- Замолчите, Джоберти! Это говорите вы?! Как вы можете советовать мне при помощи обмана завладеть сердцем мисс Ларт, "влюбить в себя", скрывая худшую свою часть, а потом поставить перед выбором - каким бы дурным я не был, принимайте меня, мисс Ларт, и любите всем сердцем, потому что ничего другого вам не остаётся!
- Тогда убейте то, что называете "худшим". А труп спрячьте так, чтобы никогда и ничто больше не выплыло. Думаете, я хлопочу только о вас? Мне жаль эту несчастную очаровательную женщину. Ваша любовь и любовь к вам могли бы стать панацеей для неё. В юной, прекрасной женщине я вижу усталость старухи, сгорбленной годами и несчастьями. Новая любовь вернула бы ей желание жить. Спасите ее, Кренстон, если вы влюблены в неё. Вам понадобится терпение и мудрость, умение понять её. Не спешите. Захотите пробежать по недостроенному мосту и обрушите его... А на обломках строить много труднее.
Глава двадцать седьмая
прошлое напоминает, что оно не уходит без следа
Джоберти был абсолютно прав в своих умозаключениях - не смотря на то, что Кренстон был сама приветливость и не давал Гретхен ни малейшего повода почувствовать себя неловко в его доме, она всё чаще задумывалась: что же дальше? Любому гостеприимству наступает предел. До каких пор она может им пользоваться и не пора ли подумать, каким будет её следующий шаг? Эти мысли будили тревогу. Ни родственников, ни друзей, ни средств к существованию... Кренстон так трогательно заботлив... Иногда Гретхен заставала его погруженным в размышление, иногда он казался усталым и удручённым. Но едва лишь обнаруживал присутствие Гретхен, тотчас преображался, и следы прежнего настроения улетучивались вмиг. И всё же... у него есть собственная жизнь, о которой она ничего не знает. Несколько раз он покидал усадьбу - на сутки, на двое. Он предупреждал об этом Гретхен, но не считал нужным объяснять своё отсутствие. И эта уединённая жизнь... Неужели не тяготится он ею - умный, обаятельный, способный стать душою общества... Почему он покинул Францию? Вероятно, на то были причины? Гретхен приходила к выводу, что совсем ничего не знает о сэре Кренстоне, и это тоже не утешало.
Вероятно, этой тревожностью в одну из ближайших ночей был вызван сон Гретхен. Она проснулась от него в таком ужасе, что не сомкнула глаз до самого утра. Ей снился Михель. Впрочем, сон не показал ей ничего более страшного, чем произошедшее в ту ночь. Но теперь она чувствовала себя раздавленной бесчеловечной злой силой, Михель представлялся огромным жирным чудовищем, насилующим её, и Гретхен задыхалась, парализованная ужасом и омерзением, ей не хватало воздуха, потому что его не было. Обезумев, она кричала, кусалась, рвалась - и вырвалась из кошмара, проснулась в сбитых, влажных от пота простынях. Гретхен ещё чувствовала во рту привкус крови, тело ещё помнило те ощущения, из сна... Она судорожно откинула от себя одеяло, испуганно и одновременно брезгливо отряхнула сорочку, как будто боялась обнаружить рядом с собой нечто гадкое. Гретхен казалось, что жаркая постель хранит остатки сна, что она похожа на западню - стоит только лечь в неё, и снова попадёшь в паутину пережитого кошмара. Ей хотелось окончательно проснуться, насовсем прогнать жуткий сон. Гретхен встала, вылила в фарфоровый таз воду, приготовленную для утреннего туалета, и тщательно умылась. Потом она сидела в кресле до тех пор, пока не озябла - влажная от пота сорочка высыхала и начала холодить. А может быть, Гретхен холодела от своих мыслей. Сон был странным. По какой-то неуловимой схожести он заставлял вспоминать о другом сне - впрочем, о нём Гретхен думала даже слишком часто. О том, сне, который показал ей море, залитое кровью, и когда Гретхен радостно зачерпнула его в ладони, не вода - кровь стекала по её рукам... Как мучительно ей было осознавать потом, что сон-то был вещим. Как будто кто-то чуть-чуть приподнял завесу над будущим, позволил Гретхен заглянуть туда... а она не поняла. Может быть, ей была дана крохотная возможность спасти Ларта! А она не поняла! И вот теперь снова. И она снова не понимает.
Закутавшись в одеяло, Гретхен думала и о том, что с ней произошло тогда, на берегу. Сейчас ей казалось, что всё это было с кем-то другим. В те дни, среди чудовищных потрясений, обрушивающихся на неё одно за другим, рассудок её должен был претерпеть некие изменения, чтобы заслониться и оградить себя от разрушения. И тогда она воспринимала происходящее иначе, нежели если бы подобное случилось вот теперь. Тогда она будто и не осознала в полной мере ни насилия над собой, ни того, что стала убийцей. Она каким-то образом отстранилась от этих чудовищных событий, как будто сказала себе: этого не было, я не помню этого. И лишь по прошествии достаточного времени, в разговоре с Пастором на песчаной косе, её впервые пронзило осознание, что она - убийца...
Бесследно ничто не проходит, - теперь память стала безжалостна к ней.
Глава двадцать восьмая
неуместное сообщение доктора Джоберти
и первая размолвка
Наутро Гретхен чувствовала себя уставшей. Печальные раздумья, вызванные страшным сном, удручающей тяжестью легли на сердце. Но, выйдя к завтраку, она увидела кое-что, от чего воспрянула духом и вспомнила, что теперь она не одна, а среди людей, готовых прийти на помощь.
- Доктор Джоберти! Как приятно вас видеть прямо с утра!
- Вы хороши как утренняя зоря, прекрасная мисс! Я завидую тому мужчине, чей день будет начинаться с созерцания этого лика, этих божественно прекрасных глаз!
- Вероятно, вы появились здесь не только для того, чтобы сообщить мне это? - улыбнулась Гретхен.
- Я рад, если вы считаете меня способным на подобные сумасбродства! Но увы, всё было несколько иначе. В полночь меня заставили покинуть мою теплую постель, и остаток ночи я бодрствовал рядом с несчастным, нуждавшимся в моей помощи. Утром у меня уже не было сил добираться к себе - дом моего друга, сэра Кренстона оказалась гораздо ближе. И вот я здесь - уставший, голодный, хочу спать, и хочу, чтоб меня пожалели. И надеялся, что именно здесь найду всё это в купе с дружеским участием.
- Мы готовы предоставить вам сколько пожелаете дружеского участия, сочувствия, еды... - заверил Тимотей Кренстон, входя в столовую. - И... чего вы ещё хотели?
- Спать!
- Ох, ну разумеется! ...и самую мягкую перину из всех, имеющихся в доме.
- Вы настоящий друг, Кренстон! Что ещё нужно человеку? Со мною рядом мой друг и прекраснейшая из женщин - я счастлив.
- Что ваш больной, господин доктор? - спросила Гретхен, когда они уже сидели за столом.
- Больной? Ах, тот бедолага, у чьей постели я провел бессонную ночь! Он был ранен ножом. Какие-то негодяи напали на него, когда он возвращался с рынка. Ограбили и едва не отправили на тот свет.
От внимания Кренстона не ушло то, как Гретхен опустила нож и вилку, и сидела выпрямившись, не поднимая глаз. Сэр Тимотей заговорил с доктором на какую-то отвлечённую тему, и это дало Гретхен возможность прийти в себя. Рука её ещё дрожала, когда она взяла бокал с водой.
- Кстати, друзья мои, сейчас стоит прекрасная погода, и я подумал, что для мисс Ларт будут очень полезны поездки к морю и купания. Воздух, напоённый запахом моря и морская вода чрезвычайно целительны, я настоятельно рекомендую, - заявил доктор Джоберти в конце завтрака.
Проводив гостя в отведённую ему комнату, сэр Кренстон вернулся в столовую, где оставил Гретхен. Она стояла, глядя в окно, и, помедлив, он окликнул её:
- Гретхен...
Она не обернулась, лишь чуть повернула голову, но так, что Кренстон по-прежнему не видел её лица. Он остановился за её спиной, неуверенно спросил:
- Вы испуганы?
Гретхен поспешно покачала головой.
- Вы не хотите сказать мне?
- Я... я боюсь моря... - дрогнувшим голосом нервно проговорила она.
Кренстон взял её за плечи и повернул к себе, взглянул в бледное лицо. И ей вдруг показалось, что он с лёгкостью разгадает то, о чём она думает на самом деле: о негодяях, ограбивших крестьянина, о той паре, что на её глазах попалась в руки разбойникам, и о том, что теперь на их месте могут оказаться она и Кренстон, это ли не прекрасный случай отплатить ей за побег, а сэру Кренстону за убежище, предоставленное беглянке... И ещё о том, почему же она не может преодолеть себя и рассказать о встрече с Пастором?
- Мы не поедем к морю, - сказал Кренстон. - Что может быть проще?
- "И я не хочу никаких верховых прогулок! - едва не закричала Гретхен. - Я хочу сидеть здесь, за этими стенами! Мне страшно! Страшно!"
- Мы никуда не поедем, если вы не захотите, - будто услышал её не прозвучавший крик Кренстон. - Но вы держите свои страхи в себе и молчите. Не молчите, Гретхен. Как я могу защитить вас, когда не знаю от чего? Я не прошу много, мне не нужно никаких объяснений, я готов понимать вас с полуслова... но вы молчите.
Гретхен отступила от него, закрыла лицо руками:
- Простите меня, - еле слышно выговорила она.
