"А что ж? Так и мы думаем. Итти!" раздалось голосно в запорожских куренях. [Вместо "А что ж?… куренях": "И мы так думаем, и мы так думаем!" кричали в ближних краях. "Так и сделаем", повторяли в других краях. ЛБ3] Одному старому Тарасу Бульбе не пришлись по душе такие слова, и навесил еще гуще он на [[св<ои>] КАБ2] очи свои исчерна-белые брови, подобные кустам на высоком темени горы, которых [[вершины] КАБ2] верхушки занес пушистый северный снег, и только сверху и снизу всё еще [[темнеет] КАБ2] чернеет темная чаща сухих сплетенных ветвей и сучьев. [Вместо "Одному старому… и сучьев": Но Бульбе не понравились сильно такие речи и навесил он свои [иcседа-черные] иcчерна-белые брови, [серебрившиеся сверху белою сединою, как горные черно-ветвистые ветви под первым упавшим] [как снежная верхушка их вся блещет пред солнцем и под нею видна темная чаща сухих сплетенных ветвей] подобные тем низкорослым кустарникам, [покрывающим] видным на высоком темени горы, которых покрыл первый упавший снег, и только вершина, а с низу [видна] чернеет темная [гуща] чаща сухих сплетенных ветвей и сучьев. ЛБ3]
"Нет, не прав совет твой, кошевой!" сказал <он>: "Не то ты говоришь, что нужно. Ты, видно, позабыл, что в плену остаются наши, захваченные ляхами? [Вместо "Нет, не прав… ляхами?": "Как же, кошевой?" сказал он: "что ж ты говоришь? А позабыл ты, видно, что остаются в плену наши, которых захватили неприятели? ЛБ3 "Стой, кошевой, и вы все старшины, и все православные! Одного позабыли вы". И все затихли, желая узнать, что позабыли. "А наши товарищи?" сказал Тарас: "вы позабыли, видно, что наши товарищи, связанные, остались у чертовых руках. Так вы хотите, чтобы мы оставили товарищей умереть лютою смертью, что <не дописано> ЛБ3] Что же мы будем после, тогда, [Вместо "тогда": все<го> этого ЛБ3] когда не уважим первого ["первого" нет ЛБ3] святого закона товарищества и оставим в руки им кровных наших, деливших с нами и удачи и горькие напасти? оставим их на то, чтобы [[они] КАБ2] содрали с них живых кожу по своему безбожному обычаю, [[раз<рубив?>] КАБ2] исчетвертовав козацкое их тело на части, развозили бы их по городам и селам, как сделали они доселе с гетьманом и лучшими русскими витязями на Украине? Разве еще мало [[уж<е>] КАБ2] они поругались и без того над святынею? Какой же после этого будет козак? Что ж за козак, спрашиваю я всех вас, который не защитил в беде своего кровного товарища, а кинул его как собаку пропасть на чужбине. [[да еще пропасть лютою смертью? Не достоин ли он того, чтобы плюнул ему в очи его сотоварищ, не уважив ни седины его, и обидно попрекнули бы его, как падлюку свои дети и потомки?" — Все понурили головы запорожцы после таких слов. Долго молчали и наконец сказали: "Нет, не сделаем такого бесчестного дела, не выдадим своих".] КАБ2] Коли уж на то пошло, что всякой козак ни во что ставит козацкую честь, позволив плюнуть в седые усы свои и попрекнуть обидным словом, так по край<ней мере> же не укорит меня никто ни из старых, ни из молодых, которые теперь живут и которые после будут укорять меня позором. Кто куда, я остаюсь с своим полком".
Поколебались все стоявшие запорожцы и загудели тысячью голосов. Пчелиный рой, столпившийся у родного <улья>, произнес "нет". [Вместо "оставим в руки… нет": выдадим своих [разве ты хочешь], или оставим теперь его, чтобы [и с этих] и с них также содрали с живых кожу или, четвертовав их козацкое тело, стали бы рассылать потом частями по хуторам, селам, как сделали они то же самое с прежними. Мало разве всё еще, что они замучили гетьмана и бравых и лучших козацких начальников? [Попустим] Разве мало еще [чтобы] они ругались над святыней крестьянской? Так нужно, видно, еще? пусть горе. Как же нам после этого [смотреть в глаза своим на свет]? Что ж <за> козак, я спрашиваю вас всех, который не защитил в беде своего кровного товарища и не выкупил, кинул его, как собаку [на чужбину] пропасть на чужбине да еще лютою смертью? [И можно после это<го>] [Что ж посту<пить>] [Можно ли ему после того присту<пить>] Не достоин ли он того, чтобы его, как падлюку, как поношение человечества и укор христианству, не растоптал бы всякой конем своим? Не достоин ли он того, спрашиваю вас, паны братья". Понукнули головы все старшие и меньшие после [того кон<ца?>) таких слов, и сказали все почти в один голос: "Нет, не выдадим своих! Не отойдем <от> города, пока не выручим товарищей! не отойдем!" закричали в один голос. ЛБ3]
"Постойте же, паны-братья, дайте же и мне сказать на это слово", сказал кошевой: "А позабыл разве и ты, бравый полковник, что у татар в руках тоже наши товарищи? что, если мы теперь их не выручим, то жизнь их будет предана на вечное невольничество язычникам, что хуже всякой лютой смерти? что тут, может быть, пропадает десяток наших, а там десятков пять-шесть, может быть? Да и позабыли вы разве, что у них теперь вся казна наша, добытая кровью [[козацкою] КАБ2] христианскою?" [Вместо "Постойте же…христианскою?": "Постойте, скажу и я", говорил <кошевой>. "Да уж что ты ни говори, не выйдем отсюда". "Да слушайте же, паны-братья [товарищи]. Я скажу вам то же самое. А разве вы позабыли [у п<оляков?>], что у татар также теперь в руках наши товарищи, что если не выручим мы их теперь же, то после и найти их нельзя: проданные в другие ст<раны>, они понесут горькую жизнь в невольничестве у язычных народов, которое хуже для козака всякой лютой смерти? Разве позабыли то, что тут оставляем мы, может быть, десяток [человек] другой человек, а там, может быть, десяток шесть или семь, да кроме того отдаем в руки им всю казну нашего войска, которую не скоро [теперь] добу<дешь> в теперешние тогуе <тугие?> времена?". ЛБ3]
Затихли все козаки и не знали, что говорить им. Долго стояли они, раздумывая, ибо видели, что прав кошевой; но никому не хотелось также, чтобы кто-нибудь попрекнул их, что не соблюли козацкой чести. [[что <1 нрзб.>] КАБ2 Вместо "Затихли… чести": Понурили головы все козаки после таких слов: видели они, что прав был кошевой, [но точно былине] [но в то же время не хотелось] но никому не хотелось тоже, чтобы попрекнули его в чем против козацкой чести. ЛБ3]
Тогда вышел вперед [Вместо "вперед": поперед ЛБ3] всех старейший годами во всем запорожском ["запорожском" нет ЛБ3] войске Касьян Бовдюг. В чести был он от всех козаков, два раза уже он <был> избираем [Вместо "он <был> избираем": был выбран ЛБ3] кошевым и на войнах был сильно добрый козак; но уже давно состарелся он и не бывал в походах, [и [советов тоже не любил давать никому] КАБ2] не любил тоже и советов давать, а любил старый вояка лежать на боку у козацких кругов, слушая рассказы про всякие бывалые случаи, когда [[рассказывали] КАБ2] плавно плели свои речи козаки про походы на море и на суше, которым дивились не мало турецкие, бусурманские поморья. Никогда не вмешивался он в их речи, а всё только слушал, да прижимал пальцем золу из своей коротенькой трубки, которой не выпускал изо рта, и долго сидел потом, прижмурив слегка очи, и не знали козаки, спал ли он, или всё еще слушал. Все походы оставался <он дома>, но сей раз разобрало старого. Сказал, махнув рукою по-козацки: "А некуды! пойду и я, может быть, в чем буду пригоден козачеству". Все козаки вдруг притихли, когда выступил [[в<перед?>] КАБ2] он теперь перед собрание, ибо давно не слышали от него никакого слова, и всякой сильно любопытствовал, что такое скажет Бовдюг. "Пришла очередь и мне сказать слово, паны-братья", так начал старый Бовдюг: "Послушайте старого. Мудро сказал кошевой; и, как голова козацкого войска, обязанный приберегать его и печись о войсковом скарбе, мудрее ничего он не мог сказать. [Вместо "и на войнах… сказать": И на войнах не последним был козаком. И состарелся давно уже он и не бывал в походах, и советов тоже не любил он никому давать, а любил старой лежать на боку да слушать, как рассказывали бывалые козаки про всякие походы и случаи. Не вмешивался никогда он в их речи, а слушал только да прижимал пальцем золу в своей коротенькой трубке, которой не выпускал из рота, [и так] и потом зажмурив<ал> глаза; и не знали козаки, спит ли он, [продолжает] или всё еще [слушал] слушает. Все походы оставляли его дома, а в теперешний разобрало старого запор<ожца>. Сказал [теперь] сей раз: "Некуды, пойду и я. Может, буду чем пригоден козачеству". [Теперь вышел вперед и все любопытно стали слушать, что скажет Бовдюг] Все козаки притихли, потому что давно не слыхали от него слова. "Ну, видно, [и мне пришла] и моя пришла очередь, паны-братья, сказать слово. Мудро сказал кошевой и, как [военачальник] голова войска, которого долг приберегать [войско и весь] и печись [об вверенных ему как] как о детях, об нашем <скарбе?> и блюсти всякой войсковый интерес, не мог, паны-братья, ничего сказать мудрее того, что сказал еще. ЛБ3] Вот что! Это пусть будет первая моя речь. А [[будет те<перь>] ЛБ3] теперь послушайте, что скажет моя другая речь. А вот что она скажет! Большую правду сказал и Тарас полковник, дай боже ему побольше веку, и чтоб таких полковников было побольше на Украине! Первый долг и первая честь козака есть соблюсти товарищество. Сколько ни живу я на веку, не слышал я, паны братья, чтобы козак покинул где или продал как-нибудь своего товарища. И те, и другие нам товарищи; меньше их или больше, всё равно — все товарищи, все нам дороги. Так вот какая моя речь: те, которым [[дороги] КАБ2] милы захваченные татарами, пусть отправляются за татарами; а которым [[до<роги>] КАБ2] милы полоненные ляхами и которым не хочется оставлять правого дела, пусть остаются. Кошевой, по долгу, пойдет с одною половиною за татарами, а другая половина выберет себе наказного атамана. А наказным атаманом, коли хотите послушать белой головы, не пригоже быть никому другому, как [[разве] КАБ2] только одному [[полковнику! КАБ2] Тарасу Бульбе. Нет из нас никого равного ему в доблести". [Вместо "Первый долг… в доблести": [Первый долг] Первая честь козака — соблюсти товарищество. И сколько ни живу я на веку, но не чул и не слышал слова того, что козак оставил где и продал своего товарища. И те и другие нам дороги. То послушайте старого совета и сделайте так: которым милее [те] захваченные товарищи, те пусть [отправляются с своим куренным] отправляются за татарами, и пусть их поведет кошевой, потому что <его> долг смотреть за казной; а [мы] которые хотят остать<ся>, те пусть выберут себе наказного атамана. А наказным атаманом, коли хотите послушаться старца, никому не пристойна больше быть, как полковнику Тарасу: нет никого из нас равного ему в доблести". ЛБ3]
