просто не посмеет отказать мне во второй раз! Я настою на своем!»
Мокрый снег облеплял лицо, глаза тщетно моргали, пытаясь сбросить налипавшие на ресницы снежинки. Сергей увяз в сугробе, снег набился в сапог. Хотелось чертыхаться. А тут еще сигналящие от нетерпения автомобили: «Проваливай с дороги!» — желтые фары, нагло слепящие и без того измученные глаза. Сергея несильно, но достаточно чувствительно толкнул какой-то автомобиль. Скользящий удар пришелся по левому бедру. «Сволочь!» — мысленно определил владельца машины Фролов и неловко попытался выбраться из серого сугроба на тротуар. Со злостью глянул в кабину. Увидел лишь нечеткий силуэт женщины.
— С… — выпустил от глубины души, но налетевший порыв метели разбросал звуки, и вышло лишь свистящее «с», но зато какое!.. Сергей в растерянности стоял на тротуаре и шевелил пальцами в полном тающего снега сапоге. «Вот же черт! Придется куда-то прислониться и вытряхнуть его». Он оглянулся. Прохожие неслись, словно толпа слепых, ругаясь и сметая себе подобных на своем пути.
Фролов отошел за угол дома с затейливой лепниной, зажал папку под мышкой и принялся снимать сапог. Вдруг раздался отчаянный автомобильный сигнал, и яркий желто-белый свет резко ударил по глазам.
— Какого черта! Я на тротуаре! Вот наглые, и тут уступай им дорогу! Сидят там, в теплых салонах, музыку слушают, а мы уже и так бочком-бочком, так им надо, чтоб мы по стенам, как тараканы, передвигались, — не выдержал Сергей.
Дверца автомобиля открылась. Фролов набрал в легкие воздух, намереваясь послать нахала подальше, но оказалась нахалка, зябко кутающаяся в шубу с поднятым воротником. Она махнула рукой и крикнула:
— Сергей!
Фролов, услышав свое имя, тем не менее оглянулся по сторонам. Может, какого другого Сергея зовут? У него лично знакомых дам, разъезжающих, он прищурился, на «Мерседесах», точно нет.
Дама стояла, вглядываясь в него. Может, и впрямь ошиблась? На всякий случай позвала вновь:
— Сережа! Фролов!
Фролов выпрямился с полуснятым сапогом на ноге и кивнул, продолжая оставаться в полном недоумении. Дама энергично помахала рукой и попыталась пройти к нему. Но скопившиеся за ней машины истошно завопили. Тогда она крикнула:
— Сережа, иди сюда! Иди!..
Кое-как натянув сапог, прихрамывая, Фролов поспешил на зов незнакомки.
— Садись! — сказала она.
Сергей открыл дверцу, так и не узнав свою, выходит, знакомую.
— Привет! — бросила та, занятая тем, как бы выехать из образовавшегося затора. — Сколько же мы не виделись?!
Только тут Сергей заглянул ей в лицо и в свете встречных фар и отблесков уличных фонарей узнал ее.
— Валентина! — растерянно произнес он и замолчал.
Она рассмеялась звонко, радостно:
— Да-да! «Валентина, звезда, мечтанье!..» Я, Сереженька, я!..
Он сидел не шелохнувшись. Даже мысли, всегда такие юркие и беспокойные, и те замерли. Лишь одна зависла… Как картина на стене: милое девичье лицо в обрамлении светлых пушистых волос с завитками, глаза голубые, и любовь в них золотистыми блестками рассыпана… Сергею хотелось только одного — исчезнуть, вылететь тонкой струйкой из приоткрытого окна и удалиться как можно дальше и навсегда.
Машина остановилась у обочины. Снег стал падать реже. Метель отступила за город, чтобы собраться с силами.
— Чудо! — повернулась к нему всем корпусом Валентина, и воздух точно опьянел от насыщенной гаммы ароматов. — Чудо, что мы встретились! — Ее глаза сияли.
Сергей понимал, что надо что-то сказать. Ответить. Но в сапоге было сыро. Волосы под кепкой слиплись в сосульки. Лицо было мокрое, будто он прорыдал целую вечность. Он скривил губы, силясь изобразить улыбку.
— Да… — протянул, теряясь, что же сказать еще… И произнес: — Погода какая! Весна скоро…
— Да! — беззаботно подхватила Валентина. — Карнавал!
Она открыла сумку и вынула надушенную бумажную салфетку.
— Вытри лицо.
Сергей сконфуженно улыбнулся, отер лицо. Снял кепку. Валентина осторожно, двумя пальцами коснулась его волос.
— Сколько же мы не виделись? Если не считать той встречи, помнишь, на выставке, то лет тринадцать. А я тебя узнала сразу, как только наехала. Кстати, не больно?
— Пустяки.
— …И словно в голову ударило! Да это же Сергей! — Она замолчала с застывшей полуулыбкой. — Первое движение — проехать. Но почему-то ужасно захотелось тебя увидеть. Понимаешь, ужасно!..
— Не боишься разочарований? Прошлое прекрасно, пока с него не пытаются стянуть флер. Что останется у человека, если он потеряет свое прошлое, пусть даже не самое радужное?
— О, я не боюсь разочарований! Я их пережила тринадцать лет назад. Вошла в квартиру, из которой ты сбежал, и пережила. Но не будем об этом.
— Тогда о чем? — усмехнулся Сергей, втайне радуясь своему скорому освобождению. «Зайду сейчас в трактирчик, опрокину стопочку, и забудется все…»
— А! — беззаботно махнула рукой Валентина, и в свете фонаря звездочкой вспыхнул крупный бриллиант на безымянном пальце. — Давай вместе пообедаем! Время уже восемь. Или тебя кто-то ждет?
— Нет.
— Значит, идем! — задорно воскликнула она.
Сергей, уже твердо решивший улизнуть в трактирчик, подхваченный этим «Значит, идем!», неожиданно скинул груз проблем и ощутил себя вновь тем, молодым, жадным до всего: до славы, работы, женщин, вина…
— Идем! — подхватил он.
Вышел, обошел вокруг машины и подал руку Валентине. Мелькнуло колено, низкие полусапожки и пола шубы из голубой норки. Сергей оглянулся: куда бы пригласить свою даму? Повсюду пестрели вывески: трактир «Елки-палки», «Сивый мерин», «Дрова»…
Не годится!.. Но не в «Савой» же, солидные мраморные колонны которого виднелись в начале следующего переулка.
Валентина, постукивая каблучками по расчищенному асфальту, уверенно направилась именно в сторону «Савоя».
«Вот незадача! — Рука Сергея невольно потянулась к бумажнику. — Да что считать! В лучшем случае тысячи две наберется… Как же быть?»
Валентина остановилась, дождалась неловко волочащегося за ней Сергея и сказала:
— Послушай, я сегодня на тебя наехала. Ты пострадавший. Поэтому я приглашаю тебя на обед.
Сергей хотел было воспротивиться, но когда после внутренней борьбы поднял глаза, увидел только спину в норковой шубе.
Швейцар вытянулся по струнке, затем ловко изогнулся и открыл массивную дверь.
— Добро пожаловать!
Валентина вошла. Сергей юркнул за ней. Нет, он старался держаться с достоинством, тем, что когда-то было у него. Но чувствовал, что не держится, а юркает, как мокрая мышь, и едва успел подхватить шубу, которую Валентина, по привычке, скинула, уверенная, что ее примут.
— Тина, я пойду приведу себя в порядок, — проговорил Фролов, показывая рукой на спутавшиеся волосы.
— Да, конечно! — ответила, не глядя на него, Валентина. Она была занята собой. Пальцами со сверкающими ногтями поправила завиток волос и прошла в зал в сопровождении метрдотеля.
Сергей спустился в туалет. Глянул на себя в зеркало и ужаснулся: «Вот это я!.. Мешки
