Обыск в Александро-Невской лавре. Подозревалось укрытие полиции. Выяснилось, что этот стук – от работы могильщиков.
…Да будут благословенны вечнопамятные дни 27–28 февраля! Где же гильотины? где же окровавленные головы? где обезумевшие мегеры? Напротив, новое правительство отменяет смертную казнь. Ах! Революция – вовсе не разрушение. Наша армия – с одушевлением… Рабочие на заводах торопятся наверстать…
(«Новое время»)
…Создан гимн, посвящённый министру-президенту князю Львову. Но почему-то первоклассные композиторы уклоняются от создания гимна революции…
…На ст. Торнео немецкие шпионы легко проникают через границу, так как пограничники и жандармы покинули свои посты, лишь только началась революция.
…Упразднённый жандармский корпус вёл наблюдение за агентами немцев. Поэтому теперь, в его отсутствие, все граждане призываются быть осторожными и молчаливыми, сохраняя тайны воинских передвижений от безжалостного врага.
СОЕДИНЁННЫЕ ШТАТЫ ПЕРЕД ВОЙНОЙ. По всей стране раздаются голоса, чтобы не отсрочивать вступления в войну, но чтобы Германия почувствовала всю силу американской демократии. Сенатор Рут сказал: «Каждый американец должен испытывать огромную радость, что наконец Америка вступает в войну…»
ВЕЛИКАЯ ВОЙНА. Македонский фронт… Итальянский…
…После расстрела толпы на улицах Гамбурга женщины подожгли город.
…Счастливый государственный переворот в России, блестящее наступление союзников на Западном фронте, ожидаемое выступление Соединённых Штатов против Германии, – наше будущее с каждым днём принимает всё более светлые очертания.
(«Новое время»)
…Над могилами жертв революции будет воздвигнута колонна, превышающая все существующие доныне в Петрограде.
…На митинге прислуги на Кирочной одного солдата так сжали, что его ружьё дало три выстрела. Ранена одна женщина и солдат в ногу.
…Весело прошли в субботу митинги парикмахеров и сапожников… Многолюдное собрание швейцаров… машинисток-переписчиц… служащих бань…
Зубные врачи, собравшись на митинг, горячо приветствуют и поддерживают Временное правительство… и возбуждают ходатайство, чтобы все зубные врачи, призванные на военную службу, были немедленно возвращены обратно.
Собрание чинов министерства внутренних дел. В опровержение упрёков всей массе чиновников в неискренности и быстром приспособлении к новому строю, заявляем: чиновничества, приверженного старому строю, нет и никогда не было. Чиновничество более всех терпело гнёт и несправедливость и ныне искренно приветствует новый строй.
Астрахань. Неделя торжеств и ликований неожиданно закончилась побегом уголовных арестантов. Собравшаяся близ тюрьмы толпа приняла их за политических и встретила криками «ура». Затем оказалось, что все они вооружены револьверами. Исполнительным комитетом постановлено: арестовать всех чинов полиции без исключения и оставшихся на свободе черносотенцев.
Екатеринослав. Продолжаются аресты полицейских чинов, все помещены в кинотеатре.
Баку. Начальник тюрьмы телеграфно заявил Керенскому, что восторженно признаёт новое правительство. Но уволен ввиду отвратительного состояния тюрьмы.
Готовится к печати роскошная художественно-иллюстрированная
ИСТОРИЯ ОСВОБОЖДЕНИЯ РОССИИпод редакцией кн. Пав. Долгорукова, в 9 выпусках. Участвуют виднейшие…
500 руб. тому, кто укажет квартиру 8-10 комнат с двумя людскими. Зубной врач Фенхель.
Благочестивые христолюбцы! К вам обращается с мольбою… Наш деревянный храм существует 200 лет, тесный, убогий, всё разрушается… Прихожане у нас бедны, земля песчаная…
Дедушкин квас. Доставка на дом от одного ведра, в бочатах – до 20 вёдер.
Гучков. Совещание в штабе Северного фронта.В Риге вчерашний день прошёл замечательно. Не только обошлось без всякого покушения (и сразу забылось), не только не болело сердце (и сразу забывалось), но черезо все свои официальные присутствия Гучков убеждался, что тут, в 12-й армии, ищется верный путь отношений с солдатами. На молебствии в соборе толпились тысячи депутатов от солдат. На параде Радко-Дмитриев произнёс речь о непобедимости русской армии – и последован был восторженным «ура» войск и народа. И члены Думы призывали народ сомкнуться вокруг Временного правительства – и тоже победоносное «ура». Потом войска стройно шли с музыкой по городу. Явно верна была линия Радко на сотрудничество с комитетами! (И это оправдывало линию гучковских приказов по министерству.) Из двух возможностей – давить комитеты (но нет сил!) или поддерживать их – в 12-й выбрали поддерживать. И Гучков в своих речах перед частями, и когда с «Храброго» его выносили в автомобиль на руках (вот вам и флот! на миноносцах он нашёл единение офицеров и матросов), и в приёме военных депутаций – всё уверенней видел правоту этой линии и, обобщая, заявлял уже (и начал верить сам), что ложны слухи о двоевластии в Петрограде, но Временное правительство работает в полном согласии с Советом депутатов.
Так ощутил Гучков этот рижский день как физическое и душевное выздоровление. Да, и в новых условиях – армию можно вести, вот так! И что-то подобное начал делать уже Колчак. И теперь надо бы распространить этот опыт хотя бы на весь Северный фронт, самый угрожаемый от революции. И вчера Гучков телеграммами из Риги назначил на сегодня совещание в штабе фронта и вызвал туда Командующих 5-й и 1-й армиями Драгомирова и Литвинова.
Вероятно, нехорошо, что так холодно проехал давеча Псков, не повстречавшись с Рузским. Вообще Гучков не симпатизировал Рузскому и раньше: никакой он не генерал – ни дерзости, ни личной смелости, ни порыва в поход и бой. Да всякая мелочь, даже продолжительное лечение Рузского в Кисловодске во время войны, да и с Японской войны заболел – и на фронт не вернулся. И то, что десять дней назад они вместе тут были равными участниками царского отречения, – их не сблизило, но было Гучкову даже неприятно при возникшей теперь субординации.
А сегодня, ответно на вчерашнее пренебрежение, Рузский демонстративно не встречал военного министра, а только Данилов-чёрный, с лицом всегда обиженным.
Были и депутации от войск и населения, пришлось произнести речь. На том самом вокзале, где стояли недавно императорские синие поезда. Но тогда всё обошлось тут же, в вагонах, а сейчас ехали в штаб. (Машу оставил в вагоне. Умница Половцов, всё более необходимый, был при Гучкове неотлучно, записывая мысли и распоряжения.)
Драгомиров и Литвинов были уже в штабе. Сразу начали совещание.
Но всё пошло иначе, чем в Риге. Никаких ни у кого приятных достижений, а настроение ссадилось, скосилось, почти на опрокиде. Оба Командующих армиями, по той же ли революционной свободе не выказывая никакого уважения к военному министру, почти яростно накинулись на него, непочтительно когтя и браня в его лице как бы всё безудачливое Временное правительство и весь мятежный Петроград. Они жаловались на мерзость тыла, разъедающего их тылы, диффузию из Петрограда, требовали от Гучкова суровых мер против комитетов и против развала! И что вопрос отдания чести – так и повис в двусмысленности, слово министра не сказано, все понимают по-разному и каждый день оттяжки запутывает ещё больше. А денщики? – будут существовать, не будут? Надо же это ясно решить, офицерско-солдатские отношения и без того напряжены.
Ещё литвиновская 1-я стояла дальше от Петрограда и в глухом краю за Полоцком, а у драгомировской 5-й в центре был Двинск, уже взроенный, как чуть ли не сам Петроград, – и не было жизни самому штабу армии. И Драгомиров…
– Да вы не видели Петрограда! – возражал Гучков. – До вас, господа, настоящая революция ещё не докатилась. Идти против общего течения невозможно, а приходится канализировать, балансировать.
А Драгомиров настаивал, что – докатилась. В Двинске и вокруг – аресты, задержания, смещения, выборы офицеров, преследование немецких фамилий, – что же остаётся от армии? В офицерах и генералах упала уверенность.
Он тем напористей это говорил, что сам был генерал довольно отменный, и носил известную боевую фамилию, сын знаменитого военного теоретика Михаила Драгомирова. И этот, Абрам, и брат его, Владимир, – оба генералы на высоких постах, резкие и решительные.
– И как можно терпеть такое вмешательство этих советов рабочих депутатов! И как мы можем мириться с особым положением петроградского гарнизона – не тронь, они воевать не пойдут?
Гучков ещё оправдывался:
– Да поймите, физическая сила – у Совета рабочих депутатов. Запрещать комитеты – это только вызвать огонь. Крутых мер принимать категорически нельзя, от них будет только хуже. Если со временем удастся удержаться и укрепиться – вот тогда и наведём постепенно порядок.
