- Домой-то пойдешь? Отец с матерью с ног сбились. И ребята тебя дожидаются, Умар с Буранбаем...
- Пойдем, - сказал Хамза, вставая.
КНИГА ВТОРАЯ
Глава шестая
ВРАГИ И ДРУЗЬЯ
1
В тумане.
Люди, деревья, дома, улицы, лица...
Все размыто, размазано, несоединимо... Все качается, все колышется водоросли между землей и небом... Пятна, неопределенность... Все белесо, молочно...
Кто-то плачет в тумане...
Смеется.
Белая пелена, белая жизнь, белый мир - красные слезы...
Зеленый смех...
Белое небо упало на серую землю... Все тонет в молочном тумане...
Очертания, контуры, облики...
Где-то зыбко мелькают огни... Кружатся, плавают, прыгают...
Хороводы огней... Вереницы оранжевых точек... Караваны костров...
Потухли.
Что-то кончилось, не начавшись...
Дым расползается в разные стороны. Мир затянут дымом. Без запаха...
Кого жгут? За что?
Все туманно, расплывчато... Как называется время - зима?
весна? осень?.. Где лето?
Смерть поднимается над горизонтом. Косматый багровый шар.
Зло взошло. Ослепительно, выпукло. Зло сияет над миром.
Висит фиолетовой радугой...
И мокрая грусть шелестит в листьях и ветках. Туманится печаль. И желтый солнечный плод, сорвавшись с горизонта, летит в глаза, в сердце, в душу...
Скорбь. Пустота. Тоска. Отчаяние.
Смерть Зубейды вырвала землю из-под ног Хамзы. Душа его была опрокинута, сердце - разрушено.
Он заболел.
И не так, как в первый раз, когда узнал о сватовстве Садыкджана к Зубейде, а тяжелее, страшнее, смертельнее, безнадежнее...
Иногда, очнувшись, Хамза пытался поднять голову, сесть, открыть глаза, но тело его не подчинялось ему, все кружилось, плавало перед ним, рушились стены, дыбился потолок, и он снова ложился ничком, падал лицом вниз. И забвение обволакивало его липким покрывалом, уходило сознание, и небытие, завывая и завихряясь, стремительно уносило в свою распахнутую настежь холодную черную пропасть.
Отчаяние.
Глухое, бессильное, тяжкое, бездонное.
Ночь.
Двадцать четыре часа в сутки.
Двадцать пять. Двадцать шесть. Двадцать семь.
Тридцать.
Ночь длиною в неделю.
В две, три, четыре...
- Здравствуйте, Хамзахон...
- Здравствуйте, Зубейда... Как я рад снова видеть вас...
- А почему у вас слезы на глазах? Вы недовольны моим возвращением?
- Я плачу от радости, Зубейда, от счастья, что вы со мной...
Да будет благословенно ваше возвращение... Слава аллаху, я дождался наконец этого дня... Я так тоскую без вас, Зубейда...
- И я тоскую без вас, Хамза... Я очень одинока в своей могиле...
- И я одинок на земле, Зубейда...
- Я увидела - вы лежите в своей комнате на полу лицом вниз... И я решила навестить вас...
- Спасибо, Зубейда, дорогая... Спасибо...
- Вы чем-нибудь больны, Хамзахон?
- Я заболел душой, мне не хочется жить без вас...
- Нет, вы должны жить... Вы должны жить ради меня... Вам нужно изгнать болезнь... Я, пожалуй, закрою окна в этой комнате, во дворе холодно...
- А вам не холодно, Зубейда? Вы так легко одеты...
- Я уже привыкла к холоду за эти два месяца... Да, уже два месяца прошло...
- Два месяца? Неужели два месяца?
- В первые дни вы каждую ночь приходили ко мне с цветами... И мы до рассвета читали стихи и вместе плакали... А потом вы перестали приходить... Ваш последний букет уже завял...
Почему вы больше не приходите, Хамзахон?..
- Я не могу сейчас двигаться, Зубейда... Что-то случилось со мной... Стоит мне только поднять голову, все кружится, все падает на меня потолок, стены.
- Со мной тоже так было однажды...
- Не обижайтесь на меня, Зубейда...
- Я не обижаюсь, я просто тоскую... Помните, как вы пришли однажды, через неделю, и положили мне цветы...
- А потом лег рядом с вамп, обнял вашу могилу...
- И заплакал...
- Но вы не вышли ко мне в ту ночь... Почему?
За стеной в соседней комнате молилась мать Ха.мзы, Джахонбувн.
- О всевышний, - шептала Джахон-буви, - ниспошли исцеление моему сыну... Не посчитай его лишним для меня... Посмотри на него, он целыми днями лежит с закрытыми глазами, ничего не ест... Щеки втянулись, лицо стало серым, черные крути под глазами... Он совсем отрешился от жизни, не обращает внимания на людей... Ни с кем не разговаривает, отказывается от лекарств, которые приносит отец... Он все время бредит во сне... Вот уже два месяца продолжается это... О, боже праведный, в чем мы провинились перед тобой? За что ты так жестоко караешь нас?..
Аллах великий и справедливый, заставь разговаривать моего сына... Я готова отдать тебе за него свою жизнь... Возьми ее - только подними его, излечи... Сынок, ненаглядный, не терзай свою мать, не разрывай ее грудь... Почему ты не хочешь съесть ни одного кусочка приготовленной мной еды? Сынок, не доставляй мне больше страданий... Если ты не будешь разговаривать со мной, ты лишишься матери... Я умру от горя на пороге твоей комнаты... О аллах милосердный, снизойди до нас, недостойных детей твоих, смилуйся, помоги...
Она внезапно замолчала - за стеной, в комнате сына, слышался голос Хамзы. Еще не веря себе, затаив от радости дыхание, посылая слова благодарности небу, которое так быстро приняло ее молитву, заглянула Джахон-буви в комнату сына.
Хамза стоял на коленях с закрытыми глазами, протягивая перед собой руки.
- Зубейда, дорогая, где вы? - шептал Хамза. - Где ваше лицо, ваши глаза, ваши брови, похожие на крылья птицы?
- О горе мне, он разговаривает с мертвой! - в ужасе воскликнула Джахон-буви.
- Я здесь, Хамзахон, я около вас...
- Дайте мне вашу руку, Зубейда...
- Я принесла вам цветы...
- Подойдите ко мне... Садитесь рядом... Помните нашу последнюю встречу возле тополиной аллеи... Когда я вернулся в TV ночь домой, я долго не мог заснуть... Потом взял свой тамбур и вышел в сад... И вдруг слышу - в ночной тишине кто-то играет на дутаре, кто-то опередил меня... Я стал слушать мелодию и вдруг понял - это играете вы... Ваша музыка плыла через ночной город ко мне, я слушал ее очень долго... Этой музыкой вы прощались со мной, я знаю... Когда ваш дутар умолк, я тоже играл очень долго, я хотел рассказать вам своей мелодией то, чего так и не сумел сказать словами за все недели и месяцы нашей недолгой любви... Потом снова играли вы, и я снова отвечал вам...
Всю ночь над заснувшим городом звучала наша музыка, всю ночь мы прощались друг с другом...
- Я помню эту ночь, Хамзахон, и вашу мелодию помню...
Мне оставалось тогда жить еще несколько дней...
- Как замечательно вы играли в ту ночь, дорогая!.. Какой прекрасной была ваша музыка!..
- И вы чудесно играли, дорогой... Этот город, наверное, никогда не слышал такой музыки...
- Не слышал и не услышит...
- Почему же? Вы еще много раз будете играть на своем тамбуре, Хамзахон...
- Нет, я не СУДУ больше играть... Я уйду вместе с вами...
- Вы еще будете жить много лет и напишете газели, которые хотела написать я...
- Я никогда больше не буду писать стихов и газелей!
- Тогда я не буду приходить к вам... Где же еще нам встречаться, как не в твоих стихах?
- Зубейда, где ты?.. Подойди ко мне, сядь рядом... Мне так одиноко без тебя... Я один, совсем один на всем белом сзете!..
- Вы не один. Хамззхон. С вами ваши стихи, ваша поэзия...
- Ты была моими стихами и моей поэзией... Но ты ушла от меня...
- Нет, Хамза, я не ушла от тебя... Я всегда буду с тобой, я навсегда останусь в твоей, душе... Да, я твоя поэзия, ;; ты напишешь еще много стихов обо мне, о нашей любви и о том, что могло бы v нас быть с тобой... Никогда не забывай обо мне, помни обо мне всю свою жизнь...
- Зубейда, где ты, где ты?.. Подойди же ко мне!..
- Мне нужно возвращаться, Хамзахон... Мое вечное пристанище зовет меня...
- Подожди, Зубейда, уйдем вместе...
- Я ухожу одна... Надо торопиться, нельзя опаздывать...
- Не уходи, не уходи! Побудь еще рядом!.. Я не смогу жить без тебя...
- Стихи, которые ты напишешь обо мне, будут приходить ко мне, я буду слушать их...
- Зубейда! Зубейда!..
- Меня нет здесь, я только твои слезы, твои грезы и мечты...
- Я уйду с тобой...
- Нет, Хамзахон, ты должен жить долго-долго... Плача и рыдая, ты будешь писать стихи обо мне... Эти стихи помогут другим людям, чтобы их счастье не оборвалось так же, как наше...
- Зубейда! Зубейда!..
- Прощай, Хамза... Прощай, дорогой, любимый... Пусть вечно будет жить в твоих стихах наша любовь...
Однажды в доме лекаря Хакима появился поэт Убайдулла Завки.
- Я принес Хамзе стихотворное послание от моего друга Абдуллы Авлани из Ташкента, - сказал Завки.
Джахон-буви провела гостя в комнату сына.
Завки сел около Хамзы на циновку и долго молчал.
Прошло минут двадцать.
- Мужчина всегда должен оставаться мужчиной, - тихо сказал наконец Завки, - поэт всегда должен оставаться поэтом...
Ресницы Хамзы дрогнули.
- Долгое страдание - удел женщин, - продолжал Убайдулла. - Если жизнь причинила боль поэту, он обязан вложить эту боль в свои стихи. Пусть читают их люди, пусть знают, откуда приходит боль и что приносит она человеку...
