Я не хотела, чтобы ты знал, что я зайду.
Уэйд покачал головой.
– Почему?
– Я рисую фреску для приемной Энди.
Дальше можно было ничего не объяснять. Зик и Уэйд были близки. Бостон знала, что они говорят почти обо всем. Так что Зик точно рассказал брату о портретах Лиама и о том, как она переживает потерю их сына. Зик воспринял бы известие о фреске как хороший знак. Но она пока не могла понять, так это или нет.
Уэйд улыбнулся.
– Это здорово. Почему ты не хотела, чтобы я узнал?
– Потому что Зик не знает, а я не готова ему об этом сказать.
Уэйд поднял обе руки и сделал шаг назад.
– Я не собираюсь в это вмешиваться.
– Поэтому я и решила зайти, когда думала, что ты уехал. Не хотела ни во что тебя втягивать. Можешь притвориться, будто меня здесь не было?
Уэйд опустил руки.
– Конечно, хотя мне это не нравится.
– Спасибо. – Бостон изучающе посмотрела на него. – Энди хорошая. Я видела, как замечательно она общается с детьми Дины. И она хорошенькая. Разве тебе не нравятся ее вьющиеся волосы?
Его темные глаза сузились.
– Бостон, о чем, черт возьми, ты толкуешь?
– Просто говорю, что вы оба одиноки.
– Она – моя клиентка.
– О, ради бога! С каких пор это стало проблемой?
– Ни с каких. Просто я не считаю хорошей идеей встречаться с клиенткой, пока мы работаем.
– Значит, ты будешь встречаться с ней, когда закончишь ремонт ее дома?
Уэйд застонал.
– Ты меня нарочно пытаешь? Я думал, что нравлюсь тебе.
– Нравишься, ты ведь мой любимый шурин. Я просто говорю, что она симпатичная, забавная и одинокая. Ты должен воспользоваться этим.
– Ни за что.
Бостон уставилась на него.
– Почему? Она тебе не нравится?
– Она мне очень нравится. – Уэйд пожал плечами. – Она врач.
Бостон подождала конца предложения.
– В этом все дело, – закончил Уэйд. – Она врач.
– Ты ненавидишь врачей?
– Она хорошо образованна. Умна. А я – парень, который занимается стройкой.
– Ну и что?
– Я не в ее вкусе.
Бостон почувствовала, как ее замешательство улетучивается.
– Ты же понимаешь, что сказал? Что ты не в ее вкусе, а не наоборот. То есть она тебя интересует.
Уэйд застонал.
– Лучше убей меня сейчас, умоляю.
– Ни за что. Значит, она тебе нравится. Ты должен пригласить ее на свидание. Думаю, она скажет «да».
Он поднял голову и уставился на нее.
– Откуда ты знаешь?
– У меня от природы сильная интуиция.
– Да, точно. – Уголок его рта приподнялся. – Она спрашивала тебя обо мне.
– Вполне возможно.
– Интересно.
Бостон усмехнулась.
– Уже пора напомнить тебе, что встречаться с клиенткой – плохая идея?
– Заткнись.
Она рассмеялась.
– Типичный мужчина!
– Это одно из моих лучших качеств.
Энди откинулась на спинку стула и пожалела, что в ее кабинете нет окна. А то могла бы из него выброситься. Падение с высоты двух-трех футов на траву, растущую вокруг офисного здания, не нанесет особого вреда, зато поступок был бы весьма символичным.
Вместо этого она прижала телефон к уху и закрыла глаза, внутренне приготовившись к предстоящему нападению.
– Ну что, обустраиваешься в своем доме? – спросила мать.
– Большая часть моих вещей на складе, так что обустраивать особо нечего. Ремонт продвигается.
– Полагаю, это хорошо. – Мать вздохнула. – Мы с твоим отцом примирились с твоим решением.
– Наконец-то я смогу сегодня поспать.
– Сарказм? – спросила мать. – Я думала, ты переросла свою саркастичность.
– Нет. Я останусь саркастичной до гроба. Прости, мама.
– Полагаю, ты ничего не можешь с этим поделать. Как я уже говорила, мы решили, раз ты хочешь потратить жизнь на прививки и перевязку поцарапанных коленок, оказывать эти услуги с тем же успехом можно и в маленьком захолустном городке. Уверена, там тоже нужна достойная медицинская помощь.
– Конечно, нужна. Пока что благодарность очень обнадеживает. Некоторые из пациентов расплачиваются домашней скотиной. На прошлой неделе я получила парочку цыплят и заднюю часть лося.
Мать вздохнула.
– Я серьезно, Энди. Неужели шутить так необходимо?
Она открыла глаза.
– Вроде того. Отсюда до Сиэтла можно добраться на пароме. Мама, у нас есть водопровод и сотовая связь. Захолустье? Да я живу в туристическом раю!
– Отлично. Я поняла твою точку зрения. Мне просто нелегко видеть, как ты тратишь свою жизнь впустую. Ты могла бы заниматься важным делом.
– Моя работа важна для меня.
– Я тут узнала о стажировке… – начала мать.
– Нет.
– Но это…
– Нет. Тебе придется смириться с фактом, что я довольна тем, чем занимаюсь.
– Но ты же педиатр.
«И тот самый урод в семье, – подумала Энди. – Я никогда не соответствовала их требованиям».
– Оставь это, мама.
– Ладно. Знаешь, ходят разговоры о том, что твоя сестра и ее исследовательская группа будут номинированы на Нобелевскую премию.
– Рада за нее.
– Мы с твоим отцом в следующем месяце собираемся на медицинский симпозиум в Британскую Колумбию. Может быть, заедем по дороге.
Блин! Семейный визит. Ну почему ей так везет?
– Это было бы чудесно, – выдавила Энди, надеясь, что ее слова прозвучали хотя бы немного искренне.
Мать снова вздохнула. Многоуважаемая доктор Гордон часто вздыхала, разговаривая со своим младшим чадом.
– Я действительно люблю тебя, Энди. Как и твой отец.
– Знаю, мам. Ты просто хотела бы, чтобы у меня было немного больше амбиций.
– Это было бы здорово. Ты – Гордон.
– Мне повезло.
– Пришлю тебе информацию о стажировке.
– Лучше не надо, если честно.
Резкий звуковой сигнал ворвался в разговор.
– Это меня, – сказала мать. – Мне нужно идти. Потом с тобой поговорим.
Раздался щелчок, и звонок прервался. Энди положила трубку на место и огляделась в поисках воображаемого окна.
Глава 14
Дина сидела у себя в спальне. С момента ее срыва прошло три дня. Три дня дети настороженно наблюдали за ней и замолкали, когда она входила в комнату. Близнецы забыли, что произошло, но старшие девочки помнили – и были напуганы.
Она узнавала эти симптомы, потому что сама когда-то испытывала их. Дина понимала, каково это – не знать, чего ожидать, жить по правилам, которые постоянно меняются, а наказания следуют быстрые и суровые, и они часто оставляют шрамы. Она поклялась, что не станет такой, как ее мать.
И не стала, сказала себе Дина. Ее дом прекрасен. Чист. Идеален. Здесь регулярно кормят хорошей едой, а дети ни в чем не нуждаются. И все же взгляды девочек были такими же мрачными, как у нее в детстве, а когда утром она прошла мимо Люси, та вздрогнула.
Дальше по коридору Мэдисон сидела в своей комнате с лучшей подругой Кэрри. Несмотря на вечер буднего дня, Дина согласилась на эту ночевку. Вероятно, из чувства вины. Теперь ей хотелось, чтобы Мэдисон вышла в ванную или еще куда-нибудь, чтобы Дина могла поговорить с Кэрри наедине.
Не то чтобы она хотела сказать что-то конкретное, просто Кэрри такая приветливая и общительная. Чаще всего Дина понятия не имела, о чем говорить с собственной дочерью, но беседовать с Кэрри так легко. Сейчас Дине было необходимо провести хоть минутку с ребенком, который не смотрел бы на нее как на дьявола.
Решив придумать причину, чтобы на время отослать Мэдисон, она направилась по коридору, но замерла, услышав
