– Я вообще-то могла нажать на кнопку слива и во время твоего разговора с Алексеем Юрьевичем, – обращаясь ко мне, продолжила говорить Юля. – Но подумала, что это будет не очень-то красиво.
– Да, ты права, – ответила я, заканчивая свои дела в туалете и выходя из кабинки.
– Катя, в следующий раз, пожалуйста, не бери телефон с собой в туалет! И уж тем более не нужно разговаривать по нему, когда ты находишься в кабинке. Ведь тем самым ты ставишь в неудобное положение не только себя, но и других!
– Ох, Юля, я бы с радостью! Веришь, я даже готова прямо сейчас выкинуть телефон в окно! Да только кто мне это позволит? Это тебя курирует Миронов, а он всегда проявлял больше понимания к нуждам других, чем Воронова. А она так гайки закручивает, что и дышать трудно. Она требует, чтобы все её подчинённые сотрудники были на связи с руководством круглые сутки. И на работе и дома. В противном случае нас накажут. Неужели ты думаешь, что я по своей воле хожу с телефоном в туалет?
– Как всё плачевно, – ответила Юля и, вымыв руки, вышла из туалетной комнаты.
А я же помчалась к руководству, чтобы доложить о звонке Алексею Юрьевича начальству и затем лететь в Министерство за подписанными документами.
Глава 36
о том, что даже кусок торта может стать поводом для демонстрации власти
– О чём думаешь, Екатерина Ивановна? – спросил меня Андрей Полюшкин, когда я оторвала взгляд от монитора и посмотрела в окно.
– Да всё о нём, – задумчиво ответила я.
– О ком? – недоумевающим тоном спросил Андрей.
– Не о ком, а о чём, – поправила я его. – О процессе, конечно же.
– А каком ещё процессе, позволю себе спросить?
– Как о каком? О судебном, конечно же! У меня в производстве сейчас только один процесс.
– А-а, – протяжно произнёс Полюшкин. – А я-то подумал, мало ли какой процесс может быть у Екатерины Ивановны? А, главное, с кем?
– Как с кем? С антимонопольной службой, конечно! С кем ещё у меня может быть процесс?
– Не знаю. Дело-то молодое! – ответил Андрей, хитро улыбаясь.
– А у тебя всё одно на уме, – ответила я, улыбаясь в ответ.
– Само собой. А разве что-то ещё может меня волновать?
– Весело мне с тобой, Андрей Борисович!
– Прямо обхохочешься, – ответил Полюшкин без тени иронии.
В тот день был день рождения у Антона Ершова, бывшего сотрудника нашего отдела. И поскольку за несколько лет совместной работы мы сдружились, то решили, что следует его поздравить, несмотря на то, что теперь он – член другого коллектива.
С утра мы собрали деньги и потом должны были все вместе пойти в кабинет Антона, чтобы вручить ему наши поздравления. Но Воронова решила, что для меня будет слишком много чести участвовать в столь приятном мероприятии, где каждому может перепасть по куску торта или даже чего повкуснее, поэтому в спешном порядке отправила меня с документами в ФАС.
И хотя десять-пятнадцать минут ничего не решали, задержаться даже на это короткое время Воронова мне не позволила, из-за чего мне пришлось оставить своих коллег заниматься более приятными делами, а самой помчаться в ФАС.
Сделав то, что было велено, я не торопясь двинулась обратно в Корпорацию. На календаре было начало июля, и я медленно шла, подставляя лицо летнему солнышку и наслаждаясь свободой. Но тут моё прекрасное настроение было прервано звонком мобильного телефона. На экране высветилась фамилия «Воронова», что не предвещало ничего хорошего.
– Да, Наталья Николаевна, – сказала я в трубку.
– Мещерякова, ты там далеко? – услышала я в ответ голос начальницы.
– Нет, – ответила я. – Уже вышла из метро и подхожу к зданию Корпорации.
– Очень хорошо, – сказала Воронова. – Живо бери ноги в руки и поднимайся на четвёртый этаж в кабинет Антона Николаевича. Я жду тебя здесь.
Услышав эти слова и тон, которым Воронова их произнесла, моё сердце снова сжалось от недобрых предчувствий. Когда эта женщина говорила таким тоном, то для меня это означало срочное поручение, которое необходимо было выполнить ещё вчера. Поэтому забыв о тёплом солнышке, я спешно убрала телефон в сумку и, что было сил, помчалась к зданию Корпорации, пугая прохожих.
Пройдя через проходную, я посмотрела поверх двери лифта и увидела, что он сейчас находится на пятом этаже. И чтобы не терять драгоценное время на ожидание, я побежала на четвёртый этаж по лестнице.
Запыхавшись от бега на каблуках, я подлетела к кабинету Ершова и, постучавшись, открыла дверь. Внутри был весь наш отдел, включая Воронову, и все они сидели с чашками в руках и пили чай с тортом. Увидев меня, Воронова отставила в сторону свою кружку и произнесла строгим голосом:
– Мещерякова, как съездила в ФАС?
– Хорошо, – пытаясь отдышаться, ответила я сбивчивым голосом. – Все необходимые документы я сдала, а копии с отметками о получении привезла обратно.
– Это похвально, – сказала Воронова. – А теперь беги в свой кабинет за кружкой и возвращайся сюда есть торт. Как видишь, пока тебя не было, мы поздравили Антона Николаевича, и он решил угостить нас тортом.
– Зачем же Кате бежать на первый этаж, а затем возвращаться обратно, когда у меня в кабинете есть запасная кружка, – вмешался в разговор именинник. – Катя, присаживайся на свободное место и бери себе торт, – сказал Ершов, поднимаясь со своего места, чтобы достать ещё одну кружку.
– Нет! – тут же одёрнула его Воронова, тоже поднимаясь со стула и хватая Антона за рукав. – Мещеряковой совершенно несложно сходить в свой кабинет за кружкой! Антон Николаевич, Вы же не хотите, чтобы Вам потом пришлось мыть посуду за моими сотрудниками?
Если бы я могла, то впечатала бы этот торт в лицо Вороновой за то, что она пригнала меня сюда, как шавку, лишь для того, чтобы показать остальным свою власть надо мной.
Сжав зубы, чтобы не сказать лишнего, я посмотрела на своих коллег, которые здесь сидели. По их лицам было видно, что от всей этой ситуации они испытывают ещё большую неловкость, чем я. Опустив глаза, мои товарищи разглядывали дно своих кружек так, словно там было что-то интересное. Даже Антон Ершов стоял за своим столом потупив глаза.
И хотя я очень люблю сладкое, но решила не давать Вороновой возможность до такой степени помыкать мною.
– Спасибо, Антон, за торт, но я вынуждена отказаться. У меня слишком много работы и совершенно нет времени на чай. Поэтому, с вашего позволения, я вернусь в свой кабинет, чтобы продолжить работу, – ответила я и, чтобы Воронова не успела меня остановить, вышла из кабинета и закрыла за собой дверь.
Еле сдерживая обиду, на дрожащих от гнева ногах, я направилась к лестнице и медленно спустилась на первый этаж и незаметно нырнула в свой кабинет. По счастью, ни Полюшкина, ни Уколова там
