нигде не было. После долгих и бесплодных поисков выяснилось, что из-за пожаров ее рейс задержали, она приехала глубокой ночью и теперь отсыпается.
Проглотив огорчение, я встал в очередь к автобусам, которые отвозили участников на конференцию.
Музей-организатор славился своей архитектурой и благоустройством территории. Автобусы и машины не допускались дальше парковки на въезде, затем транспортировку гостей брала на себя флотилия изящных электромобилей.
Я уже не раз бывал в этом музее и знал, что система отлажена идеально: едва гость ступал на парковку, как его тут же перехватывал служебный челнок.
Однако нынче все вышло иначе – ни один челнок не появился, и, что самое странное, парковка, к открытию музея обычно забитая машинами, была почти пуста.
Единственная охранница у ворот поведала о кошмарной нехватке рабочей силы – многие сотрудники не смогли добраться на службу, застряв в дорожных пробках, вызванных нестихающими пожарами.
Известие породило растерянный гул прибывших гостей: и что теперь? Конференцию отменят?
Охранница позвонила своему начальнику, и через пару минут из громкоговорителя донесся голос директора музея. Все по плану, сказал он, беспокоиться не о чем. Городские власти заверили, что музейному комплексу ничто не угрожает. Капля терпения, сейчас все устроится.
И верно, вскоре появился конвой челноков.
Главные музейные корпуса располагались на вершине кряжа, с которого открывалась панорама окрестностей от холмов на востоке до океана на западе.
Однако нынче они никого не интересовали, все взоры были обращены на северо-восток, где над горизонтом вздыбилась темная туча в форме огромной волны, увенчанной белой пенистой шапкой. С нашей позиции казалось, что на городские окраины надвигается гигантское цунами.
Зрелище настолько приковало к себе, что лишь после многократных напоминаний музейных служителей участники конференции отправились в зал заседаний.
Я увидел знакомые лица. На конференцию съехались библиофилы, библиотекари, книгоиздатели и, конечно, букинисты вроде меня. Эту седовласую толпу изрядно разбавляли синие блейзеры, галстуки-бабочки и жемчужные колье.
Однако вступительное слово произнес человек явно не нашего поля ягода – модный молодой историк, заслуживший репутацию разносчика Больших Идей. Тема его доклада, о котором извещало объявление на входе, формулировалась как “Климат и апокалипсис в семнадцатом веке”.
Претенциозность заголовка разожгла скептицизм аудитории, а хипстерский стиль лохматого докладчика – брюки-дудочки и жилет, будто сплетенный из соломы, – его только усилил.
Семнадцатый век, заявил оратор, был периодом столь серьезного климатического сбоя, что порой его характеризуют как “Малый ледниковый период”. В те времена на земном шаре резко упали температуры, возможными причинами чего были колебания солнечной активности, или увеличение вулканических выбросов, или даже облесение огромных территорий, которое произошло в результате геноцида индейских племен, истребленных европейскими завоевателями обеих Америк.
Как бы то ни было, в семнадцатом веке голод, засуха, эпидемии обрушились на многие районы мира. Вместе с тем к планете, переживавшей невероятный всплеск сейсмической активности, одна за другой устремлялись кометы, землетрясения стирали города, вулканы выбрасывали в атмосферу невиданные объемы пепла и пыли. Погибли миллионы людей, кое-где численность населения сократилась на треть. В те десятилетия военные конфликты разгорались с невиданной частотой, многие страны содрогались в побоищах: Англия испытала величайшее потрясение в своей истории – гражданскую войну, Центральную Европу опустошила Тридцатилетняя война; в Турции страшная засуха привела к пожару, уничтожившему Стамбул и до основ потрясшему Османскую империю, в других местах – скажем, в Китае – древние династии рухнули в потоках крови, в Индии империю Моголов изводили недород и бунты. По миру прокатилась громадная волна самоубийств: в Китае добровольно ушли из жизни бесчисленные приверженцы династии Мин, в России наложили на себя руки десятки тысяч староверов, отколовшихся от православной церкви и объявивших царя антихристом. Повсюду шли разговоры о конце света, кометы, исчеркавшие небо, воспринимались знаком разрушения Вселенной, и даже поведение земных тварей трактовалось предупреждением о грядущей катастрофе. Где-то тучи саранчи затмили небесную сферу, а полчища грызунов догола обглодали нивы; в Италии неизмеримо возросло число предсказаний от покусанных тарантулом, в Англии видения зверей, упомянутые в Книге пророка Даниила, породили секту “Люди Пятой монархии” [29], восставшую против власти и жестоко подавленную.
Однако большой парадокс сего периода, продолжил докладчик, состоит в том, что все эти пертурбации сопровождались небывалым взлетом творческой мысли: начиналась эпоха Просвещения, век Гоббса, Лейбница, Ньютона, Спинозы и Декарта, мир обогатился шедеврами литературы, искусства и архитектуры, такими как…
Среди великих творений семнадцатого века оратор назвал Тадж-Махал, чем всколыхнул мои воспоминания об Индии. Подумалось, что храмы Бишнупура были построены примерно в одно время со знаменитым мавзолеем. А дальше мысль перескочила на святилище Оружейного Купца, и я вдруг припомнил засуху, голод, бури и прочие напасти, игравшие столь важную роль в легенде.
Возможно ли, что она родилась на бедствиях Малого ледникового периода?
Глубоко погрузившись в свои мысли, я забыл о конференции и очнулся, когда докладчик, закончив выступление, выслушивал придирчивые реплики антикваров:
– …вы, сэр, представили нам просто список совпадений…
– …любой за пару часов составит подобный каталог потопов, землетрясений и войн в прошлых веках…
– …вы соединяете несопоставимое… какая связь между якобинской драматургией [30] и климатом?..
– …всегда и везде люди ожидают конца света, потому что всякое поколение мнит себя особым, на котором все и закончится… фанатики семнадцатого века ничем не отличаются от миллионов других, какие были до и после них!
Все эти выпады были встречены одобрительным гулом зала, однако ничуть не смутили докладчика.
– А вдруг милленарии [31] были правы? Разве нельзя сказать, что в семнадцатом веке мы ступили на путь, который привел нас к нынешнему состоянию? Именно тогда лондонцы стали широко использовать уголь для обогрева жилищ, что породило нашу зависимость от углеводородного топлива. Что написали бы ваши якобинские драматурги, если б не согревались возле очагов с горящим углем? Было ли известно, что злобная тварь, дремавшая в недрах земли, оживает? Гоббс, Лейбниц и прочие мыслители Просвещения хоть что-нибудь знали об этом? – Историк выдержал театральную паузу и обвел взглядом зал. – Сдается, титаны мысли понятия не имели о том, что назревает. Но вот что интересно: повсюду простые люди как будто чувствовали начало чего-то исключительно важного. Они, похоже, понимали, что запущен процесс, который неминуемо приведет к катастрофе. Правда, они не думали, что вся эта история растянется на сотни лет. И вот спустя века именно нам выпало стать свидетелями последнего оборота колеса. И сейчас мы уже достаточно ясно видим, – докладчик ткнул пальцем в сторону отдаленных пожаров, – что климатические нарушения Малого ледникового периода – мелочь по сравнению с тем, что уготовано нам. Невзгоды наших предков – всего лишь бледная тень предстоящих катаклизмов.
Один
