побежала за сестрой. Примчались остальные девочки, каждая хотела первой оказаться на подъездной дорожке.
Дина осталась на кухне одна и потянулась за вином. Желудок скрутило в узел, но она все равно выпила. Она пила, потому что не могла делать то, что действительно хотела, – не могла мыть руки. И еще потому, что ее дочери никогда не бежали встретить ее.
– Я очень рад за тебя, Одри, – сказал Колин. – Ты так усердно учишься. Горжусь тобой.
Ее средняя дочь вспыхнула от похвалы, и Дина сильнее сжала бокал. «Так типично», – подумала она, оглядывая сидящих за столом. Одно слово отца – и они буквально расцветают. Дина тоже сказала Одри, что та хорошо сдала тест по правописанию, но не получила почти никакой реакции. К тому же восьмилетняя девочка не каждое слово написала правильно – ошиблась в двух из двадцати. Дина заставила Одри по пять раз переписать слова, в которых та ошиблась, чтобы запомнить их к следующему тесту. Но, без сомнения, они восприняли это как какую-то форму жестокого обращения с детьми.
– Какие еще новости? – спросил Колин и посмотрел на Дину. – Ты уже познакомилась с нашей новой соседкой?
– Да, несколько недель назад.
Хорошо, только пару недель назад, но это почти одно и то же.
– Она врач?
– Педиатр, – сказала Мэдисон. – Мне Кэрри рассказывала. Ее отец занимается ремонтом. У нашей соседки кабинет будет на первом этаже.
– Она милая, – объявила Люси, поправляя очки. – Сидни, Саванна и я пили с ней чай в прошлое воскресенье.
– Это был чай понарошку, – уточнила Сидни. – Но потом пришла Бостон, и… – Она дернулась, будто кто-то пнул ее под столом.
Люси бросила на сестру предупреждающий взгляд.
– Она и вправду милая, – быстро повторила девочка. – У нее такие красивые волосы. Длинные и кудрявые.
– Это о ней ты рассказывала раньше? Об этой женщине по соседству? – Дина нахмурилась, глядя на дочь. – Ты проводишь с ней слишком много времени. Зачем это взрослая женщина будет общаться с детьми?
– Если она педиатр, то в этом нет ничего странного, – заметил Колин.
– А почему она не замужем? Почему у нее нет собственной семьи? Она, наверное, из лесбиянок.
Брови Колина сошлись на переносице.
Четыре младшие девочки выглядели смущенными, а лицо Мэдисон стало сердитым.
– Вечно ты так, – сказала Дине старшая. – Всегда говоришь о людях гадости, а не знаешь, правда ли это. Зачем постоянно думать о плохом?
– Что значит «из лесбиянок»? – поинтересовалась Сидни.
– Не бери в голову, – сказал ей Колин и повернулся к Дине. – Я согласен с Мэдисон. Тебе действительно нравится предполагать худшее. Уверен, что наша соседка – очень хороший человек. Она, безусловно, украсит наше сообщество. Разве ты не говорила, как хочешь, чтобы на острове появился педиатр? Теперь у нас есть врач по соседству, но тебя опять что-то не устраивает.
Уязвленная, Дина открыла рот, но не смогла придумать, что сказать.
– Я пошутила, – наконец выдавила она.
– Конечно. Мы все знаем, что ты та еще шутница, – сказал Колин. – Девочки, а давайте сходим за мороженым.
Все пять дочерей уставились на него с одинаковым выражением, в котором смешались две трети волнения и треть опасения.
Дина схватилась за бокал с вином.
– Этим вечером им не положен десерт, – пробормотала она.
– И не говори! – Он оттолкнулся от стола и встал. – Потому что все знают, что десерт раз в неделю укрепляет характер, верно? Я поведу своих прекрасных дочерей покупать мороженое, а потом мы прогуляемся по набережной, чтобы весь мир видел, что я счастливый человек и у меня такие замечательные дети. Ну, идем же.
Девочки встали из-за стола. Люси и Одри взяли свои тарелки и быстро отнесли их в раковину, но остальные трое бросили грязную посуду и поспешили за отцом.
Из коридора донеслись взрывы смеха. Входная дверь открылась и закрылась, после чего наступила тишина. Дина осталась сидеть за столом посреди бардака, который устроили на ее кухне. Одна.
Она была в разгаре войны, но не понимала правил ведения боя и того, как ей победить. Даже не до конца понимала, почему это началось и когда она стала врагом. Дина знала лишь одно: нет на свете человека, которому она могла бы позвонить. Никого, кто обнял бы ее и сказал, что все будет хорошо. Ни одного человека, который был бы ей настоящим другом.
– Я пришла на занятие в пять часов, – радостно сказала Энди.
Она стояла перед небольшой изящной стойкой регистрации в студии пилатеса и йоги «Тянись к здоровью».
Секретарша, красивая брюнетка лет двадцати с небольшим, взглянула на нее.
– У меня не запланировано частных уроков.
– Я на групповое занятие. Я звонила пару дней назад и записалась.
– А вы сказали, что вы новенькая? – Брюнетка одарила ее улыбкой. – Мы просим всех наших новых клиентов сначала пройти хотя бы один частный урок, чтобы убедиться, что они четко понимают, как выполнять упражнения. Мы не хотим, чтобы вы пострадали.
– О, я, кажется, упоминала, что раньше не ходила сюда на занятия.
Хорошее настроение Энди испарилось. Она специально изменила свое расписание, чтобы прийти вовремя. Очередное очень долгое воскресенье напомнило ей, почему она решила жить на острове. Теперь только от нее зависит, какой будет ее жизнь. Следовало найти друзей и занятия, которые ей понравятся. Энди никогда не любила физические упражнения, но, по крайней мере, в студии она сможет общаться с другими людьми.
– Вы раньше занимались пилатесом? – уточнила секретарша.
– Честно говоря, нет.
К стойке подошла миниатюрная рыжеволосая девушка с фигурой танцовщицы.
– Я Марли. Веду пятичасовое занятие. Вы можете попробовать, если хотите, но с пятью другими участницами я смогу лишь присматривать за вами. Если вас это устроит, то и меня тоже. Поймете, чем мы здесь занимаемся, и решите, хотите ли продолжать.
– Конечно.
Теперь Энди чувствовала себя менее уверенно. Она предполагала, что класс означает большую группу, а не всего шесть человек.
– Проблема решена, – с улыбкой сказала брюнетка. – Можете оставить свои вещи вон там.
Она указала на ряд открытых стеллажей с проволочными корзинами.
Энди положила в одну из них свою сумку.
Остальным занимающимся было от двадцати с небольшим до шестидесяти с хвостиком лет. Почти все – подтянутые, одетые в черное, с босыми ногами. Подумав, что ей следовало бы потратить время на педикюр, Энди сняла туфли и положила их в корзину к сумке.
– Давайте начнем, – сказала Марли.
Энди последовала за женщинами к ряду гимнастических ковриков. Возле каждого находилась прикрепленная к стене металлическая рама, на которой висели различные пружины и ручки. Все сели на коврики лицом вперед. Энди выбрала место с краю.
– Начнем с «сотни», – сказала Марли.
Сотни чего? Энди увидела, как участницы легли и дотянулись до ручек. Она сделала то же самое. Подняла ноги, как и все остальные, уткнула подбородок в грудь – и сразу же почувствовала жжение в животе и вдоль задней поверхности ног. Они что, собираются держать эту позу,
