Пан Чижевский. Но каким способом надеетесь вы переупрямить его и довести до согласия?
Рославлев-младший. Я сам еще порядочно не знаю, но есть надежда; брат – человек пламенный, и вообще постоянства в любви к женщинам мало, но постоянства в ненависти к ним еще менее.
Пан Чижевский. И то правда! Я смолоду и сам не охотник был до женщин, но покойная жена однако же принудила меня обвенчаться с нею. Помнится мне, читал и в Красицком, что богачей и барынь все злословят, и все в них ищут.
Бар и барынь все бранят
Под рукою,
Презирать их каждый рад
За спиною;
Но столкнися с мудрецом
Барин знатный,
Иль красотка брось тайком
Взор приятный:
Вдруг начнет иное петь
Наш Сенека,
Переменится медведь
В человека;
Смотришь, – он, как и другой,
Гибок, тонок,
Мастер кстати делать свой
Падам-до-ног.
Рославлев-младший. Стук! коляска подъехала. Прощай, благодетель, и смотри же скромнее и осторожнее. (Уходит в боковую комнату.)
Пан Чижевский (пересчитывая деньги из руки в руку). Скромнее и осторожнее!
Пан Чижевский, Рославлев-старший(в фуражке и не снимает ее).
Рославлев-старший. Лошади готовы? Впрягать скорее!
Пан Чижевский. Ясновельможный…
Рославлев-старший. Готовы, я спрашиваю?
Пан Чижевский. Ясноосвещенный, извольте взять терпенье.
Рославлев-старший. Терпенье? – Лошадей, я говорю. Где ж мой передовой?
Пан Чижевский. Гм! Здесь!
Рославлев-старший. А лошади?
Пан Чижевский (нерешительно и боязливо). Будут.
Рославлев-старший. Ну, сейчас, сию минуту!
Пан Чижевский (приободряется и откланивается, не трогается и начинает петь, Рославлев с первого стиха зажимает ему рот).
Могу сказать вам о почтмистрже польском…
Рославлев-старший. До песней ли мне теперь! Тьфу, какой безмозглый народ! послать ко мне курьера! Сам беги, вели, кричи! Живо! мигом! (Выталкивает его.)
Рославлев-старший(один). Петь хочет! Сумасшедший! Теперь, может быть, у брата на свадьбе поют и пляшут… Странная судьба! Скачу сломя голову, чтобы брата отговорить от дурачества, которое сам хотел было сделать три месяца тому назад; но вы, красавицы, меня вылечили от залетного воображения, от всяких попыток на супружеское счастье, от веры в вашу любовь, – вы, которые никого, кроме себя, не любите. Я долго гонялся по следам вашим, долго; но поумнеть никогда не поздно. (Берет гитару, прислоняется к фортепьяно, пробует несколько аккордов и напевает куплет.)
(Рондо)
Пускай сердечным суеверам
Еще мерещится любовь;
А я откланялся химерам
И на обман не дался вновь.
Из ваших рук довольно пил отраву,
Довольно я, красавицы, страдал;
Моя тоска была вам на забаву,
Смеялись вы, – я слезы проливал, —
Но слез моих вам более не видеть,
Я в школе был и с горя поумнел.
Как я вас обожать умел —
Так вас умею ненавидеть!
Готовьте другим
Оковы и розы,
Обеты, угрозы,
Улыбки и слезы, —
Я стал невредим.
Пускай сердечным суеверам
Еще мерещится любовь;
А я откланялся химерам
И на обман не дался вновь.
Рославлев-старший, Антося и Лудвися.
Антося. Ах, как вы приятно поете!
Лудвися. С каким выражением вы арпеджио делаете на гитаре!
Антося. Продолжайте, сударь.
Рославлев-старший бросает гитару.
Антося. Вы не хотите, чтоб мы вас слышали?
Лудвися. Мы вам помешали?
Антося. Пожалуй, мы уйдем.
Рославлев-старший. Уйдите или оставайтесь: мне решительно всё равно.
Антося. Может быть, вам угодно нас послушать?
Рославлев-старший. Я терпеть не могу женского голоса!
Антося. Как? Неприятно вам, когда женщины поют?
Рославлев-старший. И даже когда говорят!
Лудвися. Это почти что очень неучтиво!
Рославлев-старший. Я предупреждаю вас, я ужасный грубиян.
Лудвися. Сестрица, он шутит.
Антося. Вы шутите, сударь, мне кажется: вам наш пол не так противен.
Лудвися. И я тоже думаю, что он вам мил!
Антося. Вы еще, того гляди, здесь влюбитесь.
Рославлев-старший. В вас?
Антося. Коли не в нас, так у нас по крайней мере!
Рославлев-старший. В здешнем городе?
Лудвися. Хоть и в здешнем доме, как узнать?
Рославлев-старший. Не худо на дорогу.
Антося. Ни за что не ручайтесь! кто истинно до женщин неохотник, тот не говорит им этого в глаза и вовсе с ними в разговор не вступает, берет шляпу и уходит.
Рославлев-старший. Именно так, прощайте. (Кричит при выходе.) Что ж, готово? Нет еще? Это разбойство! Это неслыханно, что за мешкотня! (Уходит.)
Антося, Лудвися, Юлия (в мужском платье, приделанные бакенбарды, сапоги со шпорами).
Юлия. Ну, каков наш нелюдим?
Антося. Очень забавен!
Чудак он, право, своенравный!
Его ввести не можно в толк:
На разговор он рыбе равный,
А вежлив, как сердитый волк.
На шутки гневом отвечает
И дуется…
Лудвися
Нет дива тут:
Предчувствием он, верно, знает,
Что нами будет он надут.
Те же, Рославлев-старший, пан Чижевский, писарж, курьер и слуга Рославлева.
Рославлев-старший(держит пана Чижевского за ворот). Ты, бездельник! Не может быть, чтобы все лошади были в разгоне.
Рославлев-старший и курьер с одной стороны, Юлия с другой тормошат пана Чижевского.
Рославлев-старший
Скорей, скорей
Лошадей, лошадей.
Антося и Лудвися
Смелей, смелей
Пан Чижевский
Я рад вам дать бы лошадей,
Но с час последня пара вышла.
Рославлев-старший.
Пан Чижевский
Есть лошади, да не для вас!
Здесь сверхкомплектных пять у нас;
Из них не ходят две у дышла,
А три не ходят уж никак!
Рославлев-старший
Я не терплю докучных врак!
Твоей я спеси поубавлю,
И, если станешь врать пустяк,
Тебя – тебя ходить заставлю!
Антося и Лудвися
Вы забываетесь, никак, —
Наш папенька и сам из шляхты.
Прошу понизить голосок.
Рославлев-старший
Мне дела нет до вашей шляхты!
Скачи от Питера до Кяхты,
От Кяхты поскачи в Моздок,
Но, верно, хуже этой почты
Нигде по трактам не найдешь.
Антося и Лудвися
Как дела нет до нашей шляхты!
Наш герб – подкова и рожок.
Пан Чижевский
Да говорят же вам не ложь!
Всех подорожных не сочтешь!
Коляска скачет за каретой!
За городскою эстафетой
Летит из армии курьер,
Тут подкоморжий за курьером,
Тут арендарж и офицер!
Тут панна вслед за офицером!
Антося и Лудвися
И день и ночь, судите вы,
Мы не выходим из упряжки;
И наши лошади, бедняжки,
И мы – совсем без головы.
Юлия (вслух). Несносный упрямец! с ним не сговоришь; я уже моих людей разослал, чтобы как-нибудь на вольных убраться. Представьте, с самого утра он меня проводит. То лошадей вовсе нет, а когда сказывают ему, что есть точно, видели их в стойлах, отговоркам конца нет: одна будто бы охромела, другая крива, третья вовсе бессильна, при последнем издыхании, упряжки не в порядке, почтари в разброде! Между тем дочери его оглушают страстными плаксивыми песнями… Верьте мне, он с ними в заговоре. Нас здесь женить хотят.
Рославлев-старший(расхохотавшись). Какая мысль! а что? может быть. – Тесть любезный, не быть бы тебе…
Антося и Лудвися, будто обиженные, подходят к нему и, приседая, поют.
Антося
Нет, это слишком, признаюсь,
И оставаться здесь напрасно.
(Уходит, приседая.)
Лудвися
Я бешеных, суда́рь, боюсь!
И с вами быть, ей-ей, опасно.
(Также уходит.)
Пан Чижевский
Сердитесь вы наедине,
Но гнев сносить ваш нет мне следу!
(Уходит.)
Рославлев-старший
Иль тотчас дайте ехать мне,
Иль всех я вас путем доеду!
