Марта смеялась тоненьким, радостным смехом, как смеются благонравные дети. Вершина рассказала все быстро и однообразно, словно высыпала, — как она всегда говорила, — и разом замолчала, сидела и улыбалась краем рта, и оттого все ее смуглое и сухое лицо пошло в складки, и черноватые от курева зубы слегка приоткрылись. Передонов подумал и вдруг захохотал. Он всегда не сразу отзывался на то, что казалось ему смешным, — медленны и тупы были его восприятия.
Вершина курила папиросу за папиросою. Она не могла жить без табачного дыма перед ее носом.
— Скоро соседями будем, — объявил Передонов.
Вершина бросила быстрый взгляд на Марту. Та слегка покраснела, с пугливым ожиданием посмотрела на Передонова и сейчас же опять отвела глаза в сад.
— Переезжаете? — спросила Вершина. — Отчего же?
— Далеко от гимназии, — объяснил Передонов. Вершина недоверчиво улыбалась. Вернее, думала она, что он хочет быть поближе к Марте.
— Да ведь вы там уже давно живете, уже несколько лет, — сказала она.
— Да и хозяйка стерва, — сердито сказал Передонов.
— Будто? — недоверчиво спросила Вершина, и криво улыбнулась.
Передонов немного оживился.
— Наклеила новые обои, да скверно, — рассказывал он. — Не подходит кусок к куску. Вдруг в столовой над дверью совсем другой узор, вся комната разводами да цветочками, а над дверью полосками да гвоздиками. И цвет совсем не тот. Мы было не заметили, да Фаластов пришел, смеется. И все смеются.
— Еще бы, такое безобразие, — согласилась Вершина.
— Только мы ей не говорим, что мы выедем, — сказал Передонов и при этом понизил голос. — Найдем квартиру и поедем, а ей не говорим.
— Само собой, — сказала Вершина.
— А то будет, пожалуй, скандалить, — говорил Передонов, и в глазах его отразилось пугливое беспокойство. — Да еще и плати ей за месяц, за такую-то гадость.
Передонов захохотал от радости, что выедет и за квартиру не заплатит.
— Стребует, — заметила Вершина.
— Пусть требует, я не отдам, — сердито сказал Передонов. — Мы в Питер ездили, так не пользовались это время квартирою.
— Да ведь квартира-то за вами оставалась, — сказала Вершина.
— Что ж такое! Она должна ремонт делать, так разве мы обязаны платить за то время, пока не живем? И главное — она ужасно дерзкая.
— Ну, хозяйка дерзкая оттого, что ваша… сестрица уж слишком пылкая особа, — сказала Вершина с легкою заминкою на слове «сестрица».
Передонов нахмурился и тупо глядел перед собою полусонными глазами. Вершина заговорила о другом. Передонов вытащил из кармана карамельку, очистил ее от бумажки и принялся жевать. Случайно взглянул он на Марту и подумал, что она завидует и что ей тоже хочется карамельки.
«Дать ей или не давать? — думал Передонов. — Не стоит она. Или уж разве дать, — пусть не думают, что мне жалко. У меня много, полны карманы».
И он вытащил горсть карамели.
— На-те, — сказал он и протянул леденцы сначала Вершиной, потом Марте, — хорошие бомбошки, дорогие, тридцать копеек за фунт плачены.
Они взяли по одной. Он сказал:
— Да вы больше берите. У меня много, и хорошие бомбошки, — я худого есть не стану.
— Благодарю вас, я не хочу больше, — сказала Вершина быстро и невыразительно.
И те же слова за нею повторила Марта, но как-то нерешительно. Передонов недоверчиво посмотрел на Марту и сказал:
— Ну, как не хотеть! На-те.
И он взял из горсти одну карамельку себе, а остальные положил перед Мартою. Марта молча улыбнулась и наклонила голову.
«Невежа, — подумал Передонов, — не умеет поблагодарить хорошенько».
Он не знал, о чем говорить с Мартою. Она была ему нелюбопытна, как все предметы, с которыми не были кем-то установлены для него приятные Или неприятные отношения.
Остальное пиво было вылито в стакан Передонову. Вершина глянула на Марту.
— Я принесу, — сказала Марта. Она всегда без слов догадывалась, чего хочет Вершина.
— Пошлите Владю, он в саду, — сказала Вершина.
— Владислав! — крикнула Марта.
— Здесь, — отозвался мальчик так близко и так скоро, точно он подслушивал.
— Пива принеси, две бутылки, — сказала Марта, — в сенях в ларе.
Скоро Владислав подбежал бесшумно к беседке, подал через окно Марте пиво и поклонился Передонову.
— Здравствуйте, — хмуро сказал Передонов, — пива сколько бутылок сегодня выдули?
Владислав принужденно улыбнулся и сказал:
— Я не пью пива.
Это был мальчик лет четырнадцати, с веснусчатым, как у Марты, лицом, похожий на сестру, неловкий, мешкотный в движениях. Одет он был в блузу сурового полотна.
Марта шопотом заговорила с братом. Оба они смеялись. Передонов подозрительно посматривал на них. Когда при нем смеялись и он не знал, о чем, он всегда предполагал, что это над ним смеются. Вершина забеспокоилась. Уже она хотела окликнуть Марту. Но сам Передонов спросил злым голосом:
— Чему смеетесь?
Марта вздрогнула, повернулась к нему и не знала, что сказать. Владислав улыбался, глядя на Передонова, и слегка краснел.
— Это невежливо, при гостях, — выговаривал Передонов. — Надо мной смеетесь? — спросил он.
Марта покраснела, Владислав испугался.
— Извините, — сказала Марта, — мы вовсе не над вами. Мы о своем.
— Секрет, — сердито сказал Передонов. — При гостях невежливо о секретах разговаривать.
— Да не то, что секрет, — сказала Марта, — а мы тому, что Владя — босиком, и не может войти сюда, — стесняется.
Передонов успокоился, стал выдумывать шутки над Владею, потом угостил и его карамелькою.
— Марта, принесите мой черный платок, — сказала Вершина, — да загляните заодно в кухню, как там пирог.
Марта послушно вышла. Она поняла, что Вершина хочет говорить с Передоновым, и была рада, ленивая, что не к спеху.
— А ты иди подальше, — сказала Вершина Владе, — нечего тебе тут болтаться.
Владя побежал, и слышно было, как песок шуршит под его ногами. Вершина осторожно и быстро посмотрела в бок на Передонова сквозь непрерывно испускаемый ею дым. Передонов сидел молча, глядел прямо перед собою затуманенным взором и жевал карамельку. Ему было приятно, что те ушли, — а то, пожалуй, опять бы засмеялись. Хотя он и узнал наверное, что смеялись не над ним, но в нем осталась досада, — так после прикосновения жгучей крапивы долго остается и возрастает боль, хотя уже крапива и далече.
— Что вы не женитесь? — вдруг часто и быстро заговорила Вершина. — Чего еще ждете.
Ардальон Борисыч! Варвара ваша вам не пара, извините, прямо скажу.
Передонов провел рукою по слегка растрепанным каштанового цвета волосам и с угрюмою важностью молвил:
— Здесь для меня и нет пары.
— Не скажите, — возразила Вершина и криво улыбнулась. — Здесь есть много лучшее ее, и за вас всякая пойдет.
Она стряхнула пепел с папиросы решительным движением, словно поставила на чем-то утвердительный знак.
— Всякой мне не надо, — ответил Передонов.
— Не о всякой и речь, — быстро говорила Вершина. — Да вам ведь не за приданым гнаться, была бы девушка хорошая. Вы сами получаете достаточно, слава богу.
— Нет, — возразил Передонов, — мне выгоднее на Варваре жениться. Ей княгиня протекцию обещала. Она даст мне хорошее место, — говорил Передонов с угрюмым одушевлением.
Вершина слегка улыбалась. Все ее морщинистое и темное, словно прокопченное табаком, личико выражало снисходительную недоверчивость. Она спросила:
— Да вам она говорила это, княгиня-то? С ударением на слове «вам».
— Не мне, а Варваре, — признался Передонов, — да это все равно.
— Уж слишком вы полагаетесь на слова вашей сестрицы, — злорадно говорила Вершина. — Ну, а скажите, она много старше вас? Лет на пятнадцать? Или больше? Ведь ей под пятьдесят?
— Ну, где там, — досадливо сказал Передонов, — тридцати еще нет. Вершина засмеялась.
— Скажите, пожалуйста, — с нескрываемою насмешкою в голосе сказала она, — а на вид она гораздо старше вас. Конечно, это не мое дело, а только со стороны жалко, что такой хороший молодой человек должен жить не так, как бы он заслуживал по своей красоте и душевным качествам.
Передонов самодовольно оглядывал себя. Но не было улыбки на его румяном лице, и казалось, что он обижен тем, что не все его понимают, как Вершина. А Вершина продолжала:
— Вы и без протекции далеко пойдете. Неужто не оценит начальство! Что ж вам за Варвару держаться! Да и не из Рутиловых же барышень вам, жену брать: они — легкомысленные, а вам надо жену степенную. Вот бы взяли мою Марту.
Передонов посмотрел на часы.
— Пора домой, — сказал он и стал прощаться.
Вершина была уверена, что Передонов уходит потому, что она задела его за живое, и что он из нерешительности только не хочет говорить теперь о Марте.
