обернулся посмотреть, что же произошло на дороге тогда. Да и все последующее было как в тумане.
После смерти моей семьи внутри стало так пусто. Я начал вспоминать, как они провожали меня в первый класс, как летом мы поехали в другой город и сходили в зоопарк, как мой старший брат гулял со мной, помогал делать уроки и читал мне книжки. Мы никогда не отличались богатством, у нас была самая обычная семья, но мы любили друг друга. А теперь…
На открытой странице появилось небольшое мокрое пятно. Затем еще одно. И еще. Я закрыл лицо руками и сделал глубокий вдох. Нет, я не должен плакать. Все говорят, что мальчики не плачут. Но я никак не мог успокоится. Я зарылся лицом в подушку и так и лежал, пока не уснул.
На утро мои глаза были опухшими, а я – разбитым и невыспавшимся. Весь день я проходил как зомби, на автомате выполняя распорядок дня, и только к вечеру, как раз тогда, когда у нас появилось свободное время, смог полностью проснуться.
Я увидел Киру в коридоре, там, где мы обычно читали вместе книжки. Она, невысокая, худая, сгорбившись так, что ее неровно подстриженные до подбородка пепельные волосы полностью закрывали ее лицо, словно шторка, которой она как бы пыталась отгородиться от окружающего мира, как всегда сидела в углу и в этот раз, казалось, что-то рисовала на небольшом листе бумаги. Тогда я быстро пошел в свою комнату и вернулся обратно с книжкой в руках.
– Выпрями спину, – сказал я, подойдя к Кире.
Она подняла голову, и на меня уставились два больших серых глаза. У Киры было бледное, овальной формы лицо, небольшой острый носик и пухлые губы. Я улыбнулся ей и спросил, что она рисует. Кира молча протянула мне бумажку.
– Эта маленькая девочка – ты, верно?
Кира кивнула.
– А что… Чьи это ноги? – я ткнул пальцем в левый верхний угол листа.
– Моей мамы, – тихо ответила она.
И тут я понял, что не знаю, почему она попала в детский дом, о чем тут же спросил.
– Перед тем, как меня забрали сюда, моя мама… – Кира опустила глаза и принялась изучать свои ладони. – Мама повесилась…
– Погоди… Она… Прямо при тебе? – переспросил я, опустившись на корточки и взглянув ей в глаза.
– Угу, – она, казалось, вот-вот собиралась заплакать.
– Эй, Кира, – я согнул листок пополам и отложил в сторону подальше от нее. – Мы ведь так и не дочитали книгу. Там осталось всего двадцать страниц. Тебе ведь все еще интересно?
Видимо, мои попытки быстро поменять тему разговора сработали, потому что она наконец оторвала взгляд от своих рук и согласилась продолжить чтение. Я вновь улыбнулся ей, и в этот раз она ответила мне тем же. Сев около нее, я открыл книжку.
***
В последнее время к нам в участок, находившийся на окраине нашего небольшого городка, – я работаю в полиции, – стали часто приходить заявления о пропаже людей. И некоторых из них нам удается найти в нашем же районе, правда, в большинстве случаев уже мертвыми. Обычно это алкаши или наркоманы, умершие от передозировки. Но пару раз мы находили обезображенные трупы с большим количеством ножевых ранений. Боюсь, что в городе орудует какой-то маньяк-психопат. А так как Кира не выходит на связь, в голове крутятся не самые приятные мысли. Что ж, думаю, пора наведаться к ней в гости.
Я сижу и смотрю на кошку. Она начинает тереться об меня и громко мяукать.
– Эй, у меня нет еды… – хриплым голосом бормочу я и кашляю.
Но кошка не унимается.
Я медленно поднимаюсь на ноги, чувствуя жуткую слабость. В животе урчит. Когда я ела в последний раз? Может, стоит вернуться домой или… Встретиться с Никитой? Нет, это слишком опасно.
Я вновь смотрю на край крыши. Вся моя решимость ушла. Теперь я точно не осмелюсь.
Развернувшись, я направляюсь к ступенькам, которые некоторое время назад привели меня сюда. Но каждый мой шаг короче предыдущего. Я боюсь. Боюсь спускаться вниз.
***
Прозвенел звонок, объявивший окончание учебного дня для второго класса, и дети засуетились, складывая вещи и собираясь расходиться по своим маленьким старым комнатушкам. Я была в их числе.
В нашем детском доме было не много детей, так что в одной комнате обычно жили всего два человека. На одну такую комнатушку приходилось две кровати со старыми жесткими матрасами, на которых было безумно неудобно спать, две тумбочки и шкаф, дверцы коих скрипели и, казалось, вот-вот норовили отвалиться, небольшой обшарпанный стол, исписанный и изрисованный вдоль и поперек, два шатающихся стула и лампа, время от времени мигающая из-за перебоев в электричестве. Стены же были покрыты обоями, местами отходившими и испачканными не пойми чем.
И вот в таком месте я сидела и делала домашнее задание. У меня никогда не возникало проблем с математикой, но в этот момент мне все никак не удавалось решить чертову задачу. Я не могла попросить помощи у своих сверстников, ведь подавляющее большинство детей совершенно не интересовалось уроками, да и учителя у нас не были требовательными к ученикам. Скорее наоборот. А мне просто было скучно, так что я была одна из тех немногих, кто уделяет время учебе.
В общем, так я и сидела над задачей, тупо уставившись в тетрадку на выведенное корявым почерком условие и понимая, что не успокоюсь, пока ее не решу. С чьей-то помощью или без.
Вскоре из-за долгого нахождения в одной позе у меня заболели шея и плечи. Я решила выйти из комнаты и немного пройтись по коридорам нашего детского дома, где увидела Никиту, сидящего с умным видом над какой-то толстой книгой. В начале я подумала, что его можно попросить помочь мне с задачей, но через пару мгновений уже передумала: в последнее время мы с ним почти не общались, и у меня было стойкое ощущение, что я навязываюсь. Так что я развернулась и была уже готова вернуться обратно в комнату, как вдруг услышала свое имя за спиной. Это был он. Я посмотрела на Никиту. Он улыбнулся и махнул мне рукой, так что я подошла.
– Привет, – начал он. – Ты как?
– Привет, все хорошо, – тихо произнесла я. – Прости, но мне стоит вернуться к себе и доделать домашнее задание.
– Я могу помочь с ним.
– Правда? – обрадовалась я.
Он одобрительно кивнул головой и улыбнулся.
– Только принеси учебник и тетрадку.
– Хорошо, – бросила я и быстро пошла
