В этой стране выстрелов и ударов ножом в спину страшно ценится встреча лицом к лицу. Быть может, потому, что это редкость.
«Вендетта» была закончена, и о Варсалона было только известно, что он продолжает состоять в шайке старого «Vendicatore» и за отвагу любимец старого Кандино.
Впрочем, Варсалона ни от кого не прятался.
Вскоре умерла его мать, и Варсалона пришёл на её похороны, плакал над её телом, был в церкви, нёс гроб, бросил первую горсть земли в могилу и поцеловал могильный холмик.
Священник, благословлявший всех, дал благословение и Варсалона.
Дознание, которое затем было произведено карабинерами, выяснило даже такой факт. Варсалона пришёл вооружённый, но отдал ружьё и свой кинжал.
— Подержите, пока не кончатся похороны.
Чтобы не дотрагиваться до гроба матери с оружием, запятнанным человеческой кровью.
И крестьяне держали оружие бандита, а потом отдали ему. Он вооружился снова и ушёл в горы.
Из этого вы видите, что никому даже в голову не приходило считать Варсалона преступником. Этот человек, ставший зверем, как видите, вовсе не выродок из окружающей среды. Из среды людей, которые, быть может, потому и становятся зверями, что принуждены сами отыскивать себе справедливость.
Такова была кровавая увертюра к разбойничьей деятельности «короля гор».
Я не собираюсь «заливать кровью страниц», а потому и не буду рассказывать о дальнейших кровавых подвигах Варсалона. Когда его поймают, — если только его поймают, — процесс Варсалона, десять лет составляющего грозу и трепет Сицилии, оставит далеко за собой знаменитый процесс калабрийского Муссолино.
Но этой страшной интродукции к разбойничьей, деятельности нельзя было не рассказать. Иначе нельзя понять, почему такой панический ужас наводят на всех эти бандиты.
Впоследствии итальянским бандитам редко приходится убивать. Их уже боятся. Они живут вымогательством, и от них откупаются. Они убивают разве изредка, по большей части за обращение к властям, чтобы поддержать в населении ужас и сознание полной беспомощности.
Но бандит должен «зарекомендовать себя». Начало его карьеры должно быть залито кровью и полно ужаса. Это капитал, которым он потом живёт всю жизнь. Он должен сразу навести ужас своей жестокостью, безжалостностью, Поразить воображение. Чтоб вокруг его имени создалась страшная легенда. И начиная «карьеру», бандиты обыкновенно совершают невероятные преступления. Таково «искусство быть бандитом».
Так и залитой кровью Варсалона вошёл в «карьеру бандита».
Старик Кандино-Мститель, в шайку которого он бежал, был бандитом старого времени. Имел огромную «банду». Ходил увешанный образками и резал людей, как кур. Показывался всюду открыто и оставался неуловимым в течение 30 лет.
Менялись правительства, а Кандино оставался. Временами погони за ним карабинеров приобретали характер настоящих войн, в которых всё деревенское население было за Кандино. Он облагал огромными данями помещиков и арендаторов и умёр, не оставив ни копейки. На его похороны сошлись жители даже далёких деревень и плакали, ничуть не скрывая ни от кого своих слёз.
Он был жесток и делал много благодеяний.
Оставленная им память — много отделанных на пожертвованные Кандино деньги деревенских церквей.
В 1893 году вся область Палермо пришла в страшное волнение. Карабинеры в Монтемаджиоре убили Кандино.
Труп, словно решето, был пронизан пулями. Вскрытием было установлено, что прижизненная рана была только одна — в спину, пронизавшая сердце. Все остальные выстрелы были сделаны уже по трупу. Карабинеров было пятеро. Пуль — тридцать. Следовательно, они стреляли, заряжали и снова стреляли в остывший уже труп. Так велико было озлобление против этого страшного человека, неуловимого в течение 30 лет, в борьбе с которым погибло много карабинеров. Труп был исполосован штыками.
В смерть страшного Кандино не хотели верить.
Власти часто распускают «для успокоения населения и на страх другим бандитам» слухи, что такой-то знаменитый разбойник убит или бежал. А потом оказывается «ошибка».
Многие приезжали нарочно из Палермо, чтобы посмотреть на труп Кандино.
— Он ли?
Но плач, который поднялся на его похоронах, убедил всех, что убит, несомненно, настоящий Кандино.
Всё богатое и зажиточное население области Палермо вздохнуло с облегчением.
— Тридцать лет гнёта миновало.
Но через несколько дней помещики и крупные арендаторы получили письменные извещения, — целая канцелярия! — гласившие:
«Кандино, по прозванию Мститель, скончался, и я извещаю вас, что область Палермо теперь перешла в мою власть. Все платежи и наказания остаются те же самые. Варсалона, король гор».
На это послание никто не обратил внимания.
— Кандино нет, кого теперь бояться?
Мало ли кому захочется собирать дань?! И при жизни Кандино, — такова была его известность, — появлялись лже-Кандино, которые вымогали деньги. Но Кандино обыкновенно их сам ловил и наказывал жестоко.
На писания какого-то Варсалона никто не обратил серьёзного внимания. Над титулом «короля гор» посмеялись.
Наступили сроки обычных платежей. Никто не заплатил ничего.
Через несколько дней здесь вспыхнула ферма, там перерезали стадо, там в одну ночь уничтожили виноградники, там порезали фруктовые деревья.
И имя Варсалона, с добавлением титула «короля гор», пошло гудеть по провинции Палермо.
Бросились к властям.
Карабинеры, тесно прижавшись плечо к плечу, в своих фраках и великолепных треуголках, пошли отрядами в горы.
Ответом на это было несколько убийств.
Тогда в ужасе начали спрашивать:
— Да кто же такой этот Варсалона?
И припомнили об ужасах, которые творил год тому назад Варсалона в Кастроново.
Вспомнили всю кровавую легенду, окружавшую это имя, и плата была внесена.
Варсалона взимает с помещиков и арендаторов от 500 до 2000 лир в год, глядя по имению.
И за это гарантирует, что больше никто не тронет его данников и провинции Палермо, которую он называет не иначе, как «своею».
Как вносятся эти деньги?
На этот вопрос никогда никто ни от кого не получит ответа.
Когда, несомненно, уплачивающему дань сицилианцу задают такой вопрос, он говорит:
— Довольно, не будем об этом.
И с улыбкой добавляет:
— При таком вопросе я чувствую, как будто меня щекочут чем-то острым между лопатками.
Этою уплатою дани Варсалона был, так сказать, безмолвно признан владельцем провинции Палермо и утверждён в титуле «короля гор».
Иначе его не называют. Иначе он не называет сам себя.
Это похоже на какую-то сказку.
Крутом только и слышишь, что имя Варсалоны.
Огромные плакаты на стенах извещают о выходе новой книги:
«Storia di Varsalona, il brigante di Castronovo.»
Во всяком киоске продаются жизнеописания Варсалона. Какую газету ни возьмите, вы непременно наталкиваетесь на известие о Варсалона. Не только сицилийские газеты, но газеты всей южной Италии редкий день не печатают телеграмм о новых подвигах Варсалона.
Вы нанимаете извозчика, хотите сделать прогулку в горы.
Извозчик только смеётся на такое предложение.
— Не едете?
— Там Варсалона.
Словно какой-то легендарный дракон, которые селились у городских ворот, и жители в ужасе не смели выйти, отдавая ежедневно на съедение чудовищу по одному человеку.
Десять лет Варсалона «владеет» провинцией Палермо. Собирает дань, учиняет расправы с непокорными.
Десять лет его ловят и не могут поймать. Ищут и не могут найти.
А между тем, казалось бы, это вовсе нетрудно.
Варсалона очень любит свою родную деревню Кастроново.
Только и слышишь, только и читаешь:
— Варсалона в Кастроново сделал то-то. Варсалона в Кастроново сделал то-то.
Там главным образом все его любовные похождения. Варсалона большой Дон-Жуан. Очевидно, у Варсалона это в крови. Недаром его брат был убит из-за женщины.
Последнее преступление Варсалона в Кастроново совершено тоже на романической почве.
В Палермо говорят, смеясь:
— Варсалона женат на всех женщинах Кастроново.
Поиски Варсалона происходят при странных, каких-то таинственных условиях.
Когда Варсалона совершит что-нибудь уж особо чрезвычайное, у властей просыпается энергия. Отряды карабинеров идут в горы. Мало этого. Выписываются карабинеры из Калабрии, как самые опытные в охоте за бандитами. Три-четыре месяца идёт погоня. Газеты полны известиями:
— Напали на след Варсалона… Варсалона окружён…
Затем когда общественное мнение успокоится:
— Власти бдят!
Поиски за безуспешностью прекращаются.
Можно даже наблюдать известную периодичность в этих поисках. Самые энергичные поиски предпринимаются к тому времени, когда в Риме расписываются награды служащим. Самые энергичные поиски прекращаются ко времени выборов.
