времена опорой может быть только семья. Я же вижу, у них серьезно все.
– Тома, что ты видишь?! Они без году неделю встречаются!
– Ты, Петя, всю жизнь работал. Я тебя не виню. Но Лилю ты совсем не знаешь. Она нежная, эмоциональная девочка. Она – не Кира, ее подружка. И Стаса она любит. Сколько мы знаем случаев, когда годами ухаживали, потом свадьба, а через год развод?
– Ладно, может, ты и права. – Мельников залпом выпил остывший кофе и заторопился. В машине он достал из портфеля записную книжку, пролистал ее и потом скомандовал водителю:
– Юра, а давай заедем к Мордюкову. Проведаем старика, тем более у меня коньяк для него есть. Ну, если ты не выпил, – пошутил Мельников.
– Нет, удержался, – в тон ему ответил шофер, – он там, на заднем сиденье, завернут в три слоя вощеной бумаги.
Через месяц, прямо в канун Нового года, Мельниковы и Перовы встретились на юбилее Николая Николаевича. Там было еще много людей – знакомые юбиляра, родственники, представители общественности и даже какие-то люди из райкома партии. Стол был хорош, что было по тем временам удивительно. Николай Николаевич постарался через свои связи – заведующую «столом заказов» и давнего друга Рената, который долгие годы был мясником в ближнем гастрономе. Ренат же пошел дальше по цепочке – добыл красную рыбу, черную икру и несколько видов колбас. Тамара Леонидовна, которая встречала гостей, стоя рядом с Зинаидой Васильевной, подумала о том, что несколько лет назад ассортимент на столе был бы в два раза богаче, а люди были веселее и беззаботнее. Посмотрев на мать Стаса, Мельникова тихо ей сказала:
– Перестань волноваться, все просто замечательно. И хорошо, что все устроили здесь, в помещении завода, в столовой. Тут очень уютно.
– Думаешь? – Зинаида Васильевна нервно оглядывала гостей. – А я хотела в ресторане. Но…
– Правильно, нечего деньги тратить.
– И здесь эти деревянные столы, резные стулья. Их специально заказывали в Рязани. Там маленькое производство, муж, Коля, бартером рассчитывался. Он хотел, чтобы сотрудники держались за рабочие места. Ведь зарплаты были неплохими, а вот условия, Коля занимался этим очень упорно.
– Зина, Коля – прекрасный человек и отличный руководитель! Это сразу видно! – принялась опять успокаивать ее Мельникова. – И все будет прекрасно!
Торжество потихоньку разгоралось, голоса стали громче, музыка зазвучала, произносились здравицы и шутливые пожелания. Лиля и Стас сидели рядом с юбиляром. Перов с гордостью поглядывал на сына и улыбался Лиле. Когда в зале заиграла легкая музыка и народ потянулся размяться в быстром танце, Мельников подсел к Николаю Николаевичу.
– Слушай, что я тебе хочу сказать, – сказал Петр Вениаминович – мужчины давно перешли на «ты», – тут для Стаса есть хорошее место. Понятно, что не начальник и даже не младший начальник, а так… клерк, как на западе говорят. Но тут главное – не должность, а место.
Перов с удивлением посмотрел на Мельникова.
– Спасибо тебе огромное! Неожиданно как! Но Стас учится, мы бы не хотели, чтобы он бросал учебу. И Лиля должна получить высшее образование! Послушай, Петр, ну что, мы не осилим их дипломы?! Поддержим, прокормим, оденем. Они же не бездельники, не лоботрясы. Им помогать можно и нужно.
По разговору было заметно, что юбиляр изрядно выпил. Слова складывались ладно, но в голосе слышалась слеза.
– Ты вообще слышал, что детишки наши уезжать собрались? Мол, сидеть на шее родителей нехорошо, а потому переведемся на заочное и поедем на дальнее северное месторождение! Серьезные такие планы, чуть ли не чемоданы собирают. Я‐то не против, даже, думаю, полезно. Но потом подумал и решил, что нам, родителям, эта инициатива дороже станет.
Перов с изумлением слушал все это.
– Я ничего не знал.
– Я тоже. Но вот матери знают все. Лилька проговорилась маме, а дальше ты, думаю, догадываешься.
– Тамара? – понимающее улыбнулся Николай Николаевич.
– Да… Одним словом, Стас должен подъехать в отдел кадров. С документами.
– Спасибо вам с Тамарой. Я же понимаю – работа теперь будет на вес золота.
– Знаешь, как сказать… Время молодых и отчаянных наступает. Но народ в целом будет жить плохо. И безработных будет достаточно много. Поэтому пусть держится за место. Это же по его специальности.
Увидев, что мужчины о чем-то толкуют, Зинаида Васильевна поспешила к ним.
– Коля, ты только не пей много. Тебе еще надо будет говорить слова всякие, благодарить гостей…
– Зина, ну что ты… Послушай, что Петр для Стаса сделал! Петя, можно рассказать?
– Можно, – важно кивнул Мельников, он немного рисовался перед Зинаидой Васильевной.
– Наш парень теперь будет работать в газовой промышленности!
– Коля, громко сказано. Он будет работать в отраслевом институте.
– Ну, о чем и речь! – не сдавался Николай Николаевич. – Так вот, Петя воспользовался своим влиянием.
– Ох, я даже не знаю, как благодарить тебя… Конечно, он окончит институт и уже будет работа…
К зиме 1991 года дом на углу Малой Бронной и Спиридоньевского переулка практически опустел. Как так случилось, что в наступающие тяжелые времена жильцы этого дома умудрились получить квартиры, никто не понимал. Но факт остается фактом, остались здесь Кира Заболоцкая и старуха Беглова. Кира за это время предусмотрительно поменяла замки в квартире и поставила новый замок в комнате. По вечерам на улицах порядка стало меньше, к тому же дом огородили забором и даже возвели один ярус строительных лесов. Подъезд в дом заколочен не был, а потому однажды Кира наткнулась на алкашей, которые спасались от стужи на первом этаже. Заболоцкая не растерялась, наорала на них и, напугав, выставила вон. Но это стало первым звоночком и Кира занялась «укреплением бастионов». Сначала были замки, потом она раздобыла колокольчик и повесила на дверь подъезда. Дом был пустым и любой звук разносился гулким эхом. «Есть шанс услышать, что кто-то идет!» – сказала она себе. Но самым главным и дорогостоящим ее мероприятием была покупка трех дешевых ламп. Эти лампы она поставила в тех пустых квартирах, которые оказались незапертыми. Каждый вечер Кира включала их, чтобы у прохожих было ощущение, что в доме живут люди.
Дом был большим, старым, еще девятнадцатого века. Такие называли доходными. В нем была черная лестница, большие подвалы и под самой крышей были небольшие помещения, в них когда-то жила прислуга. Эти комнаты жильцы коммуналки заняли под велосипеды, корыта и всякую утварь. В подвале долго хранили дрова и уголь. Потом, после газификации дома, в подвале размещались мастерские. Дом был большим, с двухуровневым переходом между правым и левым крылом, поэтому понять, кто еще находится внутри, было сложно.
История
