перебить сумму. Ладно?
Алена наклонилась, чтобы поцеловать его. Улыбнулась.
– Да хрен тебе, понимаешь?! Сегодня ночью ты только мой! Иначе, я тебе глаза выцарапаю. Жди здесь, я сама скажу.
– Ты точно чокнутая, – ответил довольный Стэн.
Алена прошла к бару мимо Олега, даже не посмотрев на него и это было еще приятнее. Стэн сел за свой столик и принялся ждать.
Чтобы всем было хорошо
Алена была из девушек, которые любят мужчин. Ей всегда хотелось говорить им приятное, опекать, заботиться. Когда мужчины были с ней вежливы, Алена все делала, чтобы и мужчинам было с ней хорошо.
Теперь, когда было ясно, что вовсе не Стэн заставил бедного Шуру предать их любовь, она пыталась всеми силами компенсировать свою давешнюю грубость.
Девушка согласилась пойти в ресторан, нарушив свое первейшее правило: не палиться. Там, в другом ресторане, конечно же, были другие ее знакомые. Заместительница директора телекомпании, в вечернем платье, с вечерней укладкой на голове, ругалась с мужчиной, который явно не был ей мужем.
Алена сперва напряглась, потом успокоилась. Она же не в Греции, где начальство за выходы с клиентом может даже побить. В Хабаровске. Свободна, только своя! И ей хотелось, чтобы начальница видела: как она поднялась, спихнув с себя некоего Возителя. Начальница, конечно же, могла не знать Стэна, но Алена знала, что пресс-конференция непременно пойдет в эфир, а в приемной стоял огромный плазменный телевизор.
Она уселась спиной к начальнице, чтобы та могла как следует запомнить Стэна в лицо. И принялась работать программу. Они поговорили о детях, которых Стэн непременно мог бы тренировать, не закрути его судьба так жестоко. О том, как важно быть верующим. О том, как сука Стэна внепланово родила щенков. Речь шла о его эксклюзивной лайке, забравшейся в вольер к своему эксклюзивному брату. И коротко рассказав Алене, как отдыхает сердцем, наблюдая этих потешных милых щенят, Станиславский перешел к делу.
– У меня под столом все просто колом стоит! – объявил он. – Я тебя просто рвать сейчас буду.
Алена улыбнулась, проглотив отвращение. Русский язык не создан для постельных речей. Слова, описывающие действо, всегда грубы, убоги и неуместны. Алена с грустью вспомнила об Олеге, который просто молчал и допила свой виски.
Лучше для мужчины нет
А секс, вопреки всему, был чудесный.
Она завелась еще по дороге, когда Стэн уверено обнял ее за талию и прижал к себе. Ей нравился его запах, твердость его руки. Нравилось, что он не юлит, как Змей или Шура, а честный и прямой. Даже если не до конца понимает, как его речи действуют на нее.
По крайней мере, он чувствовал, попадая впросак. И тут же, без лишних телодвижений, все исправлял. Молча. По-мужски. Она думала о том, как ей повезло: оказаться в постели с таким мужчиной. Как повезло, что Шура так долго водил ее за нос, но так и не трахнул. Как повезло, что Стэн в прошлый раз не послал ее, а помчался следом.
И ей хотелось бы, чтобы он это тоже знал.
Он принял душ, она молча встала перед ним на колени. Обхватив руками за бедра, взяла в рот его член. Ей нравилось делать мужчине минет. Пусть Бонечка, знай она о таком разврате, упала бы в обморок, Алена минет любила. Полузакрыв глаза, сосредоточившись на собственных ощущениях, она не спеша, с удовольствием, ощущала, как Стэн то вздрагивает, то еле слышно вздыхает. Ей было достаточно чувствовать его член. Смотреть ему в глаза, как советовали в женских журналах, она не пыталась.
Что толку смотреть в глаза, если не можешь судить по напряжению члена? И по мошонке. Она должна быть тугой и собранной. Не свисать, как у быка до колен.
Судя по мошонке, Стэн был доволен, как все ее любовники до него.
Настолько, что даже не пытался что-либо комментировать и вертеть ее на матрасе, словно бревно, размышляя в какую бы дырку сунуть. Он бережно, почти нежно уложил ее на кровать и не спеша раздвинул колени. Она была такой мокрой, что Стэн не удержался от стона. Словно не в девушку погрузился, а в разогретое масло.
Алена рассеянно улыбалась, полузакрыв глаза. Ощущения наполняли ее грудную клетку восторгом. Восторг был больше душевный. Грубое животное стало ласковым. И улыбка, что цвела на его губах, была нежнее, чем сама нежность. Она любила его. Не за деньги, искренне. На самом деле любила… в этот момент.
Он видел, что это ей нравится и старался, чтобы не ему, а ей было хорошо. Алена не отводила от него глаз. В них все сильнее набухали теплые слезы. Она моргнула, не понимая, что с ней творится. Слеза покатила от глаза к уху.
А Стэн наклонился вдруг и… нежно-нежно поцеловал.
Как партизанка
Следующие игры снимал Артем.
Хомяк не шутил и не придирался. Ему и придираться-то не пришлось: Алена все завалила. С тех, пор как у нее появился Стэн, смысл ходить в клуб был утрачен. Что ей теперь там делать? Ребята если не в курсе, то будут. Раздевалка спортклуба – почти то же самое, как раздевалка стрипклуба. Люди болтают. Тем более, когда девушка – достойный трофей.
Алена лишнего о себе не мнила. Но на всякий случай, перестраховывалась. Она и так уже выдала себя в ресторане. Утром Стэн вспомнил Олега и принялся выбивать с пристрастием, насколько именно они дружат с его сестрой.
Алена молчала, как партизанка. Станиславский начал орать. Сперва, вроде в шутку, но вскоре разошелся всерьез. Она и сама уже начала поддаваться воображению. Мерещились автобусы с девками, которых он будет трахать после нее. На этих вот простынях, еще не остывших от тепла ее тела.
– Что ты ко мне прикопался? – взвилась Алена. – Я тебе не жена!
– Будь ты моей женой, я тебя убил бы еще вчера! – ударил он по столу. – Думаешь, я тупой и не видел, что между вами с Малым искры?
Алена дрогнула всем телом и обернулась. Опять он про Шуру! Он в самом деле так ее ревновал? Ее сердце дрогнуло, наполняясь вчерашней нежностью.
– Правда? – сдавленно спросила она. – В смысле, ты готов меня убить, но не отдавать другому?..
Стэн засмущался и поспешил ее выставить. Она уже почти уходила, когда он сунул ей в руки деньги. Алена открыла было рот: не за такую же прекрасную ночь! Но сказать уже ничего не успела. Стэн открыл дверь и всем своим видом с ней попрощался.
Смутившись, она сказала:
– Спасибо! – и молча сунула деньги в сумку.
Вот тебе и любовь!
В детской школе «Спартака»
Богданова сидела с ребятами из футбольного клуба.
Теперь она с ними дружила. Богданова всегда умела ладить с людьми. И занимать у них деньги.
– Я тебя не узнала, – сказала она тем самым фальшиво-сдавленным тоном, которым
