на службе в Отделе Смерти – это, в общем-то, способ самоубийства.
Делайла возмущена тем, что Виктор способен так злоупотреблять своими полномочиями.
Она удаляет электронное письмо с квитанцией и временем звонка глашатая, Микки, которого покрыла матом, прежде чем повесить трубку. Потом берет мобильник. Соблазн позвонить Виктору велик, но Делайла качает головой и снова кладет телефон на подушку, на которой Виктор спал, когда оставался у нее с ночевкой. Делайла не хочет, чтобы он самодовольно посчитал ее параноиком, ведь она вовсе не параноик. Если он надеется, что она зарегистрируется на сайте www.death-cast.com и проверит, на самом ли деле ее имя числится в списке Обреченных, или позвонит и начнет угрожать ему судебным разбирательством, пока он не сознается, что Микки – его друг с работы, нанятый лишь затем, чтобы ее напугать, – ему придется очень долго ждать. Ведь у нее в запасе уйма времени.
Делайла продолжает просто проживать свой день, потому что не сомневается в том, что этот звонок – чушь собачья, как не сомневалась в своем решении разорвать помолвку.
Она идет в ванную, чистит зубы и с восхищением рассматривает свои волосы в зеркале. Волосы у Делайлы очень яркие, слишком яркие, по мнению ее начальницы. Уже многие недели ей хотелось что-нибудь поменять, но она игнорировала внутренний голос, который подстрекал ее оборвать отношения с Виктором. Покрасить волосы было проще. Меньше слез. На вопрос парикмахера, чего она хочет, Делайла попросила окрашивание «Северное сияние». Это сочетание розового, фиолетового, зеленого и голубого пора было уже обновить, но Делайла решила, что это подождет до следующей недели, когда она наверстает все сорванные планы.
Она возвращается в постель и открывает ноутбук. Решающий разговор с Виктором накануне вечером перед его сменой отвлек девушку от ее собственной работы – написания краткого обзора сериальных премьер для «Инфинит Уикли». В этой газете она работает помощником редактора с тех самых пор, как весной выпустилась из колледжа. Она не фанатка сериала «Дом хипстера», но он привлекает больше читателей, чем «Берег Джерси», а кому-то ведь нужно писать обзоры на сериалы, пока другие редакторы заняты освещением кинофраншиз. Делайла прекрасно понимает, что ей повезло получить эту, пусть и рутинную, работу, да и вообще любую работу, если принять в расчет, что она новая сотрудница и уже задержала несколько заданий, потому что с головой ушла в планирование свадьбы с парнем, которого знает чуть больше года.
Делайла включает телевизор, чтобы пересмотреть до боли абсурдную новую серию: хипстерам дают задание совместно писать рассказы на печатной машинке посреди заполненной до отказа бруклинской кофейни. Но прежде чем Делайла успевает поставить сериал, ведущий на канале «Фокс-5» зачитывает новости, заслуживающие особого внимания, если принять в расчет ее интересы.
– «…И мы обратились за информацией к его агентам. Хотя двадцатипятилетний актер сыграл в блокбастере о Скорпиусе Готорне не кого иного, как демона-волшебника, фанаты по всему миру признаются Хоуи Мальдонадо исключительно в чистосердечной любви. Следите за нами в твиттере и фейсбуке и узнавайте последние новости этой захватывающей истории…»
Делайла вскакивает с постели, и ее сердце бешено стучит.
Она не будет ждать развития этой захватывающей истории.
Она первая напишет репортаж со всеми подробностями.
Матео
05:20
Я подхожу к банкомату на углу, а Руфус прикрывает меня со спины. К счастью, папе хватило здравого смысла отправить меня в банк, как только мне исполнилось восемнадцать, чтоб я оформил себе дебетовую карту. Я снимаю четыреста долларов – максимальную сумму, которую можно снять в этом банкомате. Пока я складываю купюры в конверт для Лидии, мое сердце неистово колотится в груди: я молюсь, как бы, заметив у меня деньги, кто-нибудь вдруг не выпрыгнул с пушкой в руках. Кто знает, чем это может закончиться. Я выхватываю чек, быстро запоминаю, что у меня на счету остается 2076,27 долларов, и рву чек на мелкие кусочки. Мне столько не нужно. Можно снять еще наличных для Лидии и Пенни в другом банкомате или в банке, когда он откроется.
– К Лидии, наверное, рановато идти, – говорю я и, сложив конверт, кладу его к себе в карман. – А то она заподозрит, что что-то не так. Может, потусуемся у нее в подъезде?
– Не, чувак. Мы не станем сидеть в подъезде твоей лучшей подружки, потому что ты не хочешь ее обременять. Сейчас пять утра, давай пойдем поедим. Потенциальная Тайная вечеря. – Руфус ведет меня за собой. – Моя любимая закусочная открыта круглосуточно.
– Звучит прикольно.
Я всегда был большим поклонником утра. Я подписан на несколько страниц на фейсбуке, посвященных рассвету в других городах («Доброе утро, Сан-Франциско!») и странах («Доброе утро, Индия!»), и вне зависимости от времени суток в моей ленте всегда мелькают фотографии сияющих зданий, завтраков и людей, которые начинают свой день. Восходящее солнце приносит чувство новизны, и даже при том, что существует вероятность, что я не дотяну до рассвета и не увижу, как лучи солнца просвечивают через кроны деревьев в парке, я должен относиться к сегодняшнему дню как к одному длинному утру. Нужно проснуться, нужно начать свой день.
В столь ранний час улицы пустынны. Я не против людей, просто не осмеливаюсь петь песни в чьем-либо присутствии. Если бы я сейчас был совсем один, то, наверное, сыграл и спел бы какую-нибудь депрессивную песню. Папа учил меня, что нет ничего дурного в том, чтобы поддаваться эмоциям, но при этом нужно уметь бороться с самыми плохими из них. На следующий день после того, как его положили в больницу, я играл светлые и душевные песни, например «Just the Way You Are» Билли Джоэла, чтобы чувствовать, что надежда нас не покинула.
Мы подходим к кафе «Пушка». Над дверью треугольная вывеска, на которой изображена пушка, стреляющая чизбургером в название кафе, и картошка фри, которая разлетается в разные стороны, как фейерверк. Руфус пристегивает велосипед к паркомату, я следом за ним захожу в полупустое кафе, и в нос мне сразу бьет запах яичницы и гренок.
Хозяин с усталыми глазами приветствует нас и предлагает занять любые места. Руфус обходит меня и направляется в дальний угол забегаловки, где занимает столик на двоих возле туалета. Темно-синие кожаные сиденья потрескались, и, глядя на них, я сразу вспоминаю диван у нас дома с тех времен, когда я был совсем еще ребенком. Я
