выясняется, что их усталая, состарившаяся сперма еще способна к оплодотворению и дело пахнет младенцем, тогда им все становится противно и они норовят навострить лыжи, чтобы тем самым одарить мир еще одной актуальной Марией, женщиной, нацеленной на то, чтобы мучить мужчин.
На эту нерушимую систему обид и страданий, на это вечное круговращение и опираются супружеские отношения. Но семья как экономическая необходимость все же оправдала надежды, которые на нее возлагались. Самые лучшие семьи функционируют наподобие процветающих инвестиционных компаний, обеспечивая их участникам комфортную жизнь. Затем, когда глава и исполнительный директор компании, отец семейства, умирает, потомков удерживают вместе битвы за наследство или интересы общего предприятия. За пределами же экономической пользы преемственность поколений, отражающаяся и в структуре семьи, убеждает отцов и дедов, что они, умерев, продолжат жить в своих потомках. Это и есть подлинное бессмертие, твердят они друг другу, — конечно, те, у кого есть дети. Ибо семья радует тех, кто взялся ее строить, еще и иллюзией возможности переиграть само время.
Удивительно, но на самом деле единственный ее, семьи, недостаток — то же самое, что и ее преимущество: семья обеспечивает своим членам слишком долгую жизнь, поэтому очень много пожилых людей, живущих в семьях, становятся паразитами общества. С какой стати им хотеть умирать: пенсия, хорошее социальное обеспечение, а также заботливые руки близких создают условия для вполне сносного существования. Бывает, они уже ходить не могут, более того, основные жизненные функции выполняет за них техника, но они живут, и поддержание их жизни обходится в целое состояние. Многие считают, что современное общество не должно это более терпеть: ведь если так пойдет дальше, средняя продолжительность жизни будет все увеличиваться, и тогда с уверенностью можно предсказать экономический крах, когда даже богатые страны опустятся до уровня нищеты и весь мир станет третьим миром. Таким образом, жизненный интерес современного общества связан с тем, чтобы какое-то время поддерживать семью, а потом, после того как она выполнит свои общественно полезные функции, способствовать ее разрушению.
Нахлынувшие в Вудсток молодые люди из среднего класса, которые голышом валялись тут и там на траве и в грязи, потому что в тот уик-энд все время лил дождь, и спаривались с тем, кто оказывался рядом, а потом курили марихуану и читали растениям проповеди о мире во всем мире, — конечно, не думали о том, что катализатором сексуальной революции служит экономический интерес. Между тем за требованиями облегчить развод, за лозунгом «Измени свою жизнь», за принципом «Пожелай нового» стоит современная экономика. Результат методичной деятельности по разложению семейной морали таков: значительная часть взрослого населения живет постоянными парами, но лишь до тех пор, пока общество нуждается в их рабочей силе; а затем люди следуют модным веяниям, популяризируемым, например, в глянцевых журналах. Они заводят все новые и новые отношения, причем с партнерами самого разного возраста, и в конце концов их жизнь становится жизнью, свободной от всяких продолжительных связей. Новые и новые поиски счастья следуют друг за другом, в результате чего (по крайней мере, это должно быть конечной целью, как думают те, кто вообще думает) граждане растрачивают энергию и вскоре после выхода на пенсию умирают. Так общество избавляется от затягивающихся на десятилетия обязанностей по их содержанию.
Правда, те, кто придумал этот сценарий, кое-чего не учли. Сексуальная энергия, высвобождающаяся при таком образе жизни, и гормоны счастья, вырабатываемые ею, вместо ранней смерти пока лишь увеличивают среднюю продолжительность жизни. Современное общество, придумывая способы массового истребления, упрятанные под любовью зрелого или пожилого возраста, не учли специфики биологических функций. А ведь за каждым поступком, за каждой волей стоит биологически обусловленное живое существо. Если бы сохранялись жесткие семейные рамки, то, возможно, скука, эмоциональное опустошение в большей степени генерировали бы болезни и в какой-то мере, наряду с естественной смертью, увеличивали число старческих самоубийств.
Если учесть функционирование биологического начала, то очень может быть, что как раз сохранение семьи разрешило бы проблему старения общества. Можно предположить, некоторые консервативные правительства именно поэтому снова провозглашают святость семьи. Конечно, они достаточно коварны и никогда не выдадут, что делают это единственно с целью уничтожения стариков. Хотя, может быть, тут и выдавать нечего: какого-то хитроумного намерения тут нет, а агитация за сохранение старой семейной модели — всего лишь проявление недоброжелательства. Ведь и законы, и нацеленные на далекую перспективу стратегические концепции для данной страны — все это разрабатывают старики. И чаще всего — такие старики, которые, чтобы завоевать симпатии избирателей, хотят показать себя людьми, любящими семью и высоко ценящими семейные ценности. Исключительно ради политической карьеры они сохраняют приверженность тому, что, разумеется, давно считают не более чем пустой формой, и, когда думают над законами, защищающими семью, эту дурную судьбу планируют навязать и следующим поколениям. Они хотят, чтобы другие были такими же успешными и по крайней мере такими же несчастными, как они.
Так постепенно стареет благополучный мир. Старики, из расчетливости и эгоизма, принимают решения по вопросам, которые вообще уже не касаются их жизни, игнорируя элементарные чувства. Состарившаяся, усталая сперма вмешивается в процесс продолжения рода, — но можно ли продолжать род таким образом!
Врач, конечно, знать не знал, что в лице медсестры он напоролся как раз на еще одну, кем-то однажды униженную, готовую причинять мужчинам самые изощренные муки Марию (кстати, ее в самом деле так звали), что неслучайно этот молодой кадр перешел сюда из другой больницы, бросив гораздо более удобную работу и неплохую зарплату. Причиной был пожилой главврач, руководитель отделения, а также наивность женщины, которая по-другому понимала время, проводимое вместе в часы дежурства. Нет, наш врач этого не знал, он просто был искренне рад женщине, так же как с искренней верой выписывал сумасшедше дорогие онкологические лекарства, убивая своих больных. Когда жертва спрашивала его, дескать, господин доктор, а нельзя ли попробовать еще какую-нибудь терапию, он отвечал, конечно, почему же нельзя, и тем самым толкал больного к пользованию всякими магическими препаратами, обрекал на зависимость от бесчисленных, сохранившихся в памяти традиционных культур методов целительства, которые, как и официальные, больному не помогали ни на грош. Официальная медицина где-то за кулисами заключила тайный пакт с альтернативным врачеванием, чтобы на пару опустошать карманы больных, делить меж собой деньги, которые люди готовы платить, чтобы избавиться от недуга. То, что не удавалось вытянуть с помощью официально прописанных лекарств, добывалось различными целебными водами, которые нужно было пить каждый день, отварами из каких-нибудь восточных растений, а еще, конечно, ауратерапией, наложением рук и лучетерапией.
В любом возрасте у
