в ожидании, когда же он прочтёт. Через двадцать минут профессор поднял на меня глаза. Они были серьёзные и с оттенком злобы. Он начал говорить тихо:
– Вы понимаете, что это очень плохо? – я промолчал. – Я не знаю, как вам помочь. Тема у вас абсолютно никчёмная. Наверно, я ошибся в вас. Можете идти. Я вам помочь с этим ничем не могу.
Всю дорогу домой я прокручивал в голове его слова. Даже не заметил, как пришёл домой. Я в ужасной ярости и расстроенности.
28 июля. Суббота.
Я не выходил три дня. Всю среду проспал. В четверг утром я железно решил, что напишу роман, и никто мне не помешает. Я сел писать дальше. Писалось плохо. Ничего не получалось. А от того я стал ходить по комнате взад-вперёд до самого вечера. Только ночью, ближе к полуночи, у меня хоть что-то стало выходить.
В пятницу продолжал писать. Честно сказать, я даже не вспоминал о существовании работы. Для меня существовал только стол в узкой кухоньке, лист бумаги и ручка.
Под вечер стал играть с Дуней.
Сегодня утром меня разбудил звонок в дверь. Последние три дня я чувствовал себя просто ужасно. Настроение ни к чёрту, да и голова болит. Итак, дверь. Когда я её открыл, я немного удивился. На пороге стоял Сергей Владимирович с глазами, полными тревоги. В руках он держал сетку с апельсинами. Он молча вошёл. Я поставил чайник, и мы сели за стол, пристально и с неким удивлением смотря друг на друга.
– Что случилось? – спросил я.
– Вас не было три дня на работе. Вы не брали трубки. Мы уже не знали, что и думать.
– Всё относительно в порядке. Я ездил во вторник к профессору…
– Я знаю, что он вам сказал.
– Я намерен дописать роман! – неожиданно бойко вскрикнул я.
– Конечно, конечно. Можно взглянуть?
Я подал тетрадь. Спустя пятнадцать минут молчания мой гость сказал, что ему нравится то, что я написал.
Мы допили чай. Сергей Владимирович сказал, что будет заходить иногда.
29 июля. Воскресенье.
Опять меня разбудил дверной звонок. На этот раз в дверях стояла Настенька с тревогой в глазах похлеще, чем у Сергея Владимировича. Она больше не улыбалась. Как только я открыл ей дверь, она стала носиться по моей маленькой квартире и открывать окна где только можно. Я так и стоял у двери. После этой странной процедуры она подбежала и схватила меня за щёки. Она стала вертеть мою голову и говорить, что я сильно побледнел. Настенька приказала мне одеваться, мы идём гулять.
Поначалу я чувствовал себя собачкой, которую выгуливает хозяйка. Это ощущение ушло, когда мы вышли на Невский. На улице было тепло и многолюдно. С Настей мы гуляли до вечера. Это была лучшая прогулка в моей жизни. Я впервые за много месяцев смеялся. Понимаете?! Смеялся!
Настя отвела меня домой и почему-то решила что-то для меня приготовить. Что ж, я был не против. Дуне Настя понравилась. А мне понравилось, как она готовит.
30 июля. Понедельник.
Пришлось идти на работу. Я понимал, что писать и работать я не могу, поэтому попросил работать три дня в неделю.
3 августа. Пятница.
Пришлось взять отпуск. В те дни, когда был дома, писал, почти не отрываясь. В дни, когда я работал, приходя домой без сил, падал на диван, включал телевизор и тупо пялился в потолок, слушая коробочку.
Одна отрада – Дуня.
9 августа. Четверг.
Всю неделю я писал, почти не отрываясь. Когда уставал и не мог придумать, что будет дальше, просто ходил по комнате от окна к двери. Иногда забывал поесть. Сил почти не было, так же как и настроения. Вообще, такое ощущение, что роман вытягивает из меня жизнь. Как бы иронично это не звучало. Ко мне каждый вечер по очереди ходили Сергей Владимирович и Настенька. Они старались меня отвлечь. Речи о романе они не заводили.
10 августа. Пятница.
До сих пор нахожусь в состоянии шока. Минут пятнадцать назад произошла очень и очень странная сцена. Моё любимое место в квартире – это кладовка. Она всегда была залита светом. Там лежали коробки и ещё куча не нужного хлама. Среди этого хауса было овальное зеркало в бронзовой ажурной раме. Я любил говорить сам с собой, глядя в это зеркало. Сегодняшний день – не исключение. Когда я задал себе вопрос, всё ещё смотря в зеркало, на подобии: «А что будет дальше?», я услышал и увидел что-то странное. Низкий голос, прозвучавший из моих уст, ответил: « Ничего!». При этом мои губы расплылись в злодейской улыбке, а глаза злобно поблёскивали в зеркале. Я не мог это контролировать, хотя продолжалась сцена минут пять. Меня отбросило назад на коробки. Этот голос и манера были похожи на моего главного героя. Решил, конечно, что показалось.
Думаю, стоит вкратце рассказать, о чём роман. Мой роман о неком господине, которого убили в стенах музея. О, это был очень не простой человек. Его убили за дело. Чтобы расследовать его убийство, приходится порыться в его биографии, выясняя всё более тёмные тайны. Да, это история сводит меня с ума.
11 августа. Суббота.
Пишу. Кто-то снова ответил в зеркале.
12 августа. Воскресенье.
Устроил себе выходной. Мой идеальный отдых – это лежать на диване и говорить с кошкой. Но выходной вышел странный. Вот мы разговариваем с Дуней, она урчит. И вдруг, ни с того ни с сего, я выкрикнул что-то не понятное о смерти не своим голосом, да ещё и почувствовал, как мои губы снова неподвластно мне расплылись в зловещей улыбке. К слову, разговор с Дуней ничего общего со смертью не имел. А голос был всё тот же, что и в зеркале. Дуньку жалко. Она испугалась и забилась в угол.
13 августа. Понедельник.
Происходит что-то уже совсем за гранью реальности. Вчера, когда я закончил работу, решил присесть. Не успел я сесть, как кто-то как будто дёрнул меня за руку. Я почти встал, как вдруг меня что-то тупо ударило по голове с боку. Мой голос переменился, а телом управлял не я. Кто-то, а точнее мой герой, которого убили, поглощал меня. Он, то есть я, ходил по комнате взад-вперёд, говоря фразы из романа. Так продолжалось не меньше часа. Когда он меня отпустил, я чувствовал такое изнеможение, как будто целый день проработал бурлаком. Это начинает мен пугать.
14 августа. Вторник.
С утра сел за работу. Около двух часов пришёл он. Теперь он уже
