трезвому уезжать, что пьяному, всё равно попадаться нельзя».
Народ в баре менялся, приходил и уходил. Часа в три ночи за стойку к угрюмо молчащему, возбуждённому от своего замысла и уже слегка захмелевшему Петюше подсела полноватая брюнетка в грубом свитере с высоким горлом, тяжёлых ботинках и кожаных штанах. «Рот изящный, а глаза издевательские», – отметил он.
– Не печальтесь, всё будет плохо, – помолчав над коктейлем, вяло проговорила она, – как, впрочем, и должно быть.
Петя внутренне напрягся, но постарался ответить как можно равнодушнее:
– Мне бы вашу уверенность.
– Жанна, это Пётр, – представил его Костя. – Пётр, это Жанна.
– Весьма рад, – кивнул Петя и вполоборота оглядел брюнетку.
Лицо её было бледным, губы презрительно кривились от осознания пошлости этой жизни, а глаза блестели «Маргаритой».
– А уж я-то! – усмехнулась она.
– Друзья, возможно, вас обрадует то, что вы некоторым образом коллеги, – продолжил Костя. – Пётр – без пяти минут профессор и преподаёт литературу в институте, а Жанна – ведущий журналист в издательстве «Горячий город». Вы оба работаете со словом, не так ли?
– Удивительно, что мы до сих пор не знакомы. – Петя, встревоженный высказыванием Жанны, сделал усилие, чтобы поддержать разговор. – Ведь в начале было слово?
– Пожалуй, слово было, – устало согласилась Жанна, сдержала икоту и добавила: – И слово было матом.
Петюше вдруг полегчало: ясно, что она просто пьяна и напугала его совершенно случайно.
– Что ж, интересно! – обрадовался он. – Оригинальный взгляд, за это стоит выпить!
– Ничего оригинального! – немного громче, чем нужно, возразила Жанна. – Всё так и было. Доказать?
– Сделайте такую милость! – Теперь уже Петюша улыбался, а Жанна вызывающе смотрела на него.
– Когда вы бьёте молотком по пальцу, что произносите? Вот так и в первый день творения! Что-то пошло не так, и у творца вырвался мат. Отсюда и теория Большого взрыва. Он просто всё к чертям взорвал со злости, а вы тут с этой вашей любовью… Вы правы, выпить стоит.
– Знаете, я не исключаю, что вы близки к истине. Позвольте предложить вам замечательный напиток?
– А что вы пьёте, профессор? – Жанна, как показалось Пете, стала язвить дружелюбнее.
– Яблочное бренди.
– Звучит заманчиво…
– А пьётся ещё лучше. Хотите попробовать?
– Хочу. А вы хотите меня споить?
– Мечтаю об этом с тех пор, как вас увидел, – серьёзно, без улыбки ответил Петя, взглянул ей в глаза, и Жанна не сдержалась, фыркнула от смеха.
Костя поставил перед ними две рюмки, они чокнулись и одинаково пригубили, а потом залпом допили до дна. Одновременно поставили рюмки. Петя почувствовал себя весело и легко.
– Правда вкусно! – согласилась Жанна, вздохнула, потянулась, как со сна, и медленно моргнула. Потом, опустив локти на стойку, подперла ладонями подбородок, капризно выпятила губы и прикрыла глаза. Через несколько мгновений она уже спала сидя.
– Костя, дружище, не буди её пока, ладно? – В Петюшиной голове внезапно родился новый план. – А я сейчас в клозет, потом отдышусь на воздухе и заберу её отсюда. Выручишь?
– Если она проснётся, Пётр Фомич, я не смогу её держать, – спокойно сказал Костя.
– Просто скажи ей, что я сейчас вернусь, – попросил Петя и, покачиваясь, вышел в туалет, а оттуда на улицу.
Ночь была чёрная, сухая, без звёзд. Всё так же шатаясь, Петя спустился с освещённого крыльца бара и погрузился в темноту. Отойдя подальше, перешёл на бег. Свернул за угол. Пересёк дорогу и углубился в проход между гаражами. Привычными движениями открыл свой гараж и выкатил байк. Затем вернулся, скинул ботинки, надел сапоги, дождевик и шапку-маску. Прихватил фонарик. Шлем надевать не стал. Ощупал в кармане джинсов зажигалку, снял с полки и сунул в другой карман коробок спичек. Подумал: «На всякий пожарный!» – и нервно усмехнулся.
Мотоцикл завёлся чётко и заурчал басом. Фара вспыхнула, Петя прищурился, откинул полы дождевика, как ковбойский дастер, устроился в седле и включил передачу. За три минуты он долетел дворами до парка возле своего дома, заглушил мотор и накатом съехал с асфальта на тропинку между кустами. Несмотря на конец октября, жухлая листва с кустов ещё не вся облетела, и Петю удовлетворило то, что байк под ними был вовсе не заметен. Он достал из сумки пакет, надвинул пониже капюшон и ненадолго прислушался. Тихо потрескивал остывающий мотор, где-то за домами проехала машина, и её звук потерялся в слабом гуле центрального проспекта. Петя ещё раз мгновенно провернул всё дело в голове, выдохнул через нос почуявшийся дым пожарища и, сгорбившись, пошёл к дому.
Во дворе горел всего один фонарь, и тот у первого подъезда, а Петя жил в последнем. Он вошёл в этот свой подъезд со странным ощущением неприятной новизны, но сжал зубы и словно откусил и проглотил таким образом липкие и скольз-кие, как сопли, мысли об отступлении. На каждом этаже он выключал дежурный свет, медленно поднимался дальше и вслушивался в сон соседей. Было почти четыре утра и всё тихо. Пройдя мимо своей двери, он даже не посмотрел на неё. Выключил свет на нужном восьмом этаже и поднялся на девятый. Выключил и тут. Стало окончательно темно.
Всё, теперь надо действовать быстро. Петя спустился к двери соседа, незнакомого и ненавистного, зажёг маленький карманный фонарик и зажал его в зубах. Видно хорошо. Других соседей он не опасался. Обязательно будет слышно, если кто-то из них начнёт открывать двери, чтобы посмотреть в глазок. Можно успеть уйти. Теперь брызгалка. Петя достал её из пакета, снял с носика жвачку и убрал в карман. Пакет повесил на кулак. Ни в коем случае не облиться! Он воткнул носик брызгалки в замочную скважину и осторожно нажал на бутылку.
Сминаемый пластик затрещал и загрохотал на весь дом. В ужасе Петя едва не бросил бутылку и чуть не убежал. Устоял на месте лишь истерическим усилием воли. Плохо соображая, продолжал давить на бутылку до тех пор, пока в ней почти ничего не осталось. Потом вытащил носик из ключавки (неожиданно он вспомнил, как в Болгарии, выпивая на вечернем пляже с местными музыкантами из бара, узнал, что ключавкой у болгар называется замочная скважина, да и узнал-то потому, что их рассмешило это странное русское словосочетание – «замочная скважина») и облил остатками зажигательной смеси замок. Аккуратно убрал бутылку в пакет и достал из него газетный фитиль.
На площадке уже довольно сильно пахло бензином. Петя испугался было, как бы не вспыхнуть при поджоге фитиля, но опять превозмог себя и воткнул скрученную газету в отверстие для ключа. Держится! Он поправил и выгнул фитиль так, чтобы тот мог равномерно разгораться, и, задержав дыхание, чиркнул зажигалкой. Огонь возник с первой попытки. Подавив
