* * *
...Вечером Марина принесла с работы свежий выпуск "Московского литератора". Там все то же: "Юра Поляков / Любит дураков. / Римма Казакова / Лучше Полякова..." - и дальше в таком же духе. Сплошные передергивания, подличание и сплетни.
На четвертой странице помещена эпиграмма Юрия Лопусова на меня - с каким-то откровенно доносительским посвящением: "Прозаику Николаю ПЕРЕЯСЛОВУ, выступившему в "Дне литературы" с огульной критикой в адрес Московской писательской организации". Ну и сам текст: "С Москвой будь осторожен впредь, / Не надо открывать Америк. / Иначе будешь, как медведь, / Что жопой сел на муравейник". Что интересно, неделю назад он читал мне эту самую эпиграмму и вторая строка в ней имела вид "тут нужен скальпель, а не веник", а рифмующаяся с ней последняя - "что задом сел на муравейник". Но, видимо, Гусев прочитал и решил, что скальпель и веник намекают на то, что из Московской организации все-таки надо если не выметать нечисть, то вырезать опухоль, и вообще Переяслову как-то слабовато врезано, - и Лопусов тут же "усилил" звучание эпиграммы.
Я просто поражаюсь тому, как отравляюще действует на любой талант его близость к Владимиру Гусеву! Лопусов же интересный эпиграммист, блестяще владеющий всеми гранями сатиры и юмора, но вот начал подстраиваться под уровень Гусева и практически сразу же съехал в безвкусицу и грубость. Причем, на этой же самой странице он поместил эпиграмму на Вадима Степанцова, которого громит как "идейного пропагандиста мата", а рядом печатает собственное четверостишие со словом "жопа". Вот она - политика двойных стандартов, которую исповедует в международных делах Америка. И которую, как это ни странно, Гусев все время тычет в пример православным...
14 сентября, пятница. Вчера Алинка написала два новых стихотворения, которые опять-таки требуют наглядной доработки, чтоб было видно, как надо доводить их до совершенства. Но хорошо уже то, что она пишет, отталкиваясь не от книг, а от своих реальных впечатлений - в этом есть залог того, что её стихи будут интересны и её сверстникам. Первое из них называется "Школьный звонок": "Вот звенит нам звонок на урок, / И ребята бегут со всех ног. / На любимый урок, на прекрасный урок / Прозвонил уже школьный звонок! // А кончается школьный урок - / И мы счастливы слышать звонок. / Вот ура! - он звенит, / И весь класс наш бежит / Порезвиться в отпущенный срок... // ...Но вот снова - звонок, / И на новый урок / Я плетусь, чуть не падая с ног. / А в мечтах своих - ох! - // Жду, как сладкий пирог, / Самый лучший - последний звонок."
Чтоб была понятна проделанная мною работа, я все вставленные от себя слова выделил подчеркиваниями. Так, например, в первой строке не хватало одного слога, и потому мне пришлось вставить слово "нам". Во второй строфе я заменил слово "вот" на союз "а", чтобы логическое развитие стихотворения строилось на противопоставлении тезы и антитезы: перед началом занятий рады звонку НА УРОК, а позанимавшись 45 минут, рады звонку уже С УРОКА. Союз "а" служит здесь противопоставлению, и тем самым обостряет развитие мысли. Другие поправки в этой строфе вызваны единственно необходимостью сохранения заданного размера.
В последней строфе тоже пришлось убрать одно "ах", поставив вместо него слово "снова", да "олитературить" написанное чуть ли не прозой окончание, придав ему достойный печатания вид.
Второе стихотворение называется "Физкульт - ура!", оно написано практически тем же размером и с теми же метрическими сбоями, что и первое. Из исправлений принципиального характера надо назвать замену слов "и все дети бегут на звонок" во второй строке на "и бежим мы, заслышав звонок", потому что никогда нельзя ручаться за ВСЕХ, кто-то наверняка не бежит - не у ВСЕХ ведь сейчас желанный урок физкультуры, у кого-то, может быть, как раз начинается ненавистная для него контрольная по математике... Потом, в четвертой строке этой же строфы я заменил слова "прыжок делать" на "прыгать в зале", так как в слове "прыжок" ударение должно стоять на втором слоге, а ритм стихотворения требует, чтобы его перенесли на первый.
Далее. В первой строке второй строфы после слова "кувыркаться" стояло неуклюжее выражение "в вышибалу играть", которое выпадало из размера и тормозило собой ритм стихотворения, а потому я заменил его одним коротким словом "резвиться". Потом шло повторение одних и тех же слов "летать" и "скакать" (словарный запас десятилетнего ребенка ещё не дает ему возможности не повторяться), и мне пришлось ввести в строфу несколько новых терминов, заменив по ходу выражение "пушинкой над ямой летать" на "пушинкой над планкой взлетать", что является более символичным для спорта. Алинка-то ведь идет пока от своих КОНКРЕТНЫХ впечатлений - и если они прыгали через яму, то она и пишет про яму, а для поэзии все-таки важнее символический взлет в высоту.
Ну и завершить эту строфу лучше не простым перечислением спортивных действий (Алинка сбилась тут на повторы и пошла называть по второму кругу всякие динамичные глаголы: "прыгать, бегать, летать и скакать"), а - неким итоговым символом спорта: "сильным быть и унынья не знать", что характеризует саму цель уроков физкультуры.
Финал же и этого стихотворения был, к сожалению, написан прозой: "Но жалеть мы не будем сегодня, ведь ещё впереди много дней", так что пришлось его полностью переписать. В итоге переделки получилось следующее: "Начался физкультуры урок, / И бежим мы, заслышав звонок. / Учат нас в высоту и в длину / Прыгать в зале - давай я начну! // Кувыркаться, резвиться, играть, / Упражняться и просто скакать, / Так бежать - как на крыльях летать, / И пушинкой над планкой взлетать. / Отжиматься и мяч подавать. / Сильным быть и унынья не знать... // ...Жаль, закончился быстро урок, / И звенит в коридоре звонок. / Но хотя мы уходим сейчас, / Мы вернемся в спортзал много раз".
* * *
После обеда ездили с Алинкой на фабрику детской одежды, что в Ксеньинском переулке, и в обувной магазин фабрики имени Парижской коммуны около метро "Павелецкая" покупать ей школьную форму и обувь, а то она до сих пор ходит во всем прошлогоднем. Увы! В итоге пятичасовых мотаний по городу нам с превеликим трудом удалось подыскать только туфельки для школы (по немыслимой цене в 690 рублей!) да осенние ботиночки для улицы (за 290 рублей), а найти форму мы так и не смогли. Вот и объяснили бы Гайдар или Хакамада, чем же в таком случае наша нынешняя - рыночная! - экономика лучше былой "совковой" с её вечным дефицитом и рысканиями в поисках необходимого товара?...
15 сентября, суббота. Еще один магазинный день - ходили с Мариной по мебельным, искали себе и Алинке кровати. Заказали двуспальную, полуторку и небольшой стеллаж для книг. Итого - 10.000 рублей. Цена подержанных "Жигулей".
* * *
Возле метро "Братиславская" увидели синий шатер цирка-шапито и купили три билета на завтра. Будем считать, что это подарок Марине ко дню рождения. Хотя больше всех ему будет радоваться, конечно, Алинка...
16 сентября, воскресенье. Сегодня - день рождения Марины. Не побоюсь показаться сентиментальным, но чем дольше мы с ней живем, тем сильнее я её люблю. Просто уже не могу и поверить, что когда-то её не было в моей жизни. С её появлением я понял, что любовь - это то единственное, что придает жизни окончательную полноту и смысл. Как сказал в одном из своих стихотворений нижегородский поэт Валерий Шамшурин: "Без Бога и любви в России - пусто, / Не славой, а позором будут дни, / Что низвели высокое искусство / До буффонад и пакостной мазни..."
Теперь я на своем собственном опыте могу сказать, что - да, любовь помогает мне и жить, и писать.
17 сентября, понедельник. Практически запоем прочитал сегодня взятый в библиотеке роман Стивена Кинга "Кэрри" - острейшую психологическую драму из жизни затравленной сверстниками и собственной матерью девушки, у которой вследствие нервного потрясения открываются сверхъестественные способности и, будучи не в силах вынести доставленных ей мук унижения, она убивает почти половину жителей своего родного городка.
Хотя основная часть объема книги и представляет собой описание совершенных Кэрри Уайт чудес, её фантастическая составляющая - это только фон и не более, а стержневую основу романа составляют все-таки вопросы религиозного воспитания подростка в семье и отношения коллектива к члену-изгою. По сути дела, "Кэрри" - это аналог нашего фильма "Чучело", только на американской фактуре: школьники ездят в школу на машинах, сидят в барах, трахаются...
Прочитав роман, я пожалел, что не открыл этого писателя для себя раньше.
Во-первых, это просто очень здорово сделано как в смысле выстроенности сюжета (читается на одном дыхании!), так и в отношении самого художественного стиля ("...Из полураскрытых губ раны медленно сочилась на ладонь густая кровь...").
Во-вторых, роман поднимает важнейшую, на мой взгляд, проблему обиды человека на Бога: "...Кэрри молилась, но никто не отозвался. Там, наверху, никого не было, а если и был, то Он попросту спрятался. Господь отвернулся от нее, и что же тут удивительного? Весь этот ужас был и Его рук делом тоже..." Наверное, это большой грех, но даже мне, человеку, который последние десять лет ощущает всю полноту жизни и счастья, иной раз хочется крикнуть Богу: "Господи! Да будь же Ты хоть немного щедрее на Свою любовь к нам! Что ж Ты так скуп на радости!.." Вот и прочитанный роман Кинга буквально кричит об этом голосом несчастной Кэрри.
