хочешь что-то сказать, говори.
— Я? — Иззи сдвинула брови. — Но это ведь не мое дело, так?
— Так.
— Вот именно. Поэтому я оставлю свое мнение при себе.
Я округлила глаза:
— Прекрати, Изабель!
— Не думала, что ты спросишь. — Она села рядом со мной на диван. — Знаешь, Джулия, муха, когда впервые видит красный огонек электронной мухобойки, она ведь принимает его за Бога. А в следующий раз уже бежит от него.
— Во-первых, не сравнивай меня с мошками. Во-вторых, муха летит, а не бежит. И в-третьих, следующего раза не бывает. Муха уже мертва.
— Юрист до мозга костей, — усмехнулась Иззи.
— Я не позволю Кэмпбеллу угробить меня.
— Тогда попроси перевод.
— Я же не на флоте. — Я обнимаю маленькую подушку с дивана. — И я не могу этого сделать, сейчас не могу. Иначе он подумает, что я размазня, не способная отделить профессиональную деятельность от какой-то глупой подростковой… истории.
— Ты не можешь. — Иззи качает головой. — Он эгоистичный козел, который хочет прожевать тебя и выплюнуть. И у тебя действительно ужасная история увлечений всякими придурками, от которых нужно с воплями бежать прочь. И я не собираюсь сидеть и слушать, как ты пытаешься убедить себя, что не испытываешь чувств к Кэмпбеллу Александеру, когда на самом деле последние пятнадцать лет провела, стараясь залатать дыру, которую он проделал в твоем сердце.
Я смотрю на сестру:
— Вау!
Она пожимает плечами:
— Ты не думаешь, что у меня накипело, в конце концов?
— Ты ненавидишь всех мужиков или только Кэмпбелла?
Иззи погружается в задумчивость.
— Только Кэмпбелла, — наконец изрекает она.
В тот момент мне хотелось остаться одной в своей гостиной, чтобы швырнуть о стену пульт от телевизора, например, или какую-нибудь вазу, а лучше всего — свою сестру. Но я не могла выставить Иззи из дома, в который она въехала всего несколько часов назад. Я встала и взяла с тумбочки ключи:
— Пойду погуляю. Не жди меня.
Я не особо люблю вечеринки, а потому редко заглядываю в «Шекспировского кота», хотя это заведение расположено всего в четырех кварталах от моего дома. В баре было темно, людно, пахло пачулями и гвоздикой. Я протолкалась внутрь, влезла на барный стул и улыбнулась сидевшему рядом мужчине.
Настроение было — целоваться на заднем ряду в кинотеатре с кем-нибудь, кто не знает моего имени. Хотелось, чтобы трое парней соперничали за право угостить меня коктейлем.
Хотелось показать Кэмпбеллу Александеру, что` он потерял.
У сидевшего рядом мужчины небесно-голубые глаза, завязанные в хвост черные волосы и улыбка Кэри Гранта. Он вежливо кивнул мне, а потом отвернулся и начал целовать в губы своего соседа, светловолосого джентльмена. Я огляделась и увидела то, что упустила, войдя сюда: бар был полон одиноких мужчин, но они танцевали, заигрывали друг с другом, завязывали знакомства.
— Что вам предложить? — У бармена розовые волосы, торчащие в разные стороны, словно иглы дикобраза, и кольцо в носу, как у быка.
— Это бар для геев?
— Нет, это офицерский клуб Вест-Пойнта. Хотите чего-нибудь выпить или нет?
Я ткнула в бутылку текилы у него за плечом, и он потянулся за стопкой.
Порывшись в сумочке, я вынула бумажку в пятьдесят долларов.
— Давай всю. — Глянув на бутылку, я нахмурилась. — Могу поспорить, у Шекспира не было никакого кота.
— Кто нассал тебе в кофе? — резко сменил тон бармен.
Я прищурилась и посмотрела на него:
— Ты не гей.
— Конечно гей.
— По своему опыту могу сказать: если бы ты им был, то я, вероятно, нашла бы тебя привлекательным. Как-то так… — Я посмотрела на парочку по соседству, а потом, пожав плечами, искоса глянула на бармена. Он побледнел и протянул мне обратно мою банкноту; я сунула ее в кошелек и пробормотала: — Кто говорит, что ты не можешь купить.
Через три часа я осталась в баре одна, если не считать Севена [19] — так перекрестил себя бармен в прошлом августе, решив отделаться от всего, что могло нести с собой имя Нил. «Севен» абсолютно ничего не выражает, сказал он, и его это устраивает.
— Может, мне стать Сикс? — предложила я, когда добралась до дна бутылки текилы. — А ты мог бы быть Найном.
Севен закончил расставлять стопками чистые стаканы.
— Вот именно. Ты от всего отрезан.
— Он называл меня Джуэл, — сказала я, и этого было достаточно, чтобы расплакаться.
Джуэл — драгоценность — это всего лишь камень, попавший в невероятный жар и под немыслимое давление. Сверхъестественные вещи всегда прячутся в таких местах, куда люди не заглядывают.
Но Кэмпбелл заглянул. А потом бросил меня, показав, что увиденное не стоило траты времени и сил.
— У меня тоже когда-то были розовые волосы, — сообщила я Севену.
— А у меня была настоящая работа, — ответил он.
— Что случилось?
Бармен пожал плечами:
— Я покрасил волосы в розовый цвет. А что случилось с тобой?
— Я свои отрастила.
Севен вытер то, что я случайно пролила, и сказал:
— Никто не довольствуется тем, что имеет.
Анна одна сидит за кухонным столом и ест из миски кукурузные хлопья. Глаза ее расширяются. Удивление вызывает мое появление вместе с Брайаном, но других чувств девочка не выдает.
— Ночью был пожар, да? — спрашивает она, шмыгая носом.
Брайан пересекает кухню и обнимает ее.
— Большой.
— Поджигатель? — спрашивает Анна.
— Сомневаюсь. Тот обычно находит пустые здания, а тут в доме был ребенок.
— Которого ты спас? — высказывает предположение Анна.
— Угадала. — Брайан смотрит на меня. — Я сейчас повезу Джулию в больницу. Хочешь поехать?
Анна смотрит в миску:
— Не знаю.
— Эй! — Брайан приподнимает ее голову за подбородок. — Никто не собирается запрещать тебе видеться с Кейт.
— Но никто и не придет в восторг, увидев меня там, — отвечает она.
Звонит телефон. Брайан поднимает трубку, слушает несколько мгновений, потом улыбается:
— Это великолепно! Просто здорово! Да, конечно, я еду. — Он передает трубку Анне. — Мама хочет поговорить с тобой, — сообщает он дочери и, извинившись, уходит переодеться.
Анна колеблется, потом обхватывает рукой трубку.
— Алло? — А потом тише: — Правда? Она это сделала?
Через некоторое время девочка прекращает разговор, садится и снова берется за ложку, но потом отодвигает от себя миску.
— Это была твоя мама? — спрашиваю я, садясь напротив нее.
— Да. Кейт очнулась, — отвечает Анна.
— Это хорошая новость.
— Наверное.
Я кладу локти на стол:
— Почему не считать это хорошей новостью?
Но Анна не отвечает на мой вопрос.
— Она спросила, где я?
— Твоя мама?
— Кейт.
— Анна, ты говорила с ней о своем иске?
Не обращая на меня внимания, она берет коробку с хлопьями и начинает закручивать верх находящегося внутри пластикового пакета.
— Они отсырели, — заявляет Анна. — Никто
