теперь взашей. Хорошо, если с товаром.
— Поговорим? А это, — Алексей набирает горсть зерен в ладонь и прячет в поясной мешочек, — я возьму на память.
Купец охотно кивает, махая руками и кланяясь несколько раз:
— Как вам угодно, как угодно, господин.
— Хочешь торговать этим? В моем княжестве, в Валахии, в Болгарии, Литве?
Лицо торговца вытягивается. Здесь точно есть подвох, но ситуация оборачивается куда лучше, чем он предполагал.
— Я хотел бы, да. Это дорогие зерна, первосортный товар.
— Я подпишу соглашение. Только у меня есть одно условие.
— Какое, Ваша светлость?
— Ты будешь торговать не через Геную. И не через посла Джахана. Через меня.
— Но он ведь… Ваша светлость…
— С последствиями я разберусь. И…
— И?
— И присылай мне иногда кофе. Зерна хороши.
День проходит в делах, но дождаться вечера все равно оказывается трудно. Алексей накидывает на плечи широкий серый плащ, такой же, как у его воинов. В этих одеждах его не узнает никто из чужаков, так что по улицам он идет быстро, не выбирая окольных путей. Сердце подсказывает, что именно сейчас лучше поторопиться. Или просто соскучился?
Первое. Определенно, спешил не зря. Потому что в комнате Титая нет. Судя по спокойствию стражи, те не видели, как тот выходил, иначе бы сразу доложили или не выпустили бы. Сбежал или что-то другое? Маловероятно, что он решил изменить своим же словам и струсить, вот так позорно скрываясь из виду. Нет, Алексей нутром чует: так этот человек не поступил бы. Он скорее мог попытаться встретиться с кем-то или просто пойти погулять — это уже возможные варианты, но, увы, и более опасные. Сейчас всюду люди Порты, большинство из которых настроено крайне недоброжелательно. Взгляд цепляется за приметную вещицу, лежащую едва ли не на самом видном месте. Это не совпадение. Пусть окажется так. Алексей прячет найденное в поясную сумку и быстро выходит из комнаты.
— Князь, там… — Ему навстречу несется Алес.
— Да знаю уж, что «там». — Алексей слегка раздражается, пытаясь угадать, узнать — и как можно быстрее, — где искать беглеца.
— Сейчас Андрей пришел, виноградарь. Говорит, сын его мелкий с каким-то колдуном познакомился и помог ему.
— И как это относится к делу?
— Так боюсь, это наш «колдун». У него, ну, — Алес очерчивает что-то на груди торопливо, — звезда такая приметная, подвеска.
Алексей чувствует огромное желание обнять воина, хотя минуту назад готов был прибить.
— С чем мальчик ему помог?
— Он время и место передал: встречу устроил с человеком из посольства.
— Где? С кем?! — Князь почти бежит.
— Да не знаю я, с кем, это ж ребенок! Но они сейчас должны быть во внутреннем дворе, здесь недалеко. Я соберу людей? — Алес бежит с ним, заведенный не меньше.
— Давай. Я пойду вперед. Найди меня и прикрой, только, Асень…
— Ась?
— Богом прошу, не наводи шума, пока не подам сигнал.
Прежде чем свернуть в арку перед цитаделью, князь пламенно обещает, что выпорет стражников голыми на площади в ближайший праздник за невнимательность, потому что «пленник» вышел прогуляться прямо мимо них. Смеется коротко, глядя на выразительные лица, и накидывает капюшон, выхватывая у одного из часовых кинжал. Оружие затыкает за пояс, прячет за спиной. На всякий случай срывает с шеи слишком звенящие украшения и швыряет в командира Мечей.
— Это не плата. Потом вернешь, валах!
Титай сливается с тенями на некоторое время и выскальзывает из них, как только слышит характерный шорох: будто шелест воронова крыла, но слишком близко. Случайный прохожий не разберет. Сам же, услышав сигнал, выходит в проулок между тыльными сторонами зданий. Если не показаться на свет, тот, кого он ждет, не проявит себя. Титай сам его так учил.
Мальчик, выслушав сказку про мышь, выполнил просьбу чужеземца и передал послание. Конечно, после этого он быстро убежал на виноградник и рассказал все отцу, потому что взрослые предупреждали о гостях с Востока и о том, что осторожность сбережет их дом и город от любой беды: если встреча не опасна, то и людям стража плохого не сделает, а если напротив, то он многих спасет. Сознательности ребенка не мог предсказать ни Титай, ни его «правильный человек».
Фигура в черном бесшумно соскальзывает с крыши, приземляясь напротив. Человек собирается сказать что-то, но Титай опережает, поднимая ладонь с двумя сжатыми пальцами.
— Мне нужна помощь.
Когда всю жизнь учат недоверию, учат стоять за себя самому, когда видишь бесконечную череду трусости, подлости и страха, волей-неволей теряешь веру. Привыкаешь быть осторожным. Привыкаешь сначала бить, а после спрашивать. Но бывает, все меняет одна искра. Если где-то в душе остается надежда, если сердце хочет довериться людям, достаточно этой искры, чтобы разгорелось пламя. Такой отправной точкой стала встреча с Алексеем, сдержавшим слово. Не пожелавшим возмездия за обиду. Протянувшим руку без всякой на то причины.
— Ты не убил князя.
— Да. Не убил.
Этому человеку врать нет смысла. Он из своих. Но что-то не так в его фигуре. В развороте плеч, в наклоне головы. Потому просьбу Титай не раскрывает, оставляет слова при себе. И не зря.
— Почему, Кир? Объясни мне. Ты столько лет стремился к свободе, верил в нее. Заставил и нас поверить в то, что возможна другая жизнь, без господ и тиранов. И что теперь?
— Что же?
Нехорошо. Титай тяжелеет, врастает ногами в землю, становясь выше и жестче. Метнувшись между ним и одним из домов, человек огибает его по дуге и оказывается сзади. У горла теперь блестит острие кинжала. Снова. Но с места Титай не двигается.
— Где твое оружие? Потерял в княжеских покоях? Вот на что ты променял свободу? Что он предложил тебе? Стать его девицей? Что он сделал такого, что ты позволил к себе прикоснуться? Ты, ненавистник мужеложцев и содомитов? А, не смешно ли? Ты, из-за которого я молчал впустую, корил себя, считал грязным.
С каждым новым словом бросает то в жар, то в холод. Титай распахивает глаза, и от осознания происходящего хочется выть. Не оттого даже, что рука друга — друга ли теперь? — пробирается под одежду, сжимает бедро. А оттого, что совсем забылся здесь. Проклятый Мангуп свел с ума, он совершил ошибку, и теперь разваливается весь мир. Нельзя было оставлять своих. Всего несколько дней без присмотра — и вот к чему это привело. Как мог он предположить, что ему хватит сил удержать все в руках? Нужно было предугадать, найти, поговорить. Нет. Должен был заметить раньше. Но чужие горячие взгляды, увы, всегда оставляли безучастным.
