложника ситуации к тому, кто его
