Когда отделились все и стали на две стороны, в два ряда куренями, кошевой прошел промеж рядов и сказал: "А что, довольны, козаки, одна сторона другою?" "Все довольны, батько", отвечали козаки. "Ну, так поцелуйтесь же и дайте друг другу прощание, [[потому что] КАБ2] ибо бог знает, приведется ли в жизни еще увидеться. Слушайте своего атамана, [[а са<ми>] КАБ2] а исполняйте то, что сами знаете: сами знаете, что велит козацкая честь". И все козаки, сколько их ни было, перецеловались между собою. Начали первые атаманы и, поведши рукою седые усы свои, поцеловались навкрест и потом взялись за руки и крепко держали руки. Хотел один другого спросить: "Что, пане-брате, увидимся или не увидимся?" да и ничего не спросили, и замолчали, и загадались обе седые головы, и один бог только знает, о чем они думали и гадали. А козаки, до одного все, прощались, зная, что много будет работы тем и другим; [Вместо "Когда отделились все… тем и другим": Когда отделились и все [выстроились] <стали?> куренными кучами в два ряда, кошевой прошел [ми<мо>] промеж обеих сторон и сказал: "[Те<перь>] Довольны ли все козаки одна сторона другою?" "Все довольны, батьку!" "Так [поцалуемся] поцалуемся <1 нрзб.>, <попрощаем<ся>, [то<варищи>] братья! Слушайте своего атамана и исполняйте то, что сами знаете: сами знаете, что велит козацкая честь. Прощай, товарищи!" "Атаману, прости, коли в чем проступил перед тобой кто!". Кошевой оборотивал <оборотился?> к Тарасу, и поцеловались оба атамана, давши друг другу прощенье. И вслед за ними потом все перецеловались запорожцы. ЛБ3] но не повершили; однако ж, тотчас разлучиться, а повершили дождаться темной ночной поры, чтобы не дать неприятелю увидеть убыль в козацком войске. Потом все отправились по куреням обедать. После обеда все, которым предстояла дорога, легли отдыхать и спали крепко и долгим сном, как будто чуя, что, может, последний сон доведется им вкусить на такой свободе. Спали до самого заходу солнечного, а как зашло солнце и немного стемнело, стали мазать [[де<гтем?>] КАБ2] телеги; и. как всё снарядилось, пустили вперед возы, а сами, пошапковавшись еще раз с товарищами, тихо пошли. [[за ними и спускались всё ниже по дороге и скоро совсем] КАБ2] Конница [[без крику] КАБ2] чинно, без покрика и посвиста на лошадей [[тихо] КАБ2] слегка затопотела вслед за пешими и скоро стало их не видно [[было] КАБ2] в темноте. [Слышалось] [Отдавалось только] Глухо отдавалась [[топотанье конных] КАБ2] только конская топь да скрып [[телеги] КАБ2] иного колеса, которое еще не расходилось или не было [[за темнотою] КАБ2] хорошо подмазано за ночною темнотою. [Вместо "но не повершили… за ночною темнотою": Но [выступать] разлучаться тот час не решили, а решили дождаться темной ночной поры, чтобы не дать увидеть неприятелю [что оста<ется?>] убыль в козацком войске. [Обедали вме<сте>] Потом все обедали вместе, и после обеда все, которым предстояла дорога, полегли опочить и спали крепко и долго [пока не стало] до самого заходу солнечного. А как зашло солнце и совершенно [смеркло] стемнело, [выстр<оились?>] <стали> мазать телеги, и как [всё было] совсем снарядили и пустили вперед возы, и сами тихо <пошли> за возами, пошапковавшись с товарищами. Чувствовали и те и другие, что не суждено им больше увидеться на сем свете и прощались тихо. Отошли далеко в поле, а вслед за ними пошли и остававшиеся, чтобы проводить товарищей. Над яром остановились отходившие, а козаки спускались по яру и долго еще махали им, и всё стояли и смотрели, пока те не скрылись совсем из виду. ЛБ3] Долго еще] [стоявшие перед оврагом козаки] КАБ2] остававшиеся товарищи махали им издали руками, хотя и не было ничего видно; [[и потом] КАБ2] а когда сошли и воротились по своим местам, когда увидели при высветивших ясно звездах, что половины телег уже [[не стояло] КАБ2] не было на месте, что многих-многих нет, невесело стало у всякого на сердце и задумались против воли, утупивши в землю гульливые свои головы, козаки. [Видел Тарас, что] Тарас видел, как смутны стали козацкие ряды и [[что-то] КАБ2] как уныние, неприличное храброму, стало тихо обнимать козацкие головы, но молчал: он хотел дать время всему, чтобы пообыклись они [[и к пустоте] КАБ2] и к унынью, наведенному [[товарищ<ами>] КАБ2] прощаньем с товарищами; а [[в] КАБ2] между тем в тишине готовился разом и вдруг разбудить их всех, гикнувши по козацки, чтобы вновь и с большею еще силою, чем прежде, воротилась бодрость. . . . .
и знал, как [[чтобы] КАБ2] в один миг всех настроить, как одного, и дал приказ слугам своим итти к большому возу распаковать его. [Закрытый и увязанный стоял он всё время. Ибо старый Бульба знал хорошо, что в походе неприлично и не годится давать козакам вина, потому что гульлива русская натура, и, попробовав, [[как-нибудь] КАБ2] как говорится, ногою, захочет тот же час войти по горло]. Больше и крепче всех других в козацком обозе был один воз: двойною крепкою шиною были обтянуты дебелые колеса его, грузно был он навьючен, укрыт [[сверху] КАБ2] попонами и крепкими воловьими кожами и увязан туго [[крепкими] КАБ2] засмоленными веревками. В [[том] КАБ2] возу были всё баклаги и бочонки старого доброго вина. Всё время стоял он закрытый и увязанный, потому что знал Бульба, как неприлично и не годится давать войску в походе и деле вина, [[гульливой ради] КАБ2] ради гульливой козацкой [[силы] КАБ2] натуры. Но взял [[он как раз] КАБ2] на сей раз самого лучшего и крепкого вина, какое было в погребах его, про торжественный случай: если случится какая великая минута и будет предстоять дело, сильно достойное на передачу потомкам, то чтобы всякому до единого козаку досталось выпить по доброму ковшу заповедного вина, чтобы в великую минуту великое и чувство владело человеком. Услышав полковничий приказ, слуги бросились к возам, палашами перерезывали крепкие веревки, снимали толстые воловьи кожи и [[войлоки] КАБ2] попоны и [[стащили] КАБ2] стаскивали с воза баклаги и бочонки.
"А берите все", сказал Бульба: [[берите всё] КАБ2] "все, сколько ни есть, берите, [[всё] КАБ2] что у кого есть: ковш, или корчик, которым поит коня, или рукавицу, или шапку, а коли что, то и просто подставляй обе горсти."
И козаки все, сколько ни было их, так почули великую радость и всякой брал: у кого был ковш, у кого корчик, которым поил коня, у кого рукавица, у кого шапка, а кто подставлял и так обе горсти. Всем им слуги Тарасовы, расхаживая промеж рядами, наливали из баклаг и бочонков. Но не приказал никому из них Тарас пить до тех пор, пока он не даст знаку, чтобы выпить им всем разом. Видно было, что он хотел что-то сказать. Ибо знал Тарас, что как ни доброе само по себе [[слово] КАБ2] старое доброе вино, и как ни способно оно укрепить дух человека, но если к нему да [[прибав<ится>] КАБ2] присоединится еще приличное слово, то вдвое будет крепче сила духа. [Вместо "Долго еще остававшиеся товарищи… будет крепче сила духа": А как уже совсем не было их видно, спустились козаки и воротись < воротились?> на свои места; и стало как-то невесело у всякого на сердце, когда увидели, что половины телег уже нет на месте. И невольно понурили [все] головы и загадались бравые козаки. [И ему самому стало грустно, но знал, что, когда ничего нет, лучшее воинство <пропуск в рукописи> как светлое ободрительное слово. "Ну, диты", сказал он: "теперь нас меньше; теперь <на> нас одних лежит долг выкупить товарищей запорожцев, и потому нам нужно быть] Знал Тарас, что <2 нрзб.>, но неприлична доброму человеку тоска почем бы то ни было, и приготовился сказать живое и крепкое слово, ибо знал, что крепкое слово целит и в недуге находящегося лучше [всякого гютребн<ого лекарства?>], а тем временем повелел вынести по ковшу всем козакам. И готовил между тем вместе с вином крепкое < слово>, ибо знал, что как ни крепко вино и как ни властно ободрить упадшего, а как с ним да еще скажется крепкое слово, то нет такого гореванья, которое бы не разлетелось. [Двенад<цать>] Пятнадцать козаков отправились к баклагам, которые держались про запас у каждого кошевого. Доброе было в них вино и давалось только в нужде человеку, когда недоля или слабости овладевали. Взяли козаки все по ковшу, у кого было; не всем были ковши, у кого не было, так подставлял котел или шапку, а кто собственные две горсти и, не проливши, держал в них козак сивуху, желая дождаться, что скажет атаман. ЛБ3 Видел Тарас, что смутны стали все ряды козацкие и что мертвое уныние, неприличное козаку, тихо стало обнимать козацкие головы, и молчал: он хотел дать время, чтобы пригляделись [глаза] все к тоске и пустоте, и невольному унынью, низведенным прощанием. А между тем в тишине готовился разом, вдруг разбудить их [чтобы чрез то], гикнувши по-козацки, чтобы вновь и еще с большею силою, чем прежде, всякой [бы обратился] воротился бы в душе [и почуял готовность велико<го подвига?>], что бывает только с одною великодушной славянскою душою. Знал Тарас также, чем и как [возбудить] сделать, чтобы в один миг они настроились все, как один, и дал приказ слугам своим итти к большому возу. Больше и крепче всех других [он был]; толстою шиною обтягивались колеса. Крепко был весь воз [перевяз<ан>] накрыт телячьего кожею и увязав веревками. В возу том [было старое доброе вино] <были> баклажки и бочонки старого доброго вина. Закрытым вез он его, зная, что в походе не годится и неприлично брать вина и что не следует напиваться на войне. Но взял он его про торжественный случай: если придется какая великая минута и будет предстоять дело, сильно достойное рассказать внукам, то чтоб [всякой выпил по доброму] <всякому до> последнего досталось выпить по доброму ковшу заповедного вина, чтобы в великую минуту великое и чувство овладело бы человеком. Услышав, слуги кинулись к возам, перерезали палашами толстые веревки, раскрыли попоны и войлоки — вынимать бочонки и баклаги. "Берите все", сказал Бульба: "все, сколько ни есть, берите, что у кого есть: ковш или корчик, которым поит коня, или рукавицу, или шапку, а коли что, то и просто подставляй обе горсти." И козаки, послышав, уже почули все великую радость. И всякой брал — у кого был ковш, у кого корчик, которым поил коня, у кого рукавица, у кого шапка, а кто и так подставлял горсть — и слуги Тарасовы разносили бочонки и баклаги и разливали. Но не приказал Тарас пить никому, но дожидаться, покамест он прикажет, чтобы всем выпить разом. [Tapac] Готовил им всем <Тарас доброе слово>, ибо знал, что как ни способно укрепить дух доброе вино, но если к нему еще прибавится крепкое слово, то вдвое будет крепче сила духа. ЛБ3]
