хотела бы иметь братика или сестричку?
– Нет.
Мама облегченно вздохнула. Именно это и хотела понять девочка. Разумеется, она солгала. На самом деле, когда Самия рассказывала про домашние игры, когда она носилась по дому среди других детей, Эписен слушала и смотрела с восторгом.
Значит, за этой тайной опять же стоял папа.
Эписен оказалась блестящей ученицей. Мама смотрела в ее табель с восторгом.
– Клод, ты видел результаты нашей дочери?
Клод с отвращением подписывал табель и ронял:
– Прекрасно. Но это же не конкурс на звание агреже, в конце концов.
Эписен достала с полки толковый словарь и посмотрела, что значит «агреже» [9].
Время от времени родители выходили по вечерам. Папа всякий раз перед выходом делал маме наставления:
– Не забудь, если тебя спросят, где мы живем, ты должна ответить, что рядом с площадью Побед.
Эписен снова задумалась. С географической точки зрения это была чистая правда. Тогда почему эти наставления были ей так неприятны? Как расспросить маму, но так, чтобы это ее не задело?
Ей минуло восемь, когда она наконец решилась задать этот вопрос.
– Потому что это роскошный квартал, – ответила мама, чуть смущенно улыбаясь.
Девочка поняла, что улица Этьена Марселя была недостаточно роскошна. Другое дело площадь Побед, там все дышало элегантностью и классической гармонией, тогда как их улица была хоть и симпатична, но являлась коммерческой. Значит, папа стыдился того места, где они жили. Вот умора!
Улицу Этьена Марселя Эписен любила. На этой улице была ее школа, их дом, булочная. И жизнь здесь ее вполне устраивала. Иметь одну-единственную подругу было здорово, потому что этой подругой была Самия. Мама, та была просто чудо. Надо было всего лишь не обращать внимания на отца. И девочка более чем преуспела в этой самодисциплине: утром она произносила: «Доброе утро, Папа» (подчеркивая заглавную букву). Дальше в течение дня надо было всего лишь приспособить эту фразу к тому времени суток, когда появлялся этот неприятный человек, и следить, чтобы в ее голосе не мелькнула нотка иронии или чтобы никто не понял, что она заметила постоянное отсутствие какого бы то ни было ответа на ее вежливую фразу.
Маму, похоже, огорчало, что муж холодно относится к ребенку. Эписен хотелось ее успокоить, высказать тайную мысль, что отцовское внимание ей вовсе даже не нужно, но она чувствовала, что маму это шокирует.
Все вокруг в один голос твердили ей, насколько важна личность отца. Самия говорила, что единственный мужчина, которого она любит, это ее отец, потому что он лучше всех на свете. Мама с печалью в голосе вспоминала своего отца и сетовала, что до сих пор не встретила человека, который мог бы сравниться с ним. Эписен озадаченно слушала все эти излияния, опасаясь выносить какие-либо суждения, но отметила, что со своей стороны не испытывает никакого разочарования оттого, что у нее такой отец. «Я ничего от него не жду», – думала она.
Если бы ее не любила мать, она бы предпочла умереть. А что ее не любит отец – ну и пусть, она платит ему той же монетой. На самом деле ее затаенный цинизм простирался дальше. Она знала, что отец обеспечивает материальную сторону их жизни, что он их содержит. И иногда, когда его присутствие было для нее особенно тягостным, она отводила взгляд и твердила про себя: «Дай нам деньги, а сам уходи!»
Очень скоро, отправляясь вечером в гости, родители перестали приглашать няньку. «Наша дочь так разумна и послушна, что сама за собой следит», – говорила мама. «У нее так неразвито воображение, что ей даже в голову не приходит делать глупости», – добавлял отец.
«Ты прав, папа, мне некогда делать глупости. Я слишком занята тем, что рассказываю себе про тебя всякие ужасы», – думала при этом Эписен. Она рано ложилась спать и начинала рассказывать себе истории: вот отец переходит дорогу, и его сбивает грузовик, и скорбного вида полицейский приходит к ним домой и сообщает маме, что папа умер, но в его портфеле нашли кучу банкнот, и этих денег им с мамой хватит до конца жизни. Любимым моментом историй было, когда она утешала плачущую мать, целовала ее и говорила: «Теперь, мамочка, я сама буду о тебе заботиться. И ты будешь счастлива». Портфель с деньгами она прятала у себя в комнате и регулярно брала из него необходимую сумму, чтобы сводить мать в ресторан или купить ей красивую одежду.
Однажды она услышала разговор родителей:
– Мы должны переехать до того, как она пойдет в коллеж.
– Для нее это будет ударом. Она обожает Самию. Она не захочет переезжать.
– Доминика, это все детские капризы. Когда мы будем жить на Левом берегу, у нее появятся новые друзья. Она забудет Самию.
Сердце Эписен тоскливо сжалось.
На следующее утро в школе она бросилась на шею Самии и сжала ее в своих объятиях:
– Я никогда тебя не забуду, Самия!
– Ты что, страстей каких-нибудь по телику насмотрелась, что ли? Что с тобой?
– Просто я хочу тебе сказать, что люблю тебя на всю жизнь.
– Я тоже, Эписен. Но перестань, пожалуйста, ты сейчас заревешь. Это глупо.
Меж тем Эписен осознала, что ни разу не бывала на Левом берегу. Она спросила у мамы, зачем надо переезжать. Мама смутилась, как смутилась когда-то от вопроса про площадь Побед.
– Потому что это роскошный квартал.
