детях, но она ему доверяла и обращалась с ним по-взрослому. С ее мужем, Оливером, он не сталкивался. Тот никогда не появлялся дома до шести вечера, когда освобождался Джозеф.
– Шучу.
– Я понимаю, но… Нам почти наверняка придется уехать.
– Ого. Вот так раз. Куда? Ведь в таком случае, наверное…
– За границу. Оливер работает в японской компании, а если мы выйдем из Европы, Лондон станет никому не нужен. Японцы планируют срочно перебазироваться в Париж или Брюссель. Мужу поручено открыть там офис.
– Так-так.
– Вся эта история – просто голимый конец света.
В планы Джозефа не входило перебазироваться в Париж или в Брюссель, но ни один из этих вариантов не казался ему голимым концом света.
– Ага, – сказал он.
– Ваше поколение, очевидно, считает, что вас предали. Все эти старперы поставили на карту ваше будущее.
– Ага, – опять сказал он.
И порадовался, что голосовал за обе стороны. Это облегчало такого рода разговоры. Но просто отмахиваться от происходящего на том основании, что и мясо, и футбол, и дети останутся при любом раскладе, было бы, наверное, слишком оптимистично: дети будут не всегда. По крайней мере, вот эти самые. А мясо – да, мясо останется, как и футбол, и центры досуга. Досуга – не исключено – окажется столько, что хоть ложкой ешь.
9
Пятничную вечеринку организовали в строении, принадлежавшем какой-то церкви в Тотнэме и потому нареченном «Божьей деревней». Лабиринт залов, часовен, кабинетов и коридоров отводился для служения Господу всю неделю, кроме одного этого дня, когда здесь воцарялись оглушительная музыка, кроссовки «йизи» от Канье Уэста и разбросанные банки из-под энергетиков. Джозеф не сразу отыскал Джез и Дарси. Те кучковались в углу центрального зала, подальше от колонок, в окружении небольшой компашки из почти одних парней. Многие из этих ребят, как понял Джозеф, подойдя ближе, были ему знакомы: с одними он когда-то бегал в школу, с другими гонял в футбол, с третьими где-то тусовался. Сто лет с ними не пересекался. Ну и у кого какие успехи? У него самого-то вроде никаких.
– Чего не танцуем? – спросил он, чтобы своим появлением не вызвать у девчонок хамскую, агрессивную или, наоборот, кокетливую, а то и откровенно похотливую реакцию.
Парни – Коди, Джош Эл, Ксавье и еще какие-то полузнакомцы – в знак приветствия стукнулись с Джозефом кулаками и мимолетно приобнялись. По кайфу все-таки поздороваться со своими, кто с тобой на одной волне. Сами эти молчаливые приветствия и то по кайфу.
– Ждем, – ответила ему Джез, – сегодня диджей – этот ФунтМэн.
– Знаю такого.
– Говорят, американец.
Джозеф не стал у нее выпытывать, нафига американцу лететь через Атлантику в Тотнэм только ради того, чтобы отыграть свой сет на дне рождения Алексы Уильямс, которой исполнялся двадцать один год.
– Не-а. Из Северного Лондона.
Он, конечно, не собирался выбалтывать настоящее имя £Мэна – Зак. Отпусти он язвительное замечание по поводу внешности этого деятеля, а особенно его физических данных – и кое-кто, не ровён час, тут же вспомнил бы упомянутую личность. И хотя мнение Джез насчет американского происхождения £Мэна говорило скорее об успешной смене имиджа, Заку вот-вот предстояло встать за вертушки и явить себя публике.
– Как сам-то? – обратился Джозеф к Джошу.
– Да норм.
– Чем занимаешься?
– Последний год в универе.
– В каком?
– В Саут-Бэнке. Дизайн и разработка компьютерных игр.
– Да ладно?
– Ага.
– Звучит круто, а на деле как?
– Супер. Уже работенку предложили по окончании.
Джозеф отчего-то настроился на рассказы о безработице и тюремных сроках – на этом фоне он был бы доволен собой. Но сейчас вспомнил, что похвалиться ему на самом деле нечем, а все его самомнение подпитывается теми ободрительными речами, которые он вроде как слышит от Люси. После разговора с Джошем до него дошло, что общение с Люси – это само по себе никакая не работа. Люси скорее направляла его в новое русло. Если бы еще это русло дало ему возможность уйти хотя бы от одной из бесконечных подработок.
– А у тебя чего-как? – спросил Джош.
– Путем. Кручусь помаленьку.
– Ну, гуд.
– Ага. – Джозеф чувствовал, что надо бы подробнее расписать свою деятельность, не вдаваясь при этом в детали. – Хотелось бы все же двигаться дальше, понимаешь?
– Ага.
– Подзаработать чуток.
– И правильно. А мне еще сто лет выплачивать кредит за учебу.
– Вот-вот, прикинь? По крайней мере, на мне это не висит.
Под таким углом ему никогда еще не доводилось рассматривать свои дела. По сравнению с некоторыми из этой компашки он мог бы прослыть богачом, хотя бы потому, что на его банковском счете не было отрицательного баланса. На пять сотен, но все-таки он в плюсе, а Джош ушел в минус тысяч на сорок или пятьдесят.
– С предками живешь?
– Пока что да. Как раз подыскиваю что-нибудь подходящее.
На этой фразе что-то заставило его окинуть взглядом зал – вероятно, желание убедиться, что никакой суд не уличит его во лжи. В этот момент он буквально озирался по сторонам. Пока что судебное преследование ему не грозило, но в этом разговоре то и дело всплывали неудобные темы. Он бы с радостью ухватился за любую возможность говорить правду.
– Нравится здесь кто? – спросил Джош.
Джозеф по-прежнему осматривал толпу, но не для того, чтобы выказать интерес к девушкам, а только чтобы изобразить поиск нового жилья. Но такое объяснение прозвучало бы путано, если не дико.
– Есть очень классные телочки, – ответил Джозеф.
Теперь срочно требовалось разглядеть несколько подходящих кандидатур на тот случай, если Джош попросит кивнуть на одну-другую.
– Которую ты бы хотел привести в дом?
– Вон ту, – сказал Джозеф.
Ни одну конкретную он так и не приметил. Просто ткнул пальцем в пространство, надеясь, что где-то там найдется некая особа, хотя бы отдаленно подходящая на роль случайной возлюбленной или потенциальной жены – смотря что имел в виду Джош, когда сказал «привести в дом». В дом с пирогами, где ждет мама? Или в дом, где есть койка и презики?
– Ханну Джонсон?
Да хоть бы и ее, подумал Джозеф. Чем она хуже других?
– Ага.
– Знакомы?
– Вряд ли.
– Так вперед. Идем потреплемся.
Вот дьявольщина. Кто его тянул за язык? Убогая ложь о поисках жилья грозила обернуться разовым сексом, затяжными отношениями, а то и целой жизнью, отданной незнакомке, которая даже не в его вкусе.
Ханна, впрочем, оказалась вполне в его вкусе, хотя он даже не подозревал, что такой типаж способен вызвать у него интерес. Миленькая, спокойная, неглупая – в пользу последнего качества говорили не только очки у нее на переносице. Точнее, Джозеф не только потому счел ее умницей, что она носила очки. (Но в принципе очки вполне могли быть следствием ума. Наверное, много читает, вот и посадила зрение.) Училась она в Лондонском университете на отделении английской филологии. Студентов этого вуза Джозеф еще не встречал. А позже задумался: не Люси ли стала причиной такого интереса… не из-за нее ли его
