вконец обозленный книготорговец закатил глаза и обратился к аудитории:
– У меня такое чувство, будто я опять в 1999-м и беседую с малышом, уверенным, что с двенадцатым ударом часов наступит конец света!
По залу прокатился смех, и он еще не вполне угас, когда его перекрыл пронзительный вой сирены.
Я уж было вскочил на ноги, но сирена смолкла, а из динамиков раздался голос директора, который подошел к микрофону на сцене:
– Весьма сожалею, но получено распоряжение принять меры предосторожности, очистив здание. Ситуация как-то связана с ветром, огонь движется быстрее, чем ожидалось. Нет никаких поводов для беспокойства, мы просто заботимся о вашей безопасности. Охранники проводят вас к выходам.
Все гуськом вышли на улицу, щурясь от яркого калифорнийского солнца.
Мне казалось, дымное цунами все там же, но кто-то считал, что оно приблизилось. Не скажешь наверняка.
Через минуту вновь раздался голос директора, сообщившего, что персонал музея проявил расторопность и подыскал нам новое помещение, а именно наш отель. В распоряжении участников вестибюль и конференц-зал, после небольших перестановок собрание продолжит работу. Закончил директор воззванием, которое поддержал хор одобрительных возгласов.
– Покажем природе-матери, что мы не слабаки!
Призыв этот всех воодушевил, и многие сочли, что новое место проведения конференции даже лучше, поскольку теперь можно запросто слинять в свой номер, бассейн или бар.
В общем, переезд никого не расстроил, а меня так и вовсе обрадовал, ибо я наконец-то увидел копну белых волос – облокотившись на балюстраду, Чинта разглядывала далекий пожар.
В автобусе, везшем нас в отель, мы сели рядом.
– Как тебе вступительная речь? – спросил я. – Ты согласна с тем, что говорилось о семнадцатом веке и современности?
– Assolutamente! [32] Каждый день я читаю о том в газетах. Как будто Малый ледниковый период восстал из могилы и тянется к нам.
– Через тебя он потянулся и ко мне.
Чинта вскинула брови:
– В смысле?
– Помнишь, не так давно ты мне позвонила? Я был в Калькутте, а ты в венецианском аэропорту ожидала свой рейс. Тебе, сказала ты, привиделся сон.
– Да, и что?
– В тот день я встречался со своей престарелой родственницей, замечательной женщиной, которая почти всю жизнь проработала в Сундарбане. – Тут я сообразил, что эти места Чинте, вероятно, незнакомы. – Ты когда-нибудь слышала о мангровом лесе Бенгалии?
– Sì, caro! – Чинта усмехнулась и похлопала меня по руке. – В Италии Сундарбан всем известен по знаменитой детской книжке. Моя дочка Лючия ее обожала, мечтая побывать в том лесу.
– В Сундарбане?
– Ну да. Так что ты хотел рассказать?
– Значит, тетушка поведала о маленьком лесном храме и попросила съездить к нему. Она считала необходимым запечатлеть святилище, прежде чем болото его поглотит. История показалась мне любопытной, однако я уже собирался в Нью-Йорк и весь был в предотъездных хлопотах. В общем, я почти решил уклониться от тетиной просьбы, но тут позвонила ты, и я почему-то передумал.
– И что ты там увидел?
– Весьма примечательный храм, который, как я полагаю, был построен в семнадцатом веке. Он посвящен богине змей Манасе Дэви, персонажу многих легенд, и в некоторых из них фигурирует Купец. Если помнишь, когда-то я дал тебе прочесть свою статью на эту тему.
– Sì, mi ricordo [33]. Продолжай.
– Удивительно, что легенда, связанная с этим храмом, никогда не была записана, но передавалась только изустно. Как будто существовал запрет на ее письменную форму.
– В том нет ничего необычного. Таинственных историй и легенд полным-полно.
– Но если история – тайна, зачем возводить храм в ее честь? Одно противоречит другому.
– Нисколько. Могла быть уйма причин, по которым строители храма не желали зафиксировать легенду письменно.
– Например?
Чинта загадочно улыбнулась.
– Возможно, они считали, что история не закончена и продолжится в будущем.
– Что-то я не пойму. Как легенде продолжиться в будущем? Это же просто сказка…
Чинта шлепнула меня по ладони.
– Никогда так не говори, Дино! – произнесла она медленно и раздельно. – В отличие от нас, в семнадцатом веке никто не назвал бы легенду “просто сказкой”. Тогда люди сознавали, что истории переносят их в измерения вне обычного человеческого понимания и только так можно проникнуть в самые сокровенные тайны нашего бытия, в котором истинно важное – любовь, верность или, скажем, способность почувствовать чужой взгляд – не имеет рационального объяснения. Через истории к нам обращается нечто незримое, невысказанное, безмолвное, позволяя прошлому дотянуться до нас.
– По-моему, ты слегка преувеличиваешь, а?
– Нет, дорогой, нет. Нельзя недооценивать силу легенд. В них есть что-то элементарное и необъяснимое. Ты, конечно, много раз слышал, что главное отличие людей от животных в даре речи?
– Ну да, разумеется, – кивнул я.
– Но что, если истина еще удивительнее? Может, все наоборот? Может, способность к речи вовсе не отличительная человеческая особенность, но рудимент, пережиток, и было время, когда мы общались без слов, как все другие живые существа? Иначе почему звери, демоны, боги и сам Господь говорят только в сказках и легендах? Через истории к нам обращается Вселенная, и если мы не научимся ее понимать, то, будь уверен, нас накажут.
Я заерзал, вспомнив свое неуемное чувство последних месяцев, будто в меня проникло нечто, долго дремавшее в болотах Сундарбана. А потом возникло видение падающей с небес змеи, и я инстинктивно закрыл руками лицо.
– В чем дело, дорогой? Что случилось?
– Ничего, пустяки.
Я не мог заставить себя поведать о вчерашнем происшествии в самолете. Да и что бы я сказал? Что меня изводят кошмары со змеями? Что я был арестован за безобразное поведение на воздушном судне? Чинта, конечно, решит, что я схожу с ума.
– Просто последнее время мне слегка нездоровится.
– Это заметно. – Откинувшись на сиденье, Чинта внимательно посмотрела на меня. – Я думаю, ты слишком много работаешь, дорогой. Давай-ка отвлечемся от конференции. Из Рима приехала моя двоюродная племянница Гизелла, я рассказывала о ней? Гиза, как мы ее называем, интересная девушка, снимает документальные телефильмы, получила несколько серьезных призов. В Риме они с подругой живут в районе Трастевере и взяли под опеку двух сирот-беженцев – шестилетнюю сирийку и мальчика семи лет из Эритреи. Сейчас все они здесь, в Калифорнии. Имма, партнерша Гизы, крупный спец в компьютерах, компания на год командировала ее в Лос-Анджелес. Они снимают дом неподалеку от набережной Венис-Бич. – Чинта рассмеялась. – Надо же, Венецианский Берег! А я там ни разу не была – венецианка, не видевшая венецианского берега! Однако нынче Гиза пригласила меня на аперитив, и ты, конечно, пойдешь со мной. – Чинта постучала ногтем по моей ладони, подчеркивая приказ. – Официальный ужин конференции
