считая до…
– И качаем. Вдох, два, три, четыре, пять. Выдох, два, три, четыре, пять.
К ужасу Энди, все начали размахивать руками вверх и вниз, держа сомкнутые ноги приподнятыми под углом девяносто градусов.
– Пятки вместе, носки врозь, – сказала Марли, проходя мимо. – Энди, подбородок к груди. Втяни живот.
На счет «шестьдесят» у Энди задрожали мышцы живота. К завершению «сотни» она поняла, что совершила ужасную ошибку. Хуже того, оказалось, это было одним из самых простых упражнений.
Пятьдесят минут спустя Энди лежала на коврике, тяжело дыша и гадая, сможет ли подняться. Она изучала анатомию, но внезапно обнаружила ноющие мышцы в таких местах, о существовании которых даже не подозревала. Остальные участницы вскочили на ноги и поблагодарили Марли за урок. Энди удалось встать на четвереньки и лишь затем, пошатываясь, полностью подняться.
– И что скажете? – спросила Марли.
– Это было здорово.
– Вы отлично справились. Почему бы вам не запланировать пару частных уроков, чтобы ознакомиться с различными упражнениями? А затем снова приходите на общее занятие. Здесь все так приветливы. У нас весело.
Энди посмотрела на женщин, болтающих у входа в студию. Они немного вспотели, но не выглядели так, будто их переехал автобус. Даже женщина лет шестидесяти двигалась легко, словно урок был не таким уж большим испытанием.
– Не уверена, что использовала бы слово «весело», но думаю, что хочу попробовать еще раз.
«Когда приду в себя», – подумала она.
Энди направилась к машине и забралась внутрь. Вставила ключ и завела двигатель дрожащей рукой. Хорошо, что у нее не механическая коробка передач. Она ни за что не справилась бы со сцеплением в таком состоянии.
Все тело ныло так сильно, что даже просто заехать на холм к дому оказалось затруднительно. Она никогда не занималась спортом и теперь расплачивалась за это. Интересно, сможет ли она вообще двигаться завтра утром.
Энди припарковалась перед домом, и на этот раз вид большого грузовика Уэйда не слишком ее обрадовал. Она была потной, с раскрасневшимся лицом и в очень неприглядных спортивных штанах и футболке. Если она продолжит ходить в «Тянись к здоровью», придется потратиться на симпатичную форму. Интересно, продают ли здесь утягивающую спортивную одежду?
Она поднялась по лестнице на крыльцо и вошла внутрь. Уэйд стоял с планшетом в руках.
– Хочу тебе кое-что показать, – сказал он ей, указывая на заднюю часть дома. Энди бросила сумочку и сумку с рабочей одеждой на нижнюю ступеньку и, прихрамывая, последовала за ним. Он остановился перед несколькими деревянными деталями.
– Мы закончили большую часть электрики и оформляем кабинеты. К концу недели увидишь, где будут разные комнаты.
– Прогресс, – сказала она и попыталась улыбнуться. – Здорово.
Уэйд секунду изучал ее.
– У меня есть несколько счетов, которые тебе нужно подписать. На светильники и выключатели. Кроме того, звонил поставщик медицинского оборудования, нужно выбрать смотровые столы.
Он пустился в подробные объяснения, и Энди изо всех сил старалась слушать, но мысли ее были далеко.
Это ее жизнь, подумала она, глядя на деревянные рамы и вскрытый пол. Этот дом, этот остров. Она действительно сбежала от всех своих друзей, от рутины, от всего, что когда-либо знала. Начала все сначала, не имея ничего, кроме старого, пропахшего крысами дома, любимой работы и очень слабых мышц живота.
Карьера давала ей большое преимущество по сравнению со многими другими людьми, однако по ночам не согревала. Энди была уверена, что мужчины ей больше не нужны, но это оказалось не так. А теперь она на острове, и со свиданиями дела здесь обстоят не очень. Уэйд был единственным одиноким парнем, которого она встретила, и он не проявлял к ней интереса. Ни малейшего намека!
– Тебе не нравится, – сказал Уэйд.
Она уставилась на него.
– Что? Прости. Я задумалась. Ты не мог бы повторить?
– Конечно, но ты в порядке?
Энди открыла рот, потом закрыла его.
– Нет, не в порядке. Я переехала сюда, не осознавая, что делаю. Каждый человек здесь – либо семейный, либо турист. У меня нет ни друзей, ни хобби, ни ванны. Я намеренно отрезала себя от мира, а теперь застряла. Здесь нет одиноких мужчин. По крайней мере, я никого не встречала. Даже если встречу – я не была на первом свидании уже лет десять. Не знаю, изменилось ли что-нибудь, но раньше у меня это не очень хорошо получалось. Сомневаюсь, что возраст что-то улучшил. Я одна и одинока. И если кто-нибудь скажет, что упражнение под названием «массаж живота» – это хорошо, не стоит этому верить.
Уэйд долго смотрел на нее, потом откашлялся.
– Тогда поговорим о светильниках завтра?
Она не знала, смеяться ей или разразиться истерическими рыданиями.
– Конечно. Извини. Это не твоя проблема. Мне нравится, что ты делаешь с домом.
– Спасибо.
Уэйд отошел так стремительно, что Энди почти ожидала увидеть на полу следы пробуксовки. Она поднялась наверх, приняла душ и переоделась. Когда она спустилась вниз, Уэйд собирал вещи.
Он подошел к входной двери и оглянулся.
– Все наладится.
– На самом деле ты этого не знаешь, но спасибо за оптимистичное мнение.
Уэйд усмехнулся.
– Ты ведь оптимист, разве нет? – сказал он.
– Я прагматик.
– Не беспокойся насчет свиданий. Это не меняется.
– Надеюсь, что нет.
– Увидимся завтра, Энди. – Уэйд быстро помахал ей рукой и ушел.
Она опустилась на нижнюю ступеньку и уронила голову на руки. Да, полное отсутствие интереса. Она даже не удивилась.
Глава 11
Дина нарезала хлеб, который испекла на прошлой неделе, и собрала все необходимое, чтобы сделать бутерброды. За исключением Мэдисон, девочки оставались в постелях, что означало еще несколько минут покоя.
«Еще час, самое большее – два, – сказала она себе. – Тогда Колин уедет, а дети будут в школе». Она взглянула на часы и отодвинула бутерброды. Пора поднимать девочек.
Она поднялась по лестнице. Проходя по коридору, услышала голоса, доносившиеся из спальни.
– Почему? – спрашивала Мэдисон. – Папа, ты так нам нужен.
Дина замерла в коридоре.
– Знаю, малышка. Я тоже хочу быть здесь. Я стараюсь все изменить.
– Не очень-то ты стараешься. Это все из-за нее, да? Она вынуждает тебя уйти. Лучше бы она ушла, а не ты.
Дина почувствовала, как эти слова пронзили ей сердце.
– На самом деле ты ведь так не думаешь, – тихо произнес Колин.
– Думаю, – настаивала ее двенадцатилетняя дочь. – Я ненавижу ее.
Дина вздрогнула.
– Мэдисон, – предупреждающе произнес Колин. – Говори о матери с уважением.
– Я ее не уважаю, и она мне не нравится. Ты не можешь заставить меня полюбить ее. Зачем это мне? Зачем это кому-то из нас? Близняшки слишком маленькие, чтобы понимать, но Одри и Люси чувствуют то же самое. Она ужасна.
Дина ощущала, что с каждой секундой становится все меньше и слабее. Она повернулась и быстро, спотыкаясь, спустилась вниз. Оказавшись на кухне, прижала руки к животу и приказала себе продолжать дышать.
Этого не может быть. Не может быть. Как Мэдисон могла сказать такое? Она не знает, какой ужасной может быть мать. Ей
