хватит, мол, войн в Европе. Давайте организуем Европейский союз.
– Почему ты мне это только сейчас говоришь?
– Разве это повлияло бы на твое решение?
– Еще как. Разумеется. Он был великим человеком. Твои бабушка с дедушкой его очень чтили.
– Это уже не важно. Вы все равно не победите.
– Отчего же? Все, с кем я разговаривала на улице, голосуют за выход. Но это и в самом деле не важно. Ступай голосовать. Удостоверение личности захвати – и шагом марш в школу, прояви гражданскую ответственность. Говорю же: люди за это погибали.
Джозеф не счел ее доводы особенно убедительными, но взял удостоверение личности и вышел из дома. Люси не знала никого, кто бы голосовал за выход из Евросоюза. Никто из соседей Джозефа не голосовал за сохранение членства в Евросоюзе. Джозеф оказался где-то в промежутке. Еще вчера он бы предположил, что в промежутке оказались, считай, все, никто особо не заморачивался, но получалось, что он такой один. В актовом зале он изучил свой бюллетень и, видя преимущества в каждом из вариантов, поставил по крестику в каждой из двух клеток. Чтобы не пришлось никого обманывать.
От голода у него подводило живот; пришлось зайти перекусить в «Макдональдс». Туда его заносило не слишком часто. На неделе он призывал ребятишек вести здоровый образ жизни и не хотел, чтобы его застукали над грудой куриных стрипсов, обильно политых соусом барбекю. Но на пустой желудок много не набегаешь, а он никогда не просил Люси оставить ему что-нибудь поесть и не хотел, чтобы с его приходом она становилась к плите. А сегодня он даже был не уверен, что поедет с ней повидаться. Она приклеится к новостям, ему станет скучно, он уткнется в телефон, и, хотя она промолчит, на него повеет осуждением. Она будет думать, что он глуп, или зелен, или еще того хуже. Ну, или так будет думать о себе он сам. Как ни крути, стоило, наверное, вечерок переждать.
С нагруженным подносом Джозеф направился в угол зала, надеясь, что уж там-то не будет застукан и опозорен, скрытно уминая нездоровую пищу, но обнаружил, что шагает прямиком к Джез и какой-то ее подружке. Он приветливо улыбнулся, поздоровался и чуть помедлил, ожидая приглашения за их столик, но Джез посмотрела на него так, будто он заказал себе жирную дохлую кошку, тушенную в собственной блевотине, и отвернулась. Так что приземлился он за намеченным столиком и начал просматривать «Инстаграм».
– Вот, значит, как? – обратилась к нему Джез. – Так и будешь там сидеть?
– Я поздоровался, ты отвернулась.
– Мне нужно нечто большее, чем «Привет».
– Вряд ли у меня в запасе есть нечто большее, чем «Привет».
– Я довела это до общего сведения.
Джозеф закатил глаза.
– Да я просто прикалываюсь. Никогда и никому тебя не упоминала. Дарси, это Джозеф. Парень, о котором я тебе говорила. Это я опять прикалываюсь.
– Привет, Дарси.
– При-ивет, – защебетала Дарси. – У тебя с ним все кончено?
– У него со мной все кончено, – уточнила Джез. – Но возможно, я этого не допущу.
– Ладно, – сказала Дарси. – Но если все же допустишь, маякни.
Джозефу стало любопытно, будет ли ему в этом вопросе предоставлена возможность выбора. В результате многократных наставлений сестры у него сложилось убеждение, что из-за таких парней, как он, у девушек развиваются всякие комплексы в отношении своего тела. Но, проведя сугубо приватную дискуссию с самим собой и не выдав себя даже шевелением губ, он заключил, что Дарси, наверное, все-таки крупновата – этак на десять-двенадцать кило, – чтобы стать для него совершенно идеальной женщиной.
– Я знаю, какие в его вкусе, – сказала Джез. – Ты для него крупновата.
– Это так? – спросила Дарси.
– Конечно нет, – ответил Джозеф. – Ничего подобного. Она не знает, какие в моем вкусе, и ты для меня совсем не крупновата.
Он старался загладить бестактность Джез, но почувствовал, что хватил через край и оказался в опасной близости от долгосрочных отношений с Дарси.
– Вот видишь? – приободрилась Дарси.
– Врет, – сообщила ей Джез. – Но это погоды не делает, – обратилась она к Джозефу, – за ней многие ухлестывают.
Джозеф хотел увести разговор в сторону от интимной жизни Дарси и видел только один эффективный способ это сделать: открыть для Джез перспективу звездной карьеры через участие в записи его трека. Когда-то он намеревался подкатить к ней с этим вопросом, но более тонко, без свидетелей и желательно не за тарелкой фастфуда в «Макдональдсе», однако теперь это казалось непозволительной роскошью.
– Я как раз собирался тебе позвонить, – сказал он.
Ему требовалась какая-нибудь преамбула – не начинать же сразу со студии звукозаписи, но с этой фразой он просчитался и навлек на себя только досадливое презрение.
– Да уж конечно.
– Я правда собирался.
– Что же тебя остановило?
– Не было подходящего момента. Плюс я хотел, чтобы эти планы как следует устоялись. После того вечера, когда мы ходили в кино.
– Потом я пошла к нему домой, – объяснила Джез Дарси. – Но он меня в упор не видел.
– Как же, как же, помню, – сказала Дарси.
Она, естественно, все знала. Вероятно, вся тусовка уже знала.
– Ты по-прежнему с той же подругой?
– Да.
– Тогда на кой звонить, если ты не свободен?
Каким-то образом он оказался именно в той точке, где и собирался.
– Хотел попросить тебя наложить на трек вокал.
Он ожидал какой-нибудь колкости, но ее не последовало. Джез уставилась на него в изумлении:
– Правда?
– Да, я считаю, ты обалденная вокалистка.
– Сколько платишь?
– Нисколько.
– Ну вот.
– Неправильно как-то, – заметила Дарси.
– Я ничего на этом не зарабатываю, – сказал Джозеф.
– А вот это не ее проблема, согласен?
– Согласен. Но если она не захочет петь бесплатно, я с уважением отнесусь к ее отказу и поищу другую певицу.
– Ты не имеешь права вот так ее отодвинуть.
– Пока никто ее не отодвинул.
– Ты только что попросил меня спеть твой трек! – Джез разозлилась не на шутку. – А теперь – в кусты!
Похоже, разговор о вокале складывался ничуть не лучше, чем разговор о габаритах Дарси, хотя со второго минного поля у Джозефа был путь к отступлению: он мог бы пересечь опасную территорию на цыпочках, выйти из «Макдональдса» вместе с Дарси – и прямиком в бюро регистрации браков. А вот с первого минного поля выход был не столь очевиден.
– Послушай, – сказал Джозеф. – Если я сделаю на нем миллион фунтов, тебе достанется половина.
– Не ведись на это, – подсказала Дарси.
– На что?
– Он говорит, что при доходах в полмиллиона фунтов не даст тебе ни пенни. Потому как этот случай не рассматривался.
– Я говорю, что при доходах в полмиллиона фунтов она получит четверть.
– Четверть миллиона или четверть твоих барышей?
Господи Исусе.
– Четверть миллиона. Половину. Если я получу десять фунтов, ей достанется пятерка. С пятисот она получит двести пятьдесят. Я не собираюсь перечислять все возможные суммы и делить их пополам.
– Но половина от ничего – это и будет ничего.
– Да. Согласен. Решай сама.
Куриных стрипсов было съедено
