удивление хорошей добавкой, выявил и подчеркнул вкус апельсина. Я говорю об этом Джулии.
Она кладет салфетку рядом с тарелкой.
— Вы не ответили на мой вопрос, мистер Фицджеральд.
— Не думаю, что тут все так просто. — Я очень осторожно опускаю нож и вилку. — У вас есть братья или сестры?
— И те и другие. Шестеро старших братьев и сестра-близнец.
Я присвистываю:
— У ваших родителей, наверное, была чертова уйма терпения!
Она пожимает плечами:
— Добрые католики. Не знаю, как они этого добились, но ни один из нас не свалился в пропасть.
— Вы всегда так считали? — спрашиваю я. — Вам никогда не казалось в детстве, что у них есть любимчики? — Лицо Джулии напрягается, самую малость, но мне неловко, что я заставляю ее переживать. — Все мы знаем: детей нужно любить одинаково, но не всегда получается. — Я встаю. — У вас есть еще немного времени? Я хотел бы вас кое с кем познакомить.
Прошлой зимой мы получили срочный вызов к человеку, жившему на придорожной ферме. Его нашел подрядчик, которого наняли сделать подъезд к дому. Он позвонил 911. Очевидно, этот бедолага, хозяин дома, ночью вылез из машины, поскользнулся, не смог встать и вмерз в гравий. Подрядчик едва не задавил его, приняв за кучу песка.
Когда мы приехали, мужчина пролежал на улице около восьми часов и превратился в заледеневшую глыбу; пульс отсутствовал. Колени у него были согнуты. Я помню это, потому что, когда мы наконец отодрали его от земли и положили на носилки, ноги углами торчали вверх. Мы втащили пострадавшего в машину, врубили печку на полную мощность и стали разрезать на клиенте одежду. А к моменту, когда заполнили необходимые документы, чтобы везти его в больницу, этот парень уже сидел и разговаривал с нами.
Я рассказываю это вам, чтобы показать: чудеса случаются, что бы вы по этому поводу ни думали.
Это штамп, но я решил стать пожарным прежде всего потому, что хотел спасать людей. И вот, когда я появился из объятого пламенем дверного проема с Луизой на руках и ее мать, увидев нас, упала на колени, это стало для меня знаком, что я выполнил свою работу, и выполнил на «отлично». Она бросилась к сотруднику «скорой помощи», который поставил девочке капельницу и надел кислородную маску. Малышка кашляла, была напугана, но ей больше ничто не угрожало.
Огонь потушили; ребята находились в доме — спасали имущество и оценивали нанесенный урон. Ночное небо затянуло дымом; я не мог различить ни одной звезды в созвездии Скорпиона. Снял перчатки и потер глаза — их теперь долго еще будет щипать.
— Отличная работа, — сказал я Рэду, который сворачивал пожарный рукав.
— Отличное спасение, кэп, — отозвался он.
Конечно, было бы лучше, если бы Луиза находилась в своей комнате, как думала ее мать. Но дети обычно оказываются не там, где должны быть. Ты озираешься по сторонам и обнаруживаешь малышку не в спальне, а в платяном шкафу; ты присматриваешься и видишь, что ей не три года, а тринадцать. Родители, по сути, всего лишь отслеживают путь своих детей и надеются, что те не уйдут вперед настолько далеко, что их следующий шаг уже невозможно будет проконтролировать.
Я снял шлем и размял мышцы шеи. Посмотрел на конструкцию, которая раньше была домом, и вдруг почувствовал, что вокруг моей руки обвились чьи-то пальцы. Хозяйка дома стояла рядом со слезами на глазах. Младшая дочь сидела у нее на руках; другие дети были в пожарной машине под присмотром Рэда. Женщина молча поднесла к губам мою руку. Сажа с края рукава испачкала ей щеку.
— Всегда пожалуйста, — сказал я.
По моей просьбе мы возвращались на станцию длинным путем, хотелось прокатиться по улице, где я живу. На подъездной дорожке стоял джип Джесса. Света в доме не было. Я представил себе Анну, как она лежит в постели, натянув одеяло до подбородка, и пустую кровать Кейт.
— У нас все нормально, Фиц? — спросил Цезарь.
Машина буквально ползла мимо моего дома.
— Да, все в порядке, — ответил я. — Пусть и тут будет так же.
Я стал пожарным, потому что хотел спасать людей. Но мне нужно было уточнить детали. Нужно было перечислить имена.
Машина Брайана Фицджеральда полна звезд. На пассажирском сиденье лежат звездные карты, в разделяющую нас консоль заткнуты астрономические таблицы; заднее сиденье — россыпь ксерокопированных туманностей и планет.
— Простите, — произносит он и краснеет. — Я не ожидал, что у меня будет компания.
Я помогаю Брайану освободить для себя место и по ходу дела беру в руки карту, покрытую точками размером с булавочный укол.
— Что это? — спрашиваю я.
— Небесный атлас. — Он пожимает плечами. — Это что-то вроде хобби.
— В детстве я однажды попыталась назвать каждую звезду именем своего родственника. Обидно, но я не успела перебрать все имена, уснула раньше.
— Анну назвали в честь галактики, — говорит Брайан.
— Это гораздо круче, чем быть названной в честь святого, — вслух размышляю я. — Я как-то спросила маму, почему звезды сияют? Она сказала, это фонари для ангелов, чтобы те могли найти путь на Небе. Но когда я тот же вопрос задала отцу, он начал рассуждать про какие-то газы, и, сложив все это вместе, я решила, что пища, которую дал нам Господь, вызывает неоднократные ночные прогулки в туалет.
Брайан хохочет:
— А я как-то пытался объяснить своим детям, что такое атомный синтез.
— Получилось?
Он на мгновение задумывается.
— Вероятно, они все смогут найти Большую Медведицу с закрытыми глазами.
— Это впечатляет. Мне все звезды кажутся одинаковыми.
— Это не так уж трудно. Находишь часть какого-нибудь созвездия, например пояс Ориона, и сразу становится легче отыскать у него в ногах Ригель и Бетельгейзе — на плече. — Брайан замолкает. — Но Вселенная на девяносто процентов состоит из того, чего мы даже не видим.
— Тогда откуда нам знать, что это существует?
Он останавливается на красный свет:
— Темная материя оказывает гравитационное воздействие на другие объекты. Ее не видно, нельзя почувствовать, но можно наблюдать за тем, как некое тело тянет по направлению к ней.
Вчера вечером, через десять секунд после ухода Кэмпбелла, в гостиной появилась Иззи. Я как раз пребывала на пике одного из тех очистительных плачей, которые женщина должна себе устраивать по крайней мере один раз в продолжение лунного цикла.
— Да, — сухо произнесла сестра, — сразу видно, что это всего лишь деловые отношения.
Я хмуро глянула на нее:
— Ты подслушивала?
— Простите, но вы с Ромео имели ваш маленький тет-а-тет за очень тонкой стеной.
— Если ты
