- Это Женя... Я вам о нем говорил...
- Очень рад, - уничтожающе оглядел Стрельцова Заблоцкий и обернулся к Павлову.
- Вы же ушли... - растерянно бормотал Стрельцов. - Собирались уходить...
- Я заснул... Нечаянно... А потом проснулся.
- Давно? - быстро спросил Стрельцов.
- Я все слышал, Петр Никодимович... Значит, вы брали у них деньги, чтобы обманывать нас... И мы верили вам... Я верил... А вы взяли самое дорогое и продали...
Женьке почему-то стало трудно дышать, и говорил он чуть слышно и прерывисто.
- Женя! - протянул к нему руки Стрельцов. - Это недоразумение... Вы не так поняли!
- Я все понял, - покачал головой Женька. - Продали... Как вы могли?
Он говорил все же тихо. Ему казалось, что, если он заговорит громче, ему не хватит воздуха и он задохнется. И все-таки он закричал:
- И вы лучше молчите, а то я могу вас убить!
- Заткните рот этому сопляку, - не повышая голоса, распорядился Заблоцкий.
- Не заткнете! - сжал кулаки Женька. - Юденича ждете, выступать собираетесь! Подло, из-за угла...
И обернулся к Павлову:
- И вы опять в спину стрелять будете, да?
Павлов медленно и молча пошел на Женьку, а тот, так же медленно, отступал к дверям кабинета, смотрел на руку Павлова, которая тянулась к карману пальто, и думал, что это продолжается плохой сон, что сейчас он проснется и не будет ни этого страшного человека, ни этой темной, заставленной вещами и посудой комнаты, он вернется домой к больному отцу и побежит в аптеку на углу, зажав в руке рецепт и деньги, как бегал еще совсем мальчишкой. Павлов вынул руку из кармана, и в зажатой ладони тускло блеснула вороненая сталь нагана.
- Не здесь! Умоляю вас!.. - закричал Стрельцов и закрыл лицо ладонями.
На его крик обернулся Павлов, а Женька, точно его толкнул кто-то, рванулся и побежал по темному коридору к парадному ходу. Он был уже у дверей, когда набежавший сзади Павлов ударил его рукояткой нагана по голове, и Женька, согнувшись, повалился на пол.
И в ту же минуту над дверью зазвонил колокольчик.
Павлов попятился назад, а Заблоцкий шепотом приказал Стрельцову:
- Спросите кто!
Стараясь унять дрожь в голосе, Стрельцов крикнул:
- Кто?
- Откройте, Петр Никодимович! - послышался из-за двери голос Кузьмы. - Это я... Кузьма!
Стрельцов беспомощно обернулся к Заблоцкому.
- Скажите, что вы не одеты... Пусть подождет, - подсказал Заблоцкий. - Дайте ключи от черного хода.
- А как же... - Стрельцов кивнул на неподвижное тело Женьки.
- Придумайте что-нибудь! - отмахнулся Заблоцкий и, кивнув Павлову и женщине на черный ход, направился в сторону кухни.
В дверь уже не звонили, а стучали прикладами винтовок. Стрельцов все понял! И вдруг увидел, как, держась одной рукой за стену, а другую прижимая к окровавленной голове, медленно поднимается Женька. Стрельцов вскрикнул, метнулся к дверям кабинета, закрыл за собой обе створки и прижался к ним спиной.
Женька с трудом отодвинул засов, снял цепочку, открыл тяжелую дверь, и его чуть не сбил с ног светловолосый голубоглазый человек в потертой кожанке.
- Кто такой? - обернулся он к Кузьме, кивнув на привалившегося к стене Женьку.
- За что они его так? - склонился над Женькой Кузьма. - Безвредный он вовсе...
- Скорее... - тихо сказал Женька. - У них оружие... Они с Юденичем... - И, обессиленный, закрыл глаза.
Лацис махнул рукой стоящим за его спиной вооруженным людям, и те быстро прошли в квартиру.
В темной кухне Заблоцкий возился с ключами, пытаясь выйти черным ходом. Женщина стояла за его спиной. Павлов, услышав шум в глубине квартиры, по-звериному неслышно отступил и встал за полуоткрытой дверью, отделяющей кухню от коридора. Заблоцкий нашел наконец нужный ключ, щелкнул замком, но со стороны черной лестницы кто-то потянул дверь на себя, и на пороге встал Алексей Колыванов с наганом в руке. За его спиной стояли Степан и еще двое вооруженных комсомольцев.
- Назад! - скомандовал Колыванов. - Руки вверх!
Заблоцкий попятился и медленно поднял руки. Стоявшая за ним женщина отступила назад, к дверям кухни.
Колыванов развернул Заблоцкого за плечо и подтолкнул в коридор, а шедший сзади Степан ударом ноги распахнул дверь пошире. Створка дверей закрыла прижавшегося к стене Павлова.
Когда Заблоцкий, женщина и конвоиры прошли мимо, Павлов проскользнул в кухню и вышел на черную лестницу. Перегнувшись через перила, он заглянул вниз, увидел стоящего там человека с винтовкой и стал бесшумно подниматься наверх, к входу на чердак.
Заблоцкого и женщину провели в кабинет, где Лацис уже допрашивал Стрельцова, а Степан подошел к Женьке.
- Что, гимназер? Досталось?
Женька виновато улыбнулся. Он сидел на сундуке под вешалкой, и Кузьма перевязывал ему голову носовым платком.
- Нашел чем перевязывать! - сказал Степан.
- Нечем больше, - обернулся к нему Кузьма.
- Это в буржуйском-то доме? - не поверил Степан. - Полотенце какое-нибудь есть?
- Наверное... - Женька хотел засмеяться, но поморщился от боли. - В ванной.
- Где, где? - переспросил Степан.
- В ванной комнате.
- А-а...
Степан многозначительно кивнул, соображая, что это за комната, но вышел из положения просто.
- Давай, Кузьма... Дуй!
- А где она? - бесхитростно спросил Кузьма.
- Третья дверь по коридору, - показал Женька.
Кузьма направился в ванную, а Женька спросил у Степана:
- Всех взяли?
- Как миленьких! - кивнул Степан. - Все трое здесь.
- Трое?! - Женька привстал с сундука и тут же опустился обратно. - А этот? Убил он вашего... В мастерской...
- Павлов! - вскочил Степан. - Что же ты раньше-то... - И побежал к кухне.
Когда он пробегал мимо ванной комнаты, оттуда вышел Кузьма с двумя новенькими, блестящими от смазки винтовками в руках.
- Степа!.. Гляди, что тут!
Степан отмахнулся, пробежал через кухню и толкнул дверь черного хода. Кузьма недоуменно посмотрел ему вслед, прошел коридором и заглянул в кабинет.
- Винторезы! - поднял он над головой винтовки. - Полное корыто!
- Угу... - невозмутимо кивнул Лацис и, прищурясь, посмотрел на женщину и Заблоцкого.
- Я здесь случайно, - пожала плечами женщина. - И по сугубо личному делу!
- Я тоже, - поднял голову Заблоцкий и указал на Стрельцова. - Вот хозяин квартиры.
- Я не виноват! - закричал Стрельцов. - Клянусь вам, я не виноват! Это их оружие... Они страшные люди! Страшные!.. И он... И эта вот... Леди!
- "Леди"? - насторожился Лацис.
- Да, да! Так ее называл тот, другой... Павлов, кажется...
- Замолчите, вы! - с ненавистью крикнула женщина и отвернулась от Стрельцова.
Лацис переглянулся с Колывановым, тот вышел, и сразу же в коридоре застучали сапоги бегущих людей...
Степан выскочил на черную лестницу и окликнул стоящего внизу патрульного:
- Ничего не слышал?
- Нет, - поднял тот голову. - А что?
Степан махнул рукой и побежал наверх.
На чердачной площадке он чиркнул зажигалкой и увидел, что дверь болтается на одной петле, а рядом валяется кусок ржавой трубы. Степан удивился тому, как почти без шума взломал дверь Павлов, снял с плеча винтовку и полез на чердак.
Ветер гремел по крыше полуоторванным куском кровли, с балок свисала паутина и лезла в рот и в глаза, под ногами путались оборванные бельевые веревки.
Степан встал за кирпичной кладкой дымохода, снова чиркнул зажигалкой и осмотрелся. На чердаке никого не было.
Ушел! Степан побежал к слуховому окну, выходящему на крышу.
На крыше было темно и скользко, ветер сбивал с ног, оградки на карнизах прохудились, и Степан присматривался, за что бы ему удержаться, если он вдруг сорвется и заскользит по крутому скату вниз.
Дом был громадный, стоял он стена к стене с соседним, тоже очень большим, и, где кончалась крыша одного и начиналась другая, различить было почти невозможно. С одной крыши можно было перейти на другую, потом на следующую, спрыгнуть на ту, что пониже, по ней бежать дальше, и где-нибудь обязательно будет наружная пожарная лестница, а внизу - проходные дворы, переулки, и след потерян!
Добраться до лестницы можно было по крышам, а можно по чердакам, взламывая закрытые двери. По крышам быстрее, но опаснее: на виду. По чердакам медленнее, но легче петлять и отстреливаться. Можно, конечно, выйти на одну из черных лестниц соседнего дома и уходить через дворы, но это слишком рискованно.
Степан решил, что Павлов наверняка побежит по чердакам, и решил опередить его. Он забыл только, что дома хотя и стоят стена к стене, но для того, чтобы попасть из чердака одного дома в другой, нужно, пусть ненадолго, вылезти на крышу, перейти на соседнюю, а там уже или идти верхом, или снова лезть через слуховое окно на чердак.
Не подумал он и о том, что бежать по темной и скользкой крыше будет так трудно. Степан несколько раз чуть не сорвался, один раз удержался за трубу, второй, уже у самого края, за ограду на карнизе.
Когда же он все-таки перебрался на крышу соседнего дома, то увидел, что окно чердака открыто: Павлов оказался быстрее. Забыв про осторожность, Степан загромыхал, сапогами по железу и с отчаянием думал, что Павлова ему не догнать, что сейчас он, наверное, далеко впереди, а может быть, уже спустился вниз и скрылся в глухих ночных переулках.
