- Подумаешь, хозяин нашелся, - сказала она и тряхнула головой.
Из компании отделился парень в белой рубашке и подошел к Зое.
- Пошли танцевать, - сказал он.
- Не пойду, - отвечала она сердито.
- Мне тебе надо что-то сказать, - процедил парень в белой рубашке.
- Мы уже обо всем поговорили, - ответила она, - а будешь приставать, начальнику цеха пожалуюсь...
Сергей понял, что именно этот парень имеет к ней какое-то отношение. Ему было неприятно, что она так резко с ним держится.
- Ну, смотри, Зойка, - процедил парень и презрительной походкой отошел к своей компании.
- Очень испугалась! - крикнула ему вслед Зоя.
- Почему ты с ним не пошла? - спросил Сергей, чувствуя {280} все большее раздражение: зачем ей надо было при-ходить с ним сюда!
- Да не хочу я с ним дружить, - отвечала она, - а он ко мне пристает... Пойдем танцевать...
Сергей пошел с ней танцевать, чувствуя, что ему не до танцев, чувствуя раздражение на Зою за то, что она его сюда привела, и в то же время считая своим долгом не показывать ей своего волнения.
Когда они, танцуя, приблизились ко второму входу на танцплощадку, Сергей заметил, что там стоит парень из той компании. Он подумал, что этот парень здесь стоит недаром. Значит, они ждут их побега, но Сергей бежать не собирался. Тем не менее настроение у него сильно ухудшилось. Значит, дела и в самом деле плохи, подумал он, раз они ждут нашего побега.
Потом, когда они, танцуя, подошли к главному входу, он заметил, что возле него стоит тот парень в клетчатом пиджаке, который к нему подходил. И хотя Сергей с наружной стороны входа заметил милиционера, сердце у него екнуло, он понял, что крупной опасности не избежать.
Надеяться было не на что. Он знал, что Виктор не боец, и чувствовал себя здесь, в этом далеком поселке (он вспомнил длинную дорогу), с этими слободскими хулиганами беспомощно и одиноко.
Танцы скоро должны были кончиться, и тогда... Сергей и представить себе не мог, что будет тогда. И чем отчаянней он чувствовал себя, тем веселее он становился внешне, словно пьянея от того, что его ожидает. Танцуя, он улыбался своей подруге, и та отвечала ему улыбкой, и Сергей чувствовал раздражение, глядя на се ровные, красивые зубы.
Как ему казалось, он уяснил себе положение вещей. Он понял, что она дружила с этим парнем, потом они почему-то рассорились, и скорее всего этот парень не разрешал местным ребятам с ней танцевать. И вот она привела сюда Сергея, чтобы показать, что она сумела прорвать блокаду и обеспечить себя достаточно хорошим парнем, да еще студентом.
Из-за ее мелкого тщеславия он попал в очень неприятную историю и испытывал сильное раздражение на свою девушку. Но, как это ни странно, внешне он сделался еще веселее и общительней, сам не зная отчего, скорее всего от полноты отчаяния. Если б у него была какая-нибудь надежда, он, наверное, обдумывал бы, как лучше выйти из создавшегося положения, и сам был бы серьезней. {281}
Но выхода не было. Вернее, выход был один - оставить эту девушку и уходить со своим товарищем домой, но Сергей не мог себе этого позволить, хотя сильно злился на свою девушку.
Она, безусловно, не понимая источника внешней веселости Сергея, думала, что он весел оттого, что уверен в своих силах, и, вероятно, от этого она испытывала гордость за него и радовалась, что познакомилась с ним и привела его сюда. Последние танцы она танцевала, доверчиво положив на грудь Сергея свою голову, и Сергей, опять же внешне принимая этот знак ее нежного расположения, чувствовал себя самым скверным образом.
Но вот закончился последний танец, несколько раз погас и зажегся свет, и молодежь, окликая друг друга, стала выходить, и Сергей вместе со своими спутниками втерлись в толпу, и, как показалось Сергею, им удалось незаметно выйти. Но когда они вышли, он заметил, что в десяти шагах от входа стоит вся эта компания, а рядом с ними стоит какой-то странный мальчик с велосипедом.
Маленький пожилой милиционер стоял у самого выхода, и Сергей, подойдя к нему вплотную и прикрываясь от компании людьми, выходящими с танцплощадки, стал объяснять ему, что происходит, но тот, выслушав Сергея и взглянув в сторону этих ребят, сделал вид, что Сергею и его девушке ничего особенного не грозит. Это тем более было обидно, что двое из компании, заметив, что Сергей замешкался возле милиционера, нарочно подошли и стали слушать, о чем они говорят.
Сергей почувствовал себя совсем одиноко. Милиционер был такой пожилой и такой маленький, словно всех более молодых и крепких милиционеров разобрали по другим местам, а он достался этому забытому богом поселку.
- Идите по домам, ребята, не надо ссориться, - сказал он напоследок, отворачиваясь от Сергея. Сергей понял, что он не хочет портить отношения с ребятами этого поселка. Сергею ничего не оставалось, как, взяв свою девушку под руку, твердой походкой идти в сторону ее дома.
Не успели они пройти и двадцать метров, как оказались в полутемной улице, и их окружили все эти ребята и этот мальчик с порочным лицом, придерживающий за руль свой велосипед.
Сергей крепко и решительно держал свою девушку под руку, хотя внутри себя не чувствовал этой решительности, а, наоборот, чувствовал растерянность и отчаяние.
Тот, что еще на танцплощадке подходил к Сергею, рослый {282} парень в новеньком клетчатом пиджаке, сейчас снова подошел к нему и сказал, кивнув на парня в белой рубашке:
- Ему надо с ней поговорить...
У этого парня был такой вид, и он этот вид поддерживал голосом и выражением лица, будто он знает и понимает, как принято среди порядочных людей разрешать эти вопросы, но здесь он должен разрешать эти вопросы, как их принято разрешать здесь. Бремя этого двойного знания как бы придавало ему дополнительную сумрачность, словно он дополнительной суровостью оправдывался за эти свои знания перед своими слободскими друзьями.
- Пожалуйста, пусть говорит, - сказал Сергей, продолжая держать свою девушку.
- Нам не о чем говорить, - отрезала она упрямо и враждебно, и Сергей снова почувствовал прилив раздражения на нее за то, что она никак не хочет проявить какую-то гибкость.
Ребята несколько замешкались; по-видимому, твердый ответ девушки и то, что Сергей продолжал решительно держать ее под руку, заставили их несколько замяться.
Вдруг мальчик, державший велосипед и имевший порочное лицо, повернулся к Сергею и сипло спросил:
- Ты что, вор?
- Нет, - отвечал Сергей, сразу почувствовав, что говорит против себя.
- А кто ты? - спросил мальчик, который больше всего напоминал мальчика именно тем, что держал велосипед.
- Студент, - отвечал Сергей, стараясь сохранить в голосе твердость, как бы давая знать, что и студент имеет право на человеческое отношение, а не только вор.
- Слыхали? - торжествующе произнес мальчик с велосипедом. - Студент! А я что говорил?!
- Ну ладно, - вдруг сказала Зоя и, освобождаясь от руки Сергея, подошла к парню в белой рубашке, - говори, чего ты хочешь?
- Отойдем, - сказал парень, и круг, разомкнувшись, выпустил их, и они перешли небольшую канавку, поднялись на тротуар и подошли к забору, где теперь смутно белела рубашка этого парня.
Как только они отошли, круг сузился, в середине его стоял мальчик с велосипедом, а ближе к краю стоял Сергей, и парень в новеньком пиджаке сейчас плотно придвинулся к нему, сунув руку в боковой карман пиджака и явно показывая, что у него там нож или еще какое-то другое оружие, при помощи которого он должен сдерживать Сергея. {283} В то же время его сумрачное лицо продолжало выражать двойное знание, то есть знание того, как в таких случаях ведут себя порядочные люди и как он вынужден себя вести в согласии с местными обычаями.
Те двое у забора, видимо, спорили, потому что голоса их делались громче и громче, и вдруг раздался звонкий звук пощечины и в ответ крик Зои:
- Негодяй!
Сергей рванулся было в их сторону, но парень в новеньком пиджаке сумрачно преградил ему дорогу и, не вынимая руки из кармана, что-то сжал в руке.
Сергей отчетливо слышал звуки пощечин, которые получала Зоя, и чувствовал ужасную подлость своего положения, и чувствовал холодящие его порывы стыда, останавливающее их чувство самосохранения и как оправдание, в которое он почти не верил, повторял про себя: "Но ведь у него нож... Но ведь у него нож..."
Он почти не верил этому оправданию и почти не верил, что этот парень ударит его ножом, даже если этот нож лежит у него в кармане, и тем подлее он себя чувствовал, слыша эти пощечины и не в силах сдвинуться с места от сковавшего его страха... Да, страха, именно страха!
И вдруг из темноты раздался чей-то крик:
- Ты чего девушку бьешь, сволочь!
В следующее мгновение тень какого-то человека перелетела через канаву и стала драться с парнем в белой рубашке.
- Это Петька, - выдавил один из парней, окружавших Сергея. Там у забора уже несколько минут шла драка, и ни один из этих не сдвинулся с места, чтобы помочь своему дружку, и это еще сильнее раздавило Сергея: значит, можно было защищать ее, значит, никто не вмешивается...
