07:08
Патрику «Пеку» Гэвину не звонили из Отдела Смерти, потому что он сегодня не умрет, хотя сам он ожидал звонка как раз перед тем, как позвонили его обидчику.
Сейчас он сидит дома, прижимая замороженную говяжью котлету к синякам. Котлета воняет, зато головная боль постепенно сходит на нет.
Не надо было Пеку бросать Эйми одну на улице, но она не хотела его видеть, да и он не то чтобы был очень ею доволен. Он позвонил ей со своего старого мобильника, но спор длился ровно до тех пор, пока она не вырубилась от усталости. И как же сложно было не бросить трубку, когда она сказала, что хочет попытаться снова найти Руфуса и провести с ним его Последний день.
С людьми вроде Руфуса Пек привык обходиться в соответствии с кодексом.
Кодексом, который вступает в силу, когда кто-то пытается вытереть об тебя ноги.
Пеку придется многое отложить на завтра. Но, Руфус, не жди добра, если Пек проснется, а ты все еще жив.
Руфус
07:12
Телефон у меня в кармане вибрирует, и я готов поспорить, что это плутонцы, но надежда разбивается вдребезги, когда вслед за вибрацией я слышу звонок другого телефона. Матео проверяет свой смартфон, и оказывается, что нам пришло одно и то же оповещение. Еще одно сообщение, которое мы оба сегодня получаем: офис «Жизнь в моменте» – 1,2 мили от вас.
Я громко цыкаю.
– Это что еще за фигня?
– Никогда о них не слышал? – спрашивает Матео. – Они открылись прошлой осенью.
– Нет. – Я вполуха слушаю Матео, а про себя поражаюсь тому, что плутонцы так мне и не звонят.
– Это что-то вроде фонда «Загадай желание», – поясняет Матео. – Но для всех Обреченных, а не только для детей. У них там такая дешевая техника, которая создает виртуальную реальность и дает возможность Обреченным в безопасном режиме испытать те же чувства, что возникают у человека во время прыжков с парашютом или езды на гоночных авто.
– Типа содрали идею у фонда «Загадай желание» и упростили ее донельзя, так что ли?
– Мне кажется, там все не так уж плохо, – пожимает плечами Матео.
Я снова проверяю телефон на предмет пропущенных сообщений и, ступив на проезжую часть, натыкаюсь грудью на руку Матео.
Я смотрю вправо. Он смотрит вправо. Я смотрю влево. Он смотрит влево.
Машин нет. На улице глухо как в танке.
– Я знаю, как переходить улицу, – замечаю я. – Я типа всю жизнь это делал.
– Ты смотрел в телефон, – говорит Матео.
– Я знал, что машин нет, – объясняю я. Дорогу я перехожу инстинктивно. Если машин нет, можно идти. Если в поле зрения появляются машины, идти нельзя – или можно, но очень быстро.
– Прости, – вздыхает Матео. – Я просто не хочу, чтобы этот день заканчивался.
Он на грани, я понимаю. Но в какой-то миг ему придется спрыгнуть.
– Понимаю. Но с обычной ходьбой я справлюсь.
Переходя следующую пустую дорогу, я снова смотрю направо и налево. Если кто и должен нервничать, так это парень, который своими глазами видел, как машина со всей его семьей тонет в реке. На самом деле я так и не пережил это горе полностью и не могу даже помыслить, что в ближайшие несколько лет сяду в салон автомобиля. А вот Малкольм, к примеру, ковыряется в камине даже при том, что его семья сгорела заживо. Во мне нет столько мужества. И в то же время я не верчу головой слева направо и справа налево, как это делает Матео, пока мы не перейдем через дорогу, будто есть почти стопроцентная вероятность, что какая-нибудь машина выскочит из ниоткуда и в полсекунды нас переедет.
У Матео звонит телефон.
– Чуваки из «Жизнь в моменте» обзванивают потенциальных клиентов? – спрашиваю я.
Матео качает головой.
– Это Лидия звонит с телефона бабушки. Мне…
Он не берет трубку и прячет телефон обратно в карман.
– Хитро придумала, – говорю я. – Ну, по крайней мере она пытается с тобой связаться. От моих вот ни хрена не слышно.
– Попробуй еще раз.
Почему бы и нет? Я паркую велик у стены и звоню Малкольму и Тэго по фейстайму. Бесполезно. Потом набираю Эйми, и только я собираюсь повесить трубку и разослать всем плутонцам фото своего среднего пальца, как Эйми отвечает на видеозвонок. Она учащенно дышит, глаза бегают, волосы прилипли ко лбу. Она дома.
– Я вырубилась, – выдыхает Эйми и качает головой. – Сколько времени… Ты жив… Ты… – Она на миг отводит взгляд и, похоже, начинает рассматривать кусочек лица Матео. Потом наклоняется поближе к камере, будто это окно, в которое она может заглянуть и внимательнее нас рассмотреть. Я так делал, когда мне было тринадцать: пролистывая журналы, искал фото девушек и парней с голыми ногами, а потом менял угол наклона страницы, чтобы посмотреть, что там у них под юбками и шортами. – Кто это там?
– Это Матео, – говорю я. – Мой Последний друг. – Матео машет в ответ. – А это моя подруга Эйми. – Я не упоминаю, что именно эта девушка растоптала мое сердце, ведь не хочу же я, чтобы кто-то здесь испытывал неловкость. – Я тебе названивал.
– Прости. После твоего ухода началось полное безумие. – Эйми трет глаза кулаком. – Я добралась до дома пару часов назад, телефон умер, я поставила его на зарядку, но уснула раньше, чем он ожил.
– Что там стряслось?
– Малкольма и Тэго арестовали. Они пререкались с полицейскими, и Пек их сдал, потому что они оба вчера тебя сопровождали.
Я мгновенно отхожу от Матео и велю ему стоять на месте. По его лицу заметно, что он напуган. Придется распрощаться с надеждой на то, что дерьмовость своей натуры я унесу в могилу.
– Как они? В каком участке?
– Не знаю, Руф, но уверена, что искать их тебе не стоит, если ты, конечно, не хочешь провести последний день своей жизни в обезьяннике, где случиться может черт знает что.
– Вот дерьмо. Они же ничего не делали! – Я вскидываю руку, сжатую в кулак, и собираюсь ударить по стеклу стоящего рядом авто, но вовремя спохватываюсь: это не я. Клянусь, я не такой. Я не шляюсь ночами черт знает где, разбивая стекла и физиономии. С Пеком я оступился, не более. –
